"Вы видели кровь при свете луны, Уилл? Она кажется почти черной. А как она сверкает!"
Т.Харрис

Он бежал. Он любил бегать. Он занимался этим уже давно.

Иногда он опускал взгляд вниз и часами смотрел на мелькающие внизу кроссовки. Они были серые от пыли и грязи. Довольно часто из под них вылетали брызги от луж. Чаще - под ними стелилась серая полоса горячего асфальта. Ему нравилось смотреть вниз.

Иногда он поднимал голову вверх. Он долго мог смотреть на небо, хотя особых изменений там не было. Просто ему нравилось смотреть на него.

Однако, чаще всего он направлял свой взгляд вперед, туда, где дорога встречалась с небом. Туда куда он бежал. У него не было никаких особых мыслей. Он никогда не думал, почему он бежит. Он просто делал то, что ему нравилось. А бегать ему нравилось. Он всегда делал только то, что ему нравилось. И ему нравилось это осознавать.

Он бегал только днем. Ранним утром он уже бежал. Ему нравилось просыпаться чуточку раньше птиц и бежать. Останавливался он только по самой крайней необходимости. Ему нравилось думать, что если бы не важное дело, он бы не остановился. Он с удовольствием осознавал свою выносливость. Свою силу. Ему нравилось размышлять об этом. Впрочем, он никогда не увлекался этими размышлениями.

Он не знал усталости. Он всегда бежал в одиночестве. Были, конечно, и случайные попутчики, но они быстро исчезали. Соревноваться с ним было невозможно.

Ближе к полудню он старался выбраться на более оживленные дороги. К вечеру - бежал уже по проселочным. Он не бежал куда-то. Нет. Он просто бежал, хотя и побывал уже во многих местах и странах. Ему нравилось думать, что бег приносит в его жизнь столько нового.

Когда дорогу под ногами можно было различить лишь с трудом, он сворачивал с нее. Он всегда выбирал очень укромное место для ночлега. Он не любил непрошенных гостей, хотя и не боялся их. Он никого не боялся. Однажды к нему на ужин пришел волк. Его зубы теперь нанизаны на веревку и болтаются на шее. Ему нравилось перебирать их пальцами. Он вспоминал о волке в такие минуты. И его вовсе не интересовало, выжил тот или нет.

Он сбрасывал довольно объемный рюкзак на землю и поднимал дерн ножом. Он всегда заготавливал дрова заранее. Он не любил отвлекаться от ужина. Когда костер разгорался он доставал из рюкзака голову. Он не любил длинные волосы, и часто их приходилось укорачивать. Он устанавливал голову на специальный штырь с обратной стороны костра и открывал глаза, если они были закрыты. Иногда глаза не хотели смотреть на него. В таких случаях его выручала липкая лента. Он устанавливал голову так, что бы она обязательно смотрела на него. Когда с ней было закончено, он принимался за ужин. Обычно это была рука или бедро. Все зависело от его настроения днем. Он снимал кожу закругленным концом специального ножа.

Он очень трепетно относился к звукам в такие моменты и был очень благодарен собеседнику за молчание. Другим ножом он срезал мясо с кости. У него было много инструментов. Даже небольшая хирургическая ножовка. Впрочем, он никогда ей не пользовался.

Куски были примерно в два раза больше, чем он видел на традиционных шашлыках. Шампур его был тоже несколько массивней обычных. Он любил ощущать приятную тяжесть в руке, когда мясо потрескивало, соприкасаясь с пламенем. В такие минуты можно было и поговорить. Он всегда начинал разговор первым.

Обычно он делился своими впечатлениями от прошедшего дня. Он анализировал его вслух, хотя можно было заметить, что ему это скучно. Но ведь надо положить начало разговору? После этого беседа протекала уже легко и непринужденно. Вскоре поспевал и ужин. Ему нравилось, пережевывая огромные куски, брызгающие на язык и нёбо кипящим соком и кровью, рассуждать о чем-нибудь. Больше всего его увлекали беседы о звездах и вообще об астрономии. Взгляд его устремлялся на блестящие точки на небе, а слова предназначались собеседнику. Он почти никогда не смотрел на него во время беседы. Он боялся признаться в этом даже себе, но он очень стеснялся незнакомцев. Впрочем, ему нравилось ощущать взгляд собеседника. Ему было приятно чужое внимание.

Он любил благодарных слушателей. В его жизни их встречалось не так уж и много. Он всегда рад был угостить каждого случайного визави своим скромным ужином. Однако, когда тусклые глаза молчаливо отказывались, огорчался он тоже не сильно,. Он успел привыкнуть к этому. Он был доволен тем, что ему удавалось сохранить непринужденность в разговоре после этих не совсем приятных моментов.

Когда его начинало клонить в сон, он ставил голову в костер и еще долго наблюдал за пламенем. К утру ничего не оставалось. Все остальное он тоже уничтожал в огне. Он любил огонь за это. На него всегда можно положиться.

С утра он устанавливал дерн на прежнее место и убегал. Его ноги приятно холодила роса. Ему нравилось утренняя свежесть. Он улыбался в такие моменты. Ему было приятно ощущать ветер на лице. Он понимал, что сам его создает своим бегом. Он бежал. Он был свободен.

Ему нравилось быть свободным.

Н-ск 2004