Николай то и дело утирал крупные капли пота, скапливающиеся на лбу и на носу прямо рукавом. Спину ломило. Руки в запястьях были растянуты, тяжёлая лопата то и дело выпадала из них. Но упорства Николаю было не занимать. Преодолевать трудности его научило нелёгкое далёкое детство и ещё более
трудное чем сама жизнь юношество.

Временами Николай тревожно оглядывался, прислушивался к чему-то и отдохнув за время короткой передышки, принимался с остервенением копать. Полная луна освещала местность совершенно достаточно. Даже, чуть лишку. Как дурак здесь копаю, ещё увидит кто - ругал себя Николай уходя в землю.

По прошествии двух часов человек почти скрылся в глубине тверди, и теперь мог не опасаться быть замеченным на фоне сереющего неба. Земля была мягкая и копалось обнадёживающе легко. Наверное, не соврали. Предутренний холод уже заставлял разгорячённого работой человека поёживаться во время остановок, но одутловатое лицо продолжало покрываться крупными каплями пота.

Сказывалась алкогольная молодость. Сколько было выпито, и всего... С друзьями,
женщинами, самостоятельно. Отдельное количество было выпито с сослуживцами. Пожалуй, даже больше чем с женщинами и самостоятельно. Но меньше, чем с друзьями. На сослуживцев Николаю всегда везло. Или нет? Они, как правило, попадались всегда и очень пьющие, а пренебрегать коллективом, его интересами - чревато последствиями. Индивидуалистов, слишком умных, не общественных - никто не любит. Коллектив не прощает самости...

Но силы ещё были. Лет на пятнадцать хватит. Николай старался сейчас не думать о будущем. Его больше занимало настоящее. Со дна ямы был виден кусочек ещё звёздного неба. Выбрасывать землю становилось трудней. Странный звук заставил Николая опустить взметнувшуюся для выброса земли лопату и он испуганно выглянул, подтянувшись на руках, из ямы. Вроде никого. Неужели показалось? Именно сейчас Николай не хотел неожиданностей, не хотел быть замеченным.

Но странный звук повторялся с точнейшими интервалами. Вот! Вот! И ещё!
Понять направление, откуда доносились странные звуки волнующийся землекоп
не мог. Он вертел головой направо, налево, но кругом насколько хватало
глаз - было только поле и посветлевшее небо, соединяющееся с тёмной землёй.

Русское поле. Воспетое поэтами, писателями, композиторами. Простор, травы, туман, поднимающийся и предвещающий жаркий денёк. А судя по всему -
денёк действительно должен был быть жарким. Николай и не верил и одновременно страстно желал этого. Он вырвется из нищеты, он ещё заживёт нормальной жизнью.

Лопата глухо ударилась обо что-то твёрдоё. Нашёл! Радость едва не вырвалась наружу из открывшегося для ликования рта. Учащённо забилось сердце,
заставляя пульсировать кровь в висках. В руках появилась неуемная дрожь.
Николай нервничал, спешил. Нетерпение удалось побороть. Спокойней, спокойней, успокаивал он себя ...

В памяти всплыл подслушанный им, лежащим после очередной попойки под каким-то забором, разговор двух вполне солидных мужчин. То, что это были богатые и серьёзные мужчины у Николая сомнений не возникло. Одеты они были хорошо. Один сообщал другому, что теперь сможет не опасаться ничего и спокойно спать. Закопал он довольно глубоко, в совершенно надёжном месте. На удивлённый вопрос второго - где, первый с точностью описал место, приметы и как добраться...

Осторожно снимая руками, последние сантиметры земли Николай окончательно взял себя в руки. Конечно это не труп, труп можно просто выбросить где угодно. Зачем закапывать? Да и размер предмета, на который натыкалась лопата, был небольшой. Конечно, это может быть детский труп, но не станут же солидные люди хоронить малолетнюю жертву в гробу. Странный звук уже доносился совершенно отчётливо. Николай несколько раз выглядывал, но вокруг было безлюдно. Это волнение - успокаивал себя землекоп.

Наконец взору предстал небольшой деревянный ящик с накладными петлями и защёлками. В таких не хоронят даже младенцев. Солидность ящика внушала уважение. Добротные, подогнанные досточки, металлические стяжки. Что-то ценное должно лежать в таком ящике. Подцепив крышку приготовленным гвоздодёром, Николай рванул, что было мочи, и крышка скрежетнув надёжно сидящими в дереве гвоздями отлетела с треском.

На дне ящика лежал будильник. Не вонючий современный и электронный, а настоящий, механический, металлический, с двумя никелированными полусферами, по которым должен бить молоточек звонка. Будильник оглушительно тикал. В ящике больше ничего не было!

Не помня себя от ярости, Николай ударил гвоздодёром по будильнику. Словно очнувшись от спячки - будильник оглушительно зазвенел. От неожиданности Николай подпрыгнул, а, придя в себя, начал наносил удары. Решительно, хладнокровно, исступленно. Но проклятый, надёжный, механический прибор и не думал замолкать. Звук был оглушающим. Он выводил из себя. Крича от боли и ярости, человек зажал уши, но проклятый молоточек бил точно в мозг.

Как в бреду, Николай выбрался из ямы, отряхнулся, и побежал к электричке, а над русским полем, долго ещё был слышен бодрящий звон, возвещающий начало нового трудового дня...

2004 год

Степан Ублюдков писатель прозаик, философ, отьявленный негодяй