Муха села Яковлеву на нос, поползла по переносице и коснулась века, от чего тот окончательно взбодрился. "Ебаная муха!" подумал он и глянул на часы. Было четыре часа ночи. Час лисы. Хуй теперь уснешь, вздохнул Яковлев и повернулся на другой бок, поуютнее натягивая на себя одеяло. "Нет, главное... "Вы не соответствуете, Николай Егорович" – полезли в голову непрошеные, как назойливая муха, мысли. – Вам не у нас работать, а где-нибудь в собесе". Это я-то не соответствую! Вот пидар! А где он был, когда мы с покойным Михалычем эту контору поднимали, налаживали там все, лилеяли, от себя копейки отрывали, лишь бы дело двигалось. Чмо ебанное! Пришел на все готовенькое и теперь ему ты нахуй не нужен, потому что слишком много знаешь, потому что можешь поймать его на каждом шагу и ему пиздец, пусть он даже сын самого Шерснева, тут уж похуй, выебут и посадят на таком деле, как наше, это уж как два пальца обоссать, что посадят, ведь он же тупой! совершенно тупой, у него и образования-то хуй да нихуя, а в нашем деле нужно шарить пополной или не заниматься им вовсе. Нет, главное, ведь пытался же с ним контакт-то наладить, домой приглашал, на дачу, на охоту, все похуй. Ему подавай ту длинноногую суку, что была у него вчера... Откуда у него мерин? Папаня подсуетил... У таких всегда все схвачено. Хуля ему, тупой – не тупой, а папаша все продавит, всех раком поставит, лишь бы сынка пристроить на теплое местечко. Хуля, живем в стране пидаров. Никому ты тут нахуй не нужен со своими мозгами, со знаниями своими "энциклопедическими", с опытом. А ведь как жить-то могли!!!... На конторе нашей такие бабосы можно отыгрывать, пиздец просто. С Михалычем уже все нащупали просчитали, только стали первые взносы получать и тут на тебе, ебнули Михалыча. Наверняка не без Шерснева обошлось, упырь, блядь, расчистил дорожку сынку. Я ведь приемник непосредственный, я! Да хуй там! Кабы сам по кабинетам не пошел, даже бы и не вспомнили мои девять лет, что отебешил на них. Всю их ебучую перестройку продержался, блядские реформы и пизданутые зигзаги вырулил, а теперь, когда жизнь только-только налаживаться стала, дом не достроил еще, обо мне и слышать не хотят. Бляди! Пригнали лабуха рулить. А ему эти мелкие деньги, на карманные расходы, что я ему посулил, и в хуй не гремели. Хуля червонец зелени! Папаня миллионами ворочает, а сыну нужно лишь местечко, где бы он проводил свободное время с десяти до семнадцати, и то не каждый день. Если посудить здраво, то я ему, как зам, просто необходим, я за него всю работу делаю, все делишки в ажуре, хера ему еще надо! Но ведь он меня боится, ссыт, падла, что подставлю его. Вот в чем все дело. Они, блядь, сыкливые. Я их с детства знаю, этакие мальчики – недотроги, через забор перелезть и то ссат. Мало я их тогда пиздил, было бы, что теперь вспомнить... Куда теперь подаваться? К Ереме? Ну его нахуй... Что делать? Дом этот ебучий... Придется продать... Вот же пидар!  Прижал, падла, не рыпнешься. Чтоб он сдох! Чтоб его запор переехал с его мерином! Блядь, киллера на него не напасешься! Да и хуй возьмется кто, против Шерснева-то. Тут ебанутых нет... Правда у того тоже трабылзы. Вот бы и его кто... Господи! Господи, сделай что-нибудь с этими ублюдками! Нашли на них какую-нибудь хуйню, пришли москвичей, подкинь СПИД, гепатит, накотики! Что-нибудь, господи! – Яковлев сполз с кровати, дополз в темноте до угла, нашарил спички и разжег лампаду. Из тьмы, в дрожащем свете, на него воззрил суровый лик Христа, почему-то в тамильской повязке, с пестами, воздетыми так, будто он отмусоливает бумажки. – Все отдам, на храм пожертвую, только уничтожь эту мразь, упырей этих ненавистных!" – В неистовом религиозном рвении Николай Егорович несколько раз не больно стукнулся лбом о тумбочку.

    Наутро не выспавшийся Яковлев пришел на работу с легким опозданием. Своими ключами (привилегия заслуженная еще при Михалыче) он открыл приемную и двери кабинета нового шефа и свои. Светочка как всегда опаздывала, шеф раньше десяти не показывался, можно было спокойно выпить чайку и посмотреть новости. Он занимался нехитрыми приготовлениями, когда обнаружил в дверном проеме субъекта в длинном плаще и в ни пришей к пизде рукав бейсболке. "Ебнутый", - подумалось ему.

   - Мне нужен Артур Игоревич. – Заявил субъект и звякнул чем-то под плащом. "Вот оно! Рука божья, так скоро!" – мелькнула радостная мысль в не выспавшемся мозгу зама.

   - Он будет после десяти, если хотите, обождите в приемной.

   - А может вы передадите ему, он тут заказывал мне... Щипцы для камина, особой конструкции, так я сделал. Кузнец я. – Он достал из плаща невьебенный инструмент, но Яковлев уже почти не видел его у него сжалось сердце, потуманилось в глазах и по виску его заструился холодный пот...

     А хуля вы думали, падонки, что Бог снизойдет на землю, чтобы устранить одного единственного ублюдка? Хуй вам! Если ЭТО все не лабуда, он подождет пока количество ублюдков на квадратном метре площади достигнет критического количества и ебанет всех разом, без разбора.
  
   Опасный для проживания Москва-город...