- Вот здесь останови. Держи, - Ника передала таксисту купюру.
    Вышла из машины, хлопнула дверцей и пошла. Таксист крикнул, чтоб она забрала сдачу, но Ника даже не обернулась. Впереди пылал огнями вход в "Бронкс" – самый дорогой клуб города. Ника поправила бретельку маленького черного платья и вошла в открытые двери.
    
    Это был наркотик, настоящее удовольствие – чувствовать себя частью небольшого сообщества людей, которые добились многого и многого хотят, много берут и, уж они-то знают, что это "многое" им будет предоставлено. Ходить и кивать друг другу, тереться щеками со знакомыми, заказать в баре Chivas Regal с Pepsi с одним кубиком льда и попросить бармена выдавить туда четверть лайма. Бармен значительно кивал головой и подкидывал в воздухе стакан, ловя его из-за спины, потом так же со значением щурился и лил виски в стакан с полуметровой высоты. Достать тонкую палочку дамских Gitanne Blondes, сесть в мягкий кожаный диван и, потягивая сквозь зубы холодный виски, ровно минуту ждать огня. Прикурив, красиво закинуть голову и выпустить первую затяжку тонкой струйкой в далекий потолок, искрящийся приглушенным светом зеркальной крошки. Это был гламур. Он витал везде и был тем, что объединяло этих людей, таких красивых и успешных.

    Покачивая остроносой туфелькой без задника на кончиках пальцев, Ника смотрела по сторонам в поисках знакомых. Их еще немного, но это – "временный косяк", как любил говорить ее богатенький, но абсолютно несветский шеф. Ника недавно только вошла в тусовку и еще не была известна всем и каждому. "Это временный косяк. Кто не верит – тот дурак," – продекламировала про себя Ника. Подошла Ленка со своим спутником. Ника познакомилась с ней совсем недавно, но уже успела завязать довольно теплые отношения. Ника привстала и, выпустив дым в сторону, поцеловалась с ней и подала руку Томасу – так звали этого мужчину. Томас оказался англичанином. "Откуда она его вырыла?" – подумала Ника, - "Ладно, здорово, что он англичанин, но он же еще и старикан". Ленка прощебетала, что надо будет сойтись потом, и повела Томми, как она его называла, в бар. Еще пару людей подошли, перекинулись парочкой слов. Ника начинала скучать. "В любом случае лучше, чем сидеть дома," – подумала Ника и на долю секунды осознало лицемерие этой фразочки. Особенно стыдно врать самой себе. Ну как это "лучше, чем сидеть дома"? Бесспорно лучше! Хватит строить из себя усталую львицу! Конечно лучше!

    Ника поднялась и пошла к бару: "Еще один заход, потом перерыв, а потом – по ситуации".
    - То же самое, - бросила она бармену.
    Бармен посмотрел на нее, вспоминая, и потянулся к пачке гранатового сока.
    Ника побледнела. Слова застряли в горле, подкатили слезы. Он ее не помнил! Бля-а-а-а-ать, надо что-то делать, как спрыгнуть?" – роилось в голове.
    - Дама пьет Chivas Regal, бой. С лаймом и колой. Дерзай, - раздался рядом спокойный, чуть сиплый, голос.
    Ника обернулась. Парень улыбался и в упор смотрел на нее. Довольно высокий, черноволосый, худой – нет, скорей, поджарый – ладный.
    - Я правильно озадачил бармена? – продолжая улыбаться, поинтересовался незнакомец.
    - Правильно, - Ника тоже улыбнулась. Слава Богу, ситуация сама собой разрешилась! Спасибо, Господи! – Только не с колой, а с пепси…
    - Лучше с колой. Пепси слишком мягкая для блевотины Шивы.
    - Что? – Ника не совсем поняла, что имел ввиду парень.
    - О, ты не знаешь эту замечательную историю? Я тебе ее обязательно расскажу. Пойдем, - парень повернулся к бармену и сказал, - Мне двойной туллмор дью и выбрось лед из стакана, я тебя умоляю!
    
Ника не знала что делать. Он взялся ниоткуда, помог, перешел на "ты" и собирался рассказать какую-то, по всей видимости, не совсем приличную историю. Можно было бы развернуться и уйти, смерив при этом его презрительным взглядом, как и следует делать в таких ситуациях, но… Что-то держало… У него был какой-то напор…

Подошли к столику и сели.
- Я Вадим, - сообщил парень.
- Ника.
- Очень приятно. Надеюсь, сегодня ты оправдаешь свое имя…
- Что вы имеете ввиду? – вспыхнула Ника.
- Позже. Значит, история. Собрались однажды выпить боги и пару тройку особо приближенных святых. Ну и каждый принес с собой свое бухло. Дионис – вино, японский жупел – сакэ свое, а святой Патрик, значит, вискарь. Все пьют, веселятся.
Ну, у Шивы рук больше – и стаканов он больше держит, только ему наливать успевают. Накидался он неслабо, а тут достают на стол вискарь. Шива конечно ревет "И мне! И мне!" Налили и ему. Выпивает, и тут ему плохо становится. Давай он блевать! Блюет, двумя руками за стенку держится, четырьмя вокруг машет. Православная инкарнация Христа – католической не было, не смогла прийти – бросился к Патрику и орет ему:"Шива срыгал!!! От бухла твоего Шива срыгал!" Патрик не понимает ни хуя, башкой вертит.
(Ника покраснела, начала озираться по сторонам в поисках знакомых, в поисках повода, чтоб уйти).
Тогда Христос хватил бутылку этого вискаря и, тыча в нее пальцем, стал кричать Патрику: "Шива срыгал! Шива срыгал!". А Патрик, старый ирландский террорист, как раз думал как назвать этот алкоголь. Вот так и назвал ахаха-ха-ха! – Вадим весело засмеялся, - Только, конечно, в латинской транскрипции!..
- Зачем вы мне все это рассказали? – спросила Ника, - Странный у вас юмор…
- Юмор у меня в порядке, а рассказал я вам это затем, что ты сейчас поднимешь свою жопу и пойдешь за мной к выходу. Ты не будешь кричать и привлекать ненужное внимание, просто встанешь и пойдешь со мной.
- Ты чё, придурок? Да пошел ты… - Ника дернулась, чтобы встать, но тут что то острое ткнулось в коленку и тут же по телу разлилась абсолютная слабость, мышцы как будто исчезли, но продолжали держать скелет в прежнем состоянии, абсолютно ей не подчиняясь.
- Вставай и иди за мной к выходу, - повторил Вадим.
Ника пошла. Вадим подхватил выпавшую из рук сумочку, приобнял ее за плечо и что-то весело рассказывая. Ника краем зрения заметила малиновый шнурок у него на запястье. Он несколько раз обматывал руку и на концах его были маленькие, блестящие в свете ламп, стальные колечки. Ей окончательно стало страшно. Она рвалась внутри своего тела, хотела кричать, но не могла. Она как будто сама себя связала, заткнула кляпом рот и теперь несла сама же себя к выходу.

На улице их ждала машина – большой темный микроавтобус с тонированными стеклами. Вадим подвел Нику к двери, приоткрыл ее чуть-чуть и резко втолкнул туда. В машине сидели Ленка и англичанин, с улыбками посматривая на Нику. Англичанин поднялся, подвел Нику к креслу, посадил ее и аккуратно привязал к нему тонким пластиковым шпагатом. Лена улыбнулась и сказала:
- Пиздец отдохнула сегодня, да?
Англичанин засмеялся, мелко тряся животом и сильно щуря глаза.

Машина дернулась и поехала, и Ленка, стоявшая до этого посреди салона, полетела к задней двери. От неожиданности она заверещала на каком-то непонятном языке, обильно пересыпая его матом. На двери осталась вмятина от ее головы, но Ленка, словно не замечая, продолжала кричать в сторону водительского сиденья. Оттуда послышался голос Вадима. Он отвечал Ленке на таком же странном наречии, но завершил по-русски:
- …поэтому заткни ебало, сссука!
Машина дергалась и куда-то поворачивала. Ругань продолжалась, англичанин все еще смеялся, и чем больше Ленка повышала голос на Вадима, тем громче Томми хохотал. Ника закрыла глаза и постаралась проснуться. Изо всех сил, она поверила в то, что лежит сейчас дома перед телевизором на диване, а под головой любимый мягкий мишка, и мама вот-вот позовет ее ужинать. Машина остановилась. Вадим пролез в салон и подошел к плюющейся в истерике Ленке, дал ей пощечину, взял ее за плечи, потряс и сказал: "Потерпи секунду! Ты можешь блять потерпеть??? Раздевайся уже!"

Ленка стала судорожно срывать с себя одежду, радостно посмеиваясь. Истерика англичанина тоже закончилась, и он тоже начал снимать с одежду. Из кармана его пиджака выпала фотография, на которой Ника узнала себя. Вадим тоже стягивал через голову тонкую красную водолазку. Ленка разделась первая и начала подгонять всех остальных:
- Быстрей-быстрей-быстрей! А-а-а-а бля-а-а-а-ать! Ну же - ну же - ну же!
Наконец Вадим и Томми разделись. Ленка подошла к ним и одновременно коснулась их плечей.
Вой свет, лязг, тряска, скрежет и хлюпанье одновременно ослепили и оглушили Нику. Дикая вонь шибала в нос и выворачивала желудок наружу. Все продолжалось секунд тридцать не больше, и когда звуки и свет исчезли, Ника начала понемногу приходить в себя.
Раздался шепот и тихое посмеивание. Ника открыла глаза, но зрение пока не восстановилось полностью. Её ударили по щеке.
- На меня смотри! – голос был странный, не мужской и не женский, какой-то квакающий, со множеством подголосков, - На меня смотри, сссука!
Ника еще раз открыла глаза…

Перед ней стоял Шива.
Шесть рук, упертых в бока, толстые ноги, огромный живот. Ленкины раскосые глаза на круглой голове, красные, похожие края раны, губы.
Двумя верхними руками Шива размотал со средней правой малиновый шнурок с серебристыми кольцами и захлестнул его вокруг шеи Ники.
- Патрику привет, - просипел он.
Руки дернулись и разошлись в стороны.
Свет померк…