Кто ты, одинокий и стремящийся быть разным
студент-странник? Продавец-консультант? Программист?
Дизайнер? Строитель? Пиарщик? Биолог? Экспедитор? Или
мастер по приводам электрических машин? Лица на людях,
смотрящие на тебя из окон собственных уютных квартир,
одаряющие тебя снисходительными улыбками из стёкол
потрёпанных тойот и новеньких девяток, выжидающе смотрят
на твои птенечьи попытки завоевать себе славу победителя в
этой колее бегущих и съедающих друг друга тел...
Девушки в заманчивых топиках и облегающих задницу капри
вглядываются в твоё лицо с предметным вопросом о твоей
будущей классовой принадлежности, а те, кто ни о чём не
задумывается, целуя твоё уставшее от мыслей лицо, ещё
растят в себе мерзкий зародыш жизненной упоённости
надеждой на ваше светлое будущее.
Ты откладываешь всё в сторону, ложишься на кровать и
мечтаешь о несбыточном, ловишь в воздухе запахи,
цепляешься за осколки эмоций, возникающих в тебе, когда
грустная и неприметная девчушка лет восемнадцати наивным
голоском попросит сигаретку. Раньше хватало одной лишь
встречи да бутылки пива, чтобы забыть о тех трудностях,
прошивающих нашу жизнь цыганской иглой жажды всего того,
чего не имея, мы желаем больше всего. Теперь составы пива
и цистерны водки лишь укладывают тебя в мягкую колыбель
страданий, говорящих тебе о необходимости биться и биться
в этом облаке суетящихся комаров. Друзья уже движутся с
тобой по едва касающимся траекториям, возвращаясь иногда
только эхом тех близких людей, которыми они когда-то были.
Молчаливый голем-монитор смотрит на тебя не оценивая,
ничего не требуя, а просто поглощая, давая при этом
иллюзию продвижения в жизнь. Иногда, увидев под тусклым
фонарём уставшую и измазанную косметикой проститутку, ты
остановишься и посмотришь, отпрянешь и вдруг, лишь на
секунду, в тебе вспорхнет крыльями бабочка жалости, а
потом повалится и подохнет, сожжённая огнём разума.
Ты до сих пор обманываешь себя, заряжая по вечерам в
проекторе памяти любимые картинки твоего волшебного
детства. Чувства, как оступившийся канатоходец, с
какого-то момента стремительно летят вниз, а ты с
отчаяньем пытаешься сохранить в себе что-то, успокаивающее
тебя в момент иронии жизни. И только в мириадный раз
вдохнув в себя запах шампуня Elseve с её волос, ты
называешь её нежное и самое любимое для тебя имя с горечью
так, что она почему-то плачет. Ты помнишь долге, понятии
сознательно для тебя не существующем, но сжимающем
подсознание. Ты оглядываешься назад и понимаешь, здесь
Рубикон, здесь твои первые перья были оставлены, а вместе
с ними ушла надежда. За разведённой кружкой пива в
смрадном баре ты пытаешься что-то сказать об этом странном
ощущении страшной, самой страшной для тебя потери
чувственности, кинуть им в лицо факты, обличить их
тупорылых коз, но бокал медленно опускается на стол, и в
голову лезут сплетни и давно уже обветшалые мысли. Лицо
довольно расплывается в улыбке и начинает похотливо
глазеть на девичьи задницы, те задницы, которые тебе
никогда не достанутся.

chKid