Понтелеймон Святополкович грузно бежал, тяжело дыша с присвистом и похрипыванием, мимо желтых маслянистых луж расплавленной радиактивности, под покореженными железными фиговинами, изрешеченными свинцовыми хуевинами, мимо арматурных скелетов порушенных домов, под багровым неприятным небом, наводящем на мысли об ужасном. Гранатомет на ремне бил его под ребро. Обойма для винчестера давила ему в бок. Осветительные ракеты он засунул в задницу. Винтовка болталась у него на спине, обрез был заткнут за пояс, предусмотрительно поставленный на предохранитель, чтобы ненароком не отстрелить яйца, а еще у него был пистолет с глушителем, десантный ножъ с пилочкой, арабская сабля, две осколочные гранаты, двухстволка на медведя, штык-топор, и еще дохуя чего было. Все это громыхало, скрежетало, и гнуло своим металлоломным весом широкую спину Понтелеймона Святополковича – героя и спасителя чилавечества.

Но ему было похуй – он бежал! Потому, что был спасителем чилавечества.
Друзья, для сокращения, называли его "Понт". Что было интересно, так как друзей у него сроду не было. Зато врагов – дохуя. Враги называли его "Понтелеймон Святополкович". Обычно они не жили долго. Времени было очень мало. Безумно мало времени. Чилавечество надо было спасать. Вот он его и спасал. Потому, что больше было некому.

Из за покореженной ржавой хуевины высунулись два серебристых рыла Инапланетян, с бластерами наизготовку. Не прекращая грузно бежать, Понт вскинул двухстволку, и бабахнул из обоих стволов. Рыла обвалились куда-то вниз, и там загрохотало. Один из бластеров успел шмальнуть, но мимо. Он побежал дальше.

Внезапно низкий вой сирены разорвал тишину - из грязного переулка выезжал Ментопланетный Патруль с мигалками, разбрызгивая радиоактивные лужи, и жужжа лопастями. Понт как бежал, так и сиганул за груду мусора, одновременно нащупывая гранату, скаля зубы, и выдергивая ими кольцо. Ментопланетный Патруль, заподозривший неладное, остановился на месте и стал вращать по сторнам плазменной турелью. Понт хуйнул в него гранатой, и все жажахнуло и разлетелось. Недобитые Ментопланетяне стали ползти во все стороны, и он методично порубал их арабской саблей, попутно вытирая об них сапоги. Экзекуцию он проводил молча – излишняя говорливость была не в его профиле. Когда последний Ментопланетянин перестал дрыгаца, Понт собрал ихние бластеры, и тяжело побежал дальше.

Угрюмое солнце мелькало среди облаков цвета гари, из которых лился кислотный дождь. "Бог умер", было написанно чем-то красным на полуобвалившейся бетонной стене дома. Под надписью сидела заплаканная маленькая девочка с грязными бантами на грязной голове. В руках она сжимала плюшевого медважонка с оторванными конечностями. Девочка глухо подвывала. Понт подбежал к ней, и неуклюже погладил ее по голове. Девочка подняла на него заплаканные испуганные глаза, и завыла еще громче.

"Цыц, бля!" – сказал Понт. Говорливость была не в его профиле. "Маму хочу-у-у!" – завывала девочка. "Я не твоя мама", – отрезал Понт. - "И не папа нихуя. Не ссы, если выживешь – все будет заебись. Надо будет много девочек, ебаца, чтобы чилавечество продолжалось. Выебать тебя, что-ли? У тебя уже были месячные? А, бля?" Девочка испуганно смотрела на него огромными испуганными глазенками, и елозила задом по щебню.

Понт прикинул, что делать. Уж больно маленькая и неразвитая была девочка, и больно мало времени оставалось. "Не буду пока тебя ебать", - решил он. – "Возможно, потом. На вот – увидишь Инапланетян – тыкай в них острием, чтоб сдохли", - научил Понт, и подарил девочке свой десантный ножъ с пилочкой. - "Еще можешь им маникюр делать. Прощай-же, и пускай пребудет с тобой Форс". Он побежал дальше, надеясь, что девочка не вскроет себе вены. Ебацца хотелось все больше и больше.

Внезапно низкий вой сирены разорвал тишину - над домами летел летающий Ментопланетный Патруль, выискивая жертв лучами прожекторов. "Бля да заебали уже", подумал Понт, сигая за очередную кучу мусора, и нащупывая гранатомет. Внезапно он почувствовал, как что-то цепко ползет по его ноге.
Машинально он рубанул саблей, а потом увидел, что это была девочка, которой он подарил десантный ножъ. "Ах, какое жестокое время", подумал он, забирая ножъ назад. Ментопланетный Патруль тем временем угрожающе приблизился, гудя и нависая, и Понт метнул в него десантый ножъ. Ножъ вонзился, дрожа, по самую рукоятку, и Патруль наебнулся вниз, издавая ржавый скрежет ломающихся шестеренок. Один Ментопланетянин успел катапультироваца с парашютом, и Понт, подпрыгнув, ногой свернул ему шею. Времени оставалось все более безумно мало.

Он бежал дальше, подпрыгивая и перекатываясь над, под, и через препятствия. Гранатомет хуярил по спине. Осветительные ракеты давили на задницу. С неба все так же лился кислотный дождь, порождающий кислотные глюки. На полуразрушенной стене дома чем-то красным был нарисован значок мира, с подписью "make love not war!" Под надписью сидел длинноволосый хиппи, и пытался прикурить косяк от искры, высекаемой им из стены при помощи ржавой железяки. Увидев Понта, он радостно замахал ему. Понт подбежал к нему, и захотел сразу уебать его с ноги, так как очень не любил хиппи. "Погоди, братан", сказал хиппи. "Огоньку не найдеца"? Понт протянул ему зажыгалку Зиппо, с выгравированной емблеммой десантых войск. Хиппи раскурил косяк, Понт уебал его с ноги, и побежал дальше с косяком в зубах. Времени оставалось еще более безумно меньше, чем было.  

Выбежав на порушенный проспект, он наткнулся там на стаю Инапланетян, которые тихо ползали, поедая падаль. Увидев его, они вскочили, выхватывая бластеры. Понт рывком сдернул с плеча гранатомет, и хуйнул гранатой в самое скопление врагов, прыгая при этом вверх и делая крученное сальто-мортале с тройной перекруткой; гранатомет закончился, и он разбил им голову Инапланетянину, приземлившись на того сверху, а потом выкинул нахуй. Лучи бластеров шуршали со всех сторон, желтые и обжигающие. Штык-топор пришелся очень впору, и он снял им скальпы с троих Инапланетян, набегая на них с воинственным кличем, таким громким, что у них лопались розовые фасетчатые глаза. Еще четверых он застрелил в упор из двухстволки, одному выбил челюсть прикладом, двоих задушил шнурками от ботинок, а последнему с разбегу затушил косяк прямо в глаз, и он с воем повалился на землю.

"Вот так, бля, ибо нехуй", подвел итог Понт, и побежал дальше, грохоча ботинками по бетону. Вдалеке уже замаячила Главная Тарелка Инапланетян, и Понт бежал туда изо всех сил, так как времени было уже просто чудовищно безумно мало. Вход в тарелку охраняли двое часовых Ментопланетян, и Понт, подбежав к ним, с грохотом трахнул их головами друг об друга, забрызгав себя зеленой инапланетной слизью. Внутри тарелка напоминала что-то непонятное. Со всех сторон свисала хуйня, из всех стен торчала пиздень, и между всего этого бродили потерянные Инапланетяне, уже осознавшие, что их война проигранна. Постреляв их всех из пистолета с глушителем, Понт выбил ногой какую-то хуйню, и ворвался на мостик.

На мостике сидел Главный Инапланетянин, и ковырялся в носу странным пальцем с семью фалангами. Понт направил на него двухстволку, пистолет, винчестер, штык-топор, а так же выхватил из жопы зажигательные ракеты, и поджег их все от зажыгалки Зиппо с емблеммой десантых войск. Ракеты зашумели и заплевались искрами. Главный Инапланетянин обреченно смотрел.
"Погоди, ЗемлянИн", сказал он вдруг. - "Дай, я воззову к твоему милосердию, ибо это есть наша последняя надежда".

Понт подумал. Времени, как всегда в финале, вдруг стало дохуйаааааааа.... Можно было и послушать, что скажет Главный Инапланетянин, потому-что так полагаеца. "Говори же", - заявил Понт. – "Но помни, что понятие милосердия не знакомо мне, ибо я есть Понтелеймон Святополкович, Спаситель Чилавечества, и не могу позволить его себе".

"Да будет так", - сказал Главный Инапланетянин. – "ЗемлянИн, много веков нащитывает наша история на зеленой планете Мандавокс. Обуянные гордыней и слепотой, мы не задумывались о дне завтрашнем, и бездумно разбазаривали ресурсы, тратя их на междуусобные войны. И хотя в каждой такой войне погибала большая часть населения нашей планеты, технологический и научный прогресс, сообщавшийся каждой войной, был очевиден. Выжившие неизменно крепчали, все больше приближаясь к идеалу. Перед нами открывалось прекрасное будущее, но вдруг все наши ресурсы закончились, а идеал оказался все так же недостижим. Мы ошиблись на нашем пути. Смилуйся-же над нашей несчастной рассой, о милосердный ЗемлянИн, ибо больше нам не на что надеяца – мы обречены на небытие, если не обретем новую опору. Наши знания велики и обширны, но в них нет толку, если некому будет их передать – воистинну трагедия. Протянешь ли ты нам руку помощи, о ЗемлянИн?"

"Что, охуел что-ли?" – опешил Понт, и снес Главнаму Инапланетянину голову из двухстволки, а потом воткнул туда осветительную ракету. Времени оставалось невероятно, чудовищно безумно мало, и Понт понесся, задыхаясь, по переходам, перепрыгивая через мертвых Инапланетян (все они окачурились одновременно с Главным). Главный Реактор уже дымился, и Понт скатился по трапу, выкидывая на ходу уже ненужное вооружение.

Как только он скрылся за углом, жажахнул ограхуительный атомный взрыв, и от козней злобных Инапланетян с планеты Мандавокс осталось лишь воспоминание, да незначительный реактивный осадок, все продолжавший вызывать агрессивные мутации спустя восемдесят поколений.

Время закончилось. С облегчением переведя дух, Понт поудобней устроился перед телевизором. Он как раз успел к началу своей самой любимой программы во всем мире – "Доктор Фил". И ниибет.

(с) Д.А.