Я не падонок.

Ночь.
Седьмого числа я зашёл а кухню и увидел, что в створ между оконными рамами провалился соседский кот. ...шесть
    Он был редкой породы и редкого же окраса: пушистый и темносиний, как, если вечером дым над рекою ...пять. Он сидел в углу и был похож на гербарий облака с глазами, смотрящими в мою сторону ...четыре
Я подошел и протянул руку к стеклу, к твердому, но хрупкому стеклу ...три, гербарий попытался отпрянуть, зашевелился, ...два, но изменил только конфигурацию пухового пятна на стекле; ...один..хм, даже не оскалился, как обычно, наверное, давно сидит, устал.. ...ноль    я слегка просел на опорную левую и.
С пояса ударил коту в морду. Короткий и сильный удар, с расчетом схватить кота, что почти удалось, только между грудью животного и ладоню попал кусок пробитого окна, это так же невыносимо как и этот кот – порезаться. Я вытянул руку в темноту и тряхнул в нее осколки с кота, а затем втащил и воткнул затылком в угол, откуда взял. Дымок повалился на спину и бил по-кошачьи в мою ярко-малиновую от крови кисть; я замер на две секунды, а после сжал шею кота и мешавшее стекло изо всех сил, два пальца угодили коту в пасть, и, сломав клык, уперлись в сочленение челюстей, в ладони что-то лопнуло,  два последних пальца ослабли и перестали слушаться.
Я просунул вторую руку в оконную прорубь – основная масса стекла, лопнув наискось, все еще стояла в распор в раме – и осторожно вложил беснующегося кота в правую руку.
   Я люблю волейбол – левая пошла вверх, волной, начиная с локтя,- я играю в него с детства – с постепенным заносом назад: стойка «лучника», - ударить мяч можно такими разными способами, например, навернув на него как бы прилипающую ладонь (в крови) и вколотить вязко в переднюю линию, - пальцы правой полуавтоматически стали разворачивать кота как мяч для кручёной подачи: нипеллем вбок, - все! Молния команды соединила все пространство тела в точку задачи: а-та-ка!!!
Дымок сильно рванулся от грохота разлетевшегося двойного оконного стекла, а внезапно заверещал как кролик, страшно и безумно. Безумно смешно. Стекла засыпали его эдакой угластой горкой теплого льда, большие куски, те, которые не уплыли, планируя в ласковом ночном воздухе, со скрежетом встали шатром, а я, уже совсем не по-волейбольному стегал и стегал по этой красно-бело-синей шевелящейся груде левой, как плетью, рука была вся разорвана и пальцев я уже не чувствовал, а только смеялся и возил Дымком вдоль засыпанной болью рамы, а левой все накрывал и накрывал: вооот как надо атаковать! Чтоб противник захлебнулся ужасом, сопротивляясь, был уже сломлен и питал тебя своим ужасом как новой энергией!
Я выдернул за хребет слипшийся бордовый ком с одним глазом и проорал в него: «Я забил!»... внезапно кот ожил и, вывернувшись из расконцентрированных пальцев, выскочил перпендикулярно подоконнику в ровную темноту летней ночи.
Жил я тогда на восьмом.