Стоит статуя:
Мужик без хуя!

Вчера, парами банными и пивом с голавлями вялеными
вдохновлённый,
На мир взирая сквозь стакан дрянного, мутно-желтого вина,
Спросил меня приятель молодой, заботами в тот миг
не угнетённый:
– Без хуя жить для мужика – за что не слишком тяжкая цена?

Я онемел. Застряла бормотуха в глотке.
Печаль сдавила, как клещами, разум мой.
Я встал, и руки приложив примерно посередке,
– меж грудью и коленями, – отправился домой.

Придя домой, не ел, не пил, и даже
Жену любимую не смог к груди своей прижать.
– Мужик без хуя! Это ж, ёлки, надо ж!
Эх, мать!
Эх, мать!
Эх, ёб же в ребра ж мать!

Всю ночь потом не спал, всю ночь потом ворочался, тоскуя.
Томил меня вопрос, и от него я отвязаться не умел
(да и сегодня, в общем, не могу):
– Как жить? Как в наше время жить без хуя?
Как быть без хуя в наше время мужику?

Ну, без ушей, там, скажем, без руки, без глаза.
Ну даже без ноги, без носа, языка...
А жить без хуя – это же, зараза,
Такая мерзкая судьба для мужика!

Уснул под утро уж, с больным, разбитым телом.
И, пробудившись от будильника звонка,
Решил, что не могу себе представить, хоть убейте,
Ещё живого, но уже без хуя, мужика!