Владимир Юрьевич Молоццов  был нетрезв. Пьян. Накачан. Можно сказать даже, что Владимир Юрьевич Молоццов нажрался по самые памидоры. Ботинки, еще с утра блестевшие как глаза Владимира Юрьевича сейчас, были покрыты неравномерным слоем блевотины нежного розового колора. В воздушно-голубой некогда рубашке отсутствовали четыре пуговицы, и в появившемся клиренсе была видна волосатая грудь Владимира Юрьевича. Пиджак в серую елочку был небрежно обмотан на пояснице, причем рукава были завязаны спереди в доселе неизвестный науке узел.

Обладатель пиджака, некогда воздушно-голубой рубашки и давным-давно начищенных ботинок, он же Владимир Юрьевич Молоццов, руководитель отдела поставок одной из преуспевающих фирм, полз на четвереньках по тоннелю метро в направлении следующей станции.

Здесь внимательный читатель задаст вопрос: «Ебана в рот! А как он бля попал в тоннель метрополитена?». А хуй иво знаит, сказал бы Владимир Юрьевич! И сделал бы правильно, паскоку ни он, ни его хуй об этом не имели ни малейшего представления.

Добраться до следующей станции в данный момент было единственной целью Владимира Юрьевича. На этой станции планировалось выйти на поверхность с целью дальнейшего передвижения в сторону дома. Владимир Юрьевич полз вперед и вперед, не обращая внимания на звуки, сопровождавшие его в этом мрачном путешествии. Легкий шорох за спиной Владимира Юрьевича был тревожен. От него веяло леденящим душу ужасом…
Но Владимиру Юрьевичу было совершенно поебать на посторонние звуки, в его мозгу пульсировала только одна мысль, она заполнила собой все его естество…

- «СРААААТЬ…» Тревожно подсказывал внутренний голос в голове Владимира Юрьевича. Но опуститься до банального обсирания собственных штанов он еще не был готов. По крайней мере, пока…

В голове, почему-то крутилась одна назойливая мысль «Ну хоть пол-чайной ложечки то можно… ну хоть раз в жизни…а?».  В то же время другая назойливая мысль подсказывала, что пол-чайной ложечкой не обойдется, поскольку бурчание и бульканье в объемном пузе Молоццова явно было вызвано наличием весьма и весьма нетвердых каловых масс.

Владимир Юрьевич принял решение, с трудом перевернулся на спину и со словами «Ебись ано всьо конем» начал неуклюже стаскивать брюки.  Пиджак, тем не менее, так и остался висеть неразвязанным на пояснице.

- «Аааа-аааааааааааа…» тихо застонал Владимир Юрьевич Молоццов, выгибаясь дугой и принимая столь непривычную для его комплекции стойку «мостик»... Густая и вонючая струя фонтаном ударила из его пердака, придав композиции сходство с водопадом.

Каловые массы вырывались с характерными звуками, и немелодичным хлюпаньем гемороидальных узлов. Пиджак в серую елочку обреченно принимал на себя эти зловонные струи. Руки уже начинали уставать поддерживать рыхлую тушу Владимира Юрьевича, и предательски подрагивали, но фекалии неиссякающим фонтаном били в пиджак  и, стекая по нему, образовывали немаленькую лужу непосредственно под производителем оных.

Стоя на «мостике», Молоццов из последних сил удерживал свою бренную тушу над неумолимо растекающейся лужей жидкого говна. Внутренним чувством он начинал понимать, что долго это продолжаться не может… Руки скоро устанут. И тогда…

Потоки фекалий, растекаясь, уже почти достигали ладоней Владимира Юрьевича. Сантиметр за сантиметром… Вот уже край лужи начинает обволакивать панически вцепившиеся в бетонные шпалы ладони … А вдали таинственный звук все набирал силу…

- «Ааааа… пасматрите-ка, пасматрите-ка… кто здесь у нас сре-е-ет...» Раздался хриплый голос из темноты бокового коридора. Неожиданный звук голоса вызвал еще один спазм очка Владимира Юрьевича, ладони разъехались в сторону, и нетренированное тело хлюпнулось в фекальную лужу. «Я буду жаловаться!» - почему-то прокричал Молоццов и заплакал, размазывая сопли, слезы и экскременты по лицу грязными руками.

- «Ну-ну... не плачь деточка…» Совсем рядом с ухом Владимира Юрьевича прошипел голос. «А штанишки… хмм... штанишки можешь не одевать… можешь их не надевать…Штанишки-то…»
Рыдания Молоццова только усилились, и речь его стала совсем бессвязной «Франшиза… аааа... по лизингу хотели брать, Юрий Семенович, это все Панибратов…»

- «Ну-ну… полноте… щас будет тибе и лизинг, и франшиза… сейчас…» - фальшь в голосе стала совсем неприкрытой.

- «Бля! Пидоры!» Владимир Юрьевич от этой мысли еще теснее вжался своим обосранным очком в лужу жидкого говна, и еще больше начал рыдать. Плач Владимира Юрьевича становился все громче, а подвывания все более пронзительными… Хриплый голос, принадлежащий незнакомцу, наоборот становился все более издевательским и напористым. К тому же из темноты послышалось мерзкое хихиканье как минимум еще двух пидоров. Цель, которую преследовали пидоры, теперь стала ясна даже пьяному в кизяк Владимиру Юрьевичу.

- «Щас меня будут ебать…» С грустью подумал Владимир Юрьевич.
- «Ну-ну, мой хороший…Щас мы тебя будем ибать!» тем временем вещал хриплый голос из темноты. Два остальных же голоса снова мерзко захихикали, подтверждая свои намерения звуками расстегиваемых ширинок…

Тем временем звук все нарастал… Теперь он был отчетливо слышен, даже несмотря на верещание Владимира Юрьевича…

Молоццов поневоле снизил частотность, поскольку от него не укрылся приближающийся металлический рев. В течение нескольких мгновений из его разверстого рта еще раздавалось поскуливание и бессвязное бормотание, но вскоре оно стихло. Володькино рыло (да, в тот момент он уже не мог ощутить себя преуспевающим и уважаемым Владимиром Юрьевичем Молоццовым) просветлело на миг, уши радостно шевельнулись. В этом шуме и лязге он услышал свое приближающееся спасение.  

Потом пришла запоздалая мысль: какое нахуй спасение? Быть размазанным этим железным мамонтом и смешанным с собственными фекалиями? Молоццова осенило: это не спасение, но это избавление! Да, да, избавление! Избавление от гнусных пидоров, приближающихся из мрака тоннеля. Да и потом, при расследовании решат, что обосрался он непроизвольно в момент коннекта с колесами поезда. А это вовсе и не позорно, никто ведь не узнает, что срал-то он до того, принимая самые неожиданные положения жирного тельца. Не позорно испражниться под колесами несущегося поезда. Кто не обосрется, пусть первым бросит свои сдержанные фекалии на шикарный надгробный камень «глубокопочитаемого и незаменимого в узких кругах Владимира Юрьевича»! Все эти душевные прения заняли всего полторы секунды, после чего Молоццов с резвостью юной лани вскочил, поскользнулся, но, окрыленный надеждой на скорое избавление и звучные некрологи, удержался на ногах и помчался навстречу гулу. В ушах звучал гимн освобождения, и он не слышал хохота оставшихся позади пидарасов.

Семимильными шагами он бежал по пути к свободе. И когда увидел огни несущегося навстречу состава, в голове возникли воспоминания о лозунгах, которыми пичкали его в детстве, советском сероштанном детстве. И в этот момент он понял все величие, всю глубину этих лозунгов, раскинул руки в позе а-ля Ди Каприо, и вскричав срывающимся от торжественности момента голосом: «За Родину! За Сталина блять! И-и-и-х!», подпрыгнул и впечатался развевающимися щеками в стекло кабины мчащегося поезда.


Расчет Молоццова не удался. В тот вечер в новостях обсуждали остановку движения поездов в метро в связи со странным столкновением состава и куля с дерьмом, который в результате экспертизы, проведенной по данным структуры этого самого дерьма, оказался руководителем отдела поставок одной из преуспевающих фирм Молоццовым Владимиром Юрьевичем. По данным судмедэкпертов было также выяснено, что каловые масы были произведены Владимиром Юрьевичем, ДО столкновения с поездом. На вопрос корреспондента «Скажитепжалста, что могло настолько сильно испугать взрослого мужчину?» эксперты дать вразумительный ответ затруднились. Ведется дальнейшее расследование.

В тот же вечер несколько сотрудников метрополитеновского андеграунда распили в каптерке несколько стограммулин в память об усопшем, произнесли короткую, но емкую речь: «Пошутили, йопт», взяли инструмент и отправились нести свою опасную, трудную и на первый взгляд незаметную службу по проверке состояния путей метрополитена.


(с) Mulder&Ганабесыч&Gor Tur
14.07.2004г.