Солнце клонилось к закату. Песчаная буря в этот раз прошла стороной, и серые кандагарские барханы, покрытые пятнами крови «неверных», так и остались в этом пугающем камуфляже ждать следующего дня, когда-либо колючий афганский ветер, либо тугие струи от лопастей вертолетов очистят их поверхность от следов прошедшего боя. Один из транспортных вертолетов незваных гостей догорал за барханом, получив в мотор очередь из ДШК.

Хруст верблюжьей колючки, послышавшийся в сгущающейся темноте, нимало не встревожил Улум-бека – опытный «моджахед» знал, что в это время пустыня становится домом только для животных и для братьев по вере. Неяркий свет костра, должно быть, привлек стаи пушистых антилоповых зайцев, — благодаря этим животным воины Талибана время от времени лакомились свежим парным мясом, устраивая в сумерках сафари на этих любопытных существ. Но мало-помалу опытный слух воина Аллаха уловил постепенное приближение этого звука, его ритмичность, и еще задолго до появления на гребне бархана шатающегося темного силуэта Улум-бек  понял – к костру шел человек.

Старенький «Калашников», никогда не подводивший своего хозяина, лежал на коленях, а зеленый чай в бесформенном алюминиевом чайнике только начинал закипать: друг шел к костру или враг – и того и другого Улум-беку было чем встретить.

Через несколько мгновений мерцающий свет костра выхватил из темноты высокую фигуру чернокожего человека в форменной одежде со множеством нашивок. Незнакомец увидев, что его заметили, помахал руками и, поправив очки в золоченой оправе, стал медленно подходить к костру, опасливо косясь на автомат.

«Бир сом, бир манат! Бартабарли! Кузал! – эти слова приветствия знакомые каждому пуштуну с детства были произнесены с тяжелым акцентом. Незнакомец, несмотря на спекшиеся от жажды губы, пытался говорить по-пуштунски громко и уверенно, но мудрый Улум-бек в молодости получивший красный диплом МГИМО, сразу понял воин какой армии стоит перед ним. «Сын осла, - подумал моджахед, пристально вглядываясь в черное лицо неверного, - кого ты решил обмануть ?»

«Вот из йо нейм?» - этот набор полузабытых слов Улум-бек произнес резко и отчетливо,  он не помнил, что они обозначают, но догадывался, что звук родной речи в пустыне под Мазари-Шарифом ошеломит представителя империи зла. Он не ошибся - незнакомец вздрогнул и быстро заговорил на своем шайтанском наречии, тыкая себя пальцем в грудь и часто произнося имена Коля и Павел. Эти русские имена Улум-бек уже где-то недавно слышал, но где – вспомнить не мог, да и не собирался этого делать – судьба проклятого шурави была решена.

«Ху из он дьюти тудей?» - сказал Улум-бек и поднял автомат на уровень глаз…

Туманное утро поднималось над Афганистаном, ветер усиливался и срывал песок, заметая следы недавней борьбы. Закопанный по шею Коля-Павел, видимо, смирился со своей судьбой и даже не открыл глаза, когда Улум-бек снимал с него очки. «Они тебе больше не понадобятся – очки хорошие…- подумал моджахед и включил радио. Полуразбитая магнитола «Аэлита» с трудом принимала сообщения единственной станции «Аль-Джазира», сквозь свист и шум долетали несвязные фразы: «…до сих пор судьба руководителя операции генерала Колина Пауэлла…», «…несмотря на принимаемые меры …»,  «…страны-участницы выражают соболезнование…».

Слышимость ухудшалась и Улум-бек выключил приемник. Пора было идти - дорога до Джелалабада скоро станет опасной, да и песчаная буря могла сильно помешать в пути. «Алла блям бошла мулла Омар гиндукуш пираститутка, - прошептал Улум-бек и, подхватив свою поклажу, двинулся на восток, где мутный диск солнца, поднявшийся над горизонтом все больше и больше затягивало грязно-серыми облаками. Порывы ветра становились все сильнее и сильнее с каждой минутой…