До буравой добраца, чтоб вы знали от меня, это ужэ цэлая история.

Раньшэ до местараждения нефти и газа Колендо на верталетах летали. А патом умные дяди чото там пощитали- перещитали, кароче абламиццо-придеццо, говорят, уважаемые таварищи нифтяники. Чересчур шыкарно, гаварят, жывете- вертолетом туда, вертолетом сюда. Нашлись мол тут кронпринцы нах.

Будите ездить энзасом кароче гаварят.

Ну и хуле поделаеш, начали все дружно ездить энзасом. Как рас с тово дня как мы с Егором устроились туда работать, кстате. Не пришлось нам на верталетике-то палетать.

Зато пришлось круто покатацца.

Посли пяти часоф лихой езды по калдаебинам и хуеракам, жепа у меня стала напоминать перезрелую сливу квадратичной формы. Мне так кажецо по крайней мере, я ж никогда не видил квадратной перезрефшей сливы, да и жопы своей толком не видил, если чесно, хз какая она там у меня.

Та ещо поездочка была. Два раза вязли в грязи- выталкивали патом этот энзас ебаный, хотя очень хателось утопить ево в болоте вместе с жырным мудаком вадилой, каторый наверное думал что превозит чугунные чушки какие, рубироит или драва а не людей вофсе.

В будке было жарко бля, как в криматории. От тряски бисприрывной у меня к таму же марская балезнь началась, пиздетс, намучался.

Итог: 1. Биссовистно абблеваная автобусная астанофка в паселке Некрасофка 2. Мае зиленое страдальческое ебло приникшее к щели акна в энзасе.

Вопщим добрались худо-бедно до буровой, сразу в душ естессно, памылись, выходим, мастер (он там самым главным бугром щитаеца) нас встречает.

-Пойдемте- гаварит- -студентики, прайдете для начала инструктаж по ТБ. Покалечитесь, так хоть по науке. Распишетесь в журнале и все такое.

Ну и приводит нас в вагончик один. А там ужэ сидит какойто пасажыр еврейской такой наружности, хотя хуй знает, мож и не еврей.

-    Это Антон Хуйтамзнаетбатькович- наш инжэнер по технике безопасности, он вам сийчас расскажет, как выжить в этом аду, и вернуца дамой с минимальными потерями канечностей.- представляет нам инжэнера мастер и съябывает по своим делишкам.

Сматрю я на этого инжэнера и пачимуто сразу вспоминаю йюмаристический монолок ево еврейского земы Семена Фарады, каторый знал технику безопасности как сваи три пальца. Похож, хули.

А Антон этот вальяжно развалалифшись на стуле начинает: ребята, у меня два вышшых абразования, я пиздец спицыалист, каких паискать, трали-вали, работа на буравой и апасна и трудна и на первый взгляд как будто не видна, много праизводственново травматизма, хуе-муе, вот недавно одному студенту руку к ебаной бабушке оторвало как гаварица доигрался хуй на скипке сильно музыку любил, а вот был ещо недавно случай….

Рассказывает он значит всякие страшные страшылки нам, а сам достает сигарету, сует ее в зубы и давай себя абшаривать на придмет наличия спичек.

Ищет-ищет, спички ни хуя не находяца, он нам знаком типа мол есть огонь? Мы такие как два глухонемых инвалида децтва знаками ему тожэ поясняем не курим мол, спартсмены неебические. Тогда он снимает со стены эдакий ниразунемаленький кипитильнище, какими в ведрах воду кипитят, включает ево в разетку и начинает ждать, кагда он раскалица.

-Так вот…- продолжает какуюто сваю чепушню инженер, прикуривая от кипитильника, и хочет поведать нам ачиридную мудрость техникобезопасной науки, но тут ему приходица очень реско прервать сваю речугу, патамушто разкалифшийся докрасна кипитильник закономерно взрываеца и асколки пападают бидняге прямо в глаза.

-А-а-а-а! А-а-а-а!- кричит еврейский спицыалист па безопасности, падает на пол и начинает понему катаца держась за свои зенки.

Немая сцэна нах: В воздухе облако такова белово парашка, типа муки, каторым наполняют кипитильники. Мы с Егором, савершенно невредимые , но все в парашке  и с глазами по восемдесят копеек каждый. На полу бъецца в беззвучной агонии кучирявый человечек среднево роста.

Картина художника Репина: «Выебнулся»

Потом была канешно дикая суета, все по беспонту бегали туда-сюда, как тирмиты, голову инжэнера обмотали мокрыми тряпками, мастер, громка матерясь типа «я этих тилифонистоф в рот ебал нахуй» долго дазванивался до «Бальшой земли», в итоге чево тот самый верталет, на котором мы изначально далжны были прилететь всей сменой таки прилител, но за больным, с каторым  ужэ к этому моменту случилась истерика, а если тачнее, то он яросно стучал кулачком па сталу и орал «Я ослеп, я ослеп, суки ебаные», а на нас все сматрели как на вестникоф нещастий и бед, засланных на буравую с цэлью фсех их паубивать па аднаму как атмазафшыхся приступников в фильме десеть нигритят.

Забегая фперед скажу, что валнавались рибята не зря.

Так прошол мой первый день работы на буравой. Впириди аставалось ещо 13. Но об этом как говорица ту би континиум.

З.Ы. Антона этово я потом через год встретил как-то на улитсэ. В сваих ачках с сантимитровыми линзами он меня савершэнно не узнал