Валерий Валерьевич Щюпп - директор 137-ой Московской школы просто охуевал от ученика 9-го "Г" класса Геннадия со странной фамилией Косырь. То, что вытворяла эта тварь, не влезало ни в какие ворота. "Бл-я-я-я-я-я-я-я-дь" - хватал себя за голову Щюпп, качаясь в такт настенных часов. Он не представлял, что ему делать, как перетерпеть эти два с половиной года, а может быть повезет и останется всего пол-года. В любом случае этот период в его жизни был несомненно самым сложным, кошмарно сложным. Теперь стало совершенно очевидным, что он продешевил, взяв взятку от его крутого папаши за то, чтобы Гена тупо добыл свой срок. Что же делать? Он сам завел себя в тупик. О, это страшное слово - "тупик". Ему уже которую ночь снился один и тот же кошмар - он идет в булочную, а попадает в гигантский лабиринт. Кругом только стены, высокие серые стены. Искать выход бесполезно, не хватит жизни. Голодная смерть - реальный выход, однако нет, не все так просто - вот он звук дизеля, который починил Гена. Это он давит на рычаги сенокосилки шириной строго от стенки до стенки.
Понимая, что голодная смерть это роскошь, Щюпп задыхаясь, начинал искать выход, но как бежать, когда ноги прибиты к полу шиферными гвоздями? В этот момент Валерий Валерьевич начинал плакать, не от боли, нет. Из-за угла со стеклянными глазами выезжал Косырь. Управляя ржавой сенокосилкой, он напевал песенку:
Как-то рано по утру, ехал Гена на Москву
Не ломайтися колеса, будет мясо к лавашу.
И, хотя громкий лязг железа заглушал ангельское пение Геннадия, Щюпп знал эту песенку наизусть. Представляя себя в виде кусочков на свежем лаваше, он покрывался холодным потом. Смешиваясь со слезами, пот пропитывал одежду. В мокрой рубашке четко ощущалось дыхание смерти, которую вряд ли можно было назвать легкой.
Ну-ка детки все к столу, мойте руки я иду
Не поверите, у нас Щюпп намазан на лаваш.
Сенокосилка всегда останавливалась в дециметре от Валерия Валерьевича. По видимому что-то клинило в двигателе К тому времени даже кожа на его ботинках промокала насквозь.
- С-у-у-у-у-к-а-а-а-а-а - злобно рычал Гена, выламывая старые рычаги - я же все смазал! К-а-а-кого… Ладно не дрейфь педагог, сейчас поедем. Ты не сильно спешишь?
Щюпп продолжал плакать.
- Вот западло, а! Движок клина дал. Блядь. Прости, Валерич, зазря напугал тебя, - извинился Гена, доставая из-за спины автомат Калашникова. - Я ведь совсем не считаю, что наши разные взгляды на жизнь и педагогику как таковую должны помешать нашим теплым отношениям - Геннадий отстегнул магазин и стал по одному вставлять туда зеленые патроны. - А потом, ты же не думаешь, что я совсем уже такой подонок. Конечно, я разрешу тебе позвонить в Greenpeace, они с радостью бросятся спасать такого редкостного козла как ты. Не скажу, что совсем не разделяю их мнение, но на особых тварей меня клинит. Аминь, паскуда!
Косырь пристегнул полный магазин к автомату и поднял дуло. Щюпп ясно ощутил последнюю секунду своей жизни, познавая дикий страх.
ТРА…ТА…ТА…ТА…ТА…З.З.З.З.З.З.З.З.З.З.З - громко звенел будильник, подрывая директора с постели.
- Блядь! Сука! Блядь! Уволюсь. К чертям собачим, уволюсь. Пойду дворником. Не могу так больше.
Через двадцать минут, намазывая бутерброд маслом, он не чувствовал уже такого страха. Да в принципе-то осталось тут фигня, каких-то двадцать девять с половиной месяцев и то, это если подсчитывать грубо. Выдержим. Продержимся. У меня ведь отец на фронте воевал, а тут какой-то пацан. Вдыхая воздух полной грудью, он чувствовал, как к нему возвращалась былая смелость, придавая новые силы и уверенность в себе.

Спустя два дня Валерий Валерьевич сидел за своим рабочим столом и нервно ожидал встречи. С утра он вежливо попросил Косыря зайти к нему в кабинет. Вытирая рукавом плевок на спине пиджака, он думал о том, что это его совсем не расстроило, хотя видели почти все. То, на что он решился, не совсем принималось его совестью. Наверное поэтому он захотел еще раз повидать Косыря и убедится в правильности своего решения, прежде чем наступит завтра. Взятки, которую он взял у отца Гены, как раз хватило на киллера с неплохой репутацией.

Мощный удар в дверь слегка испугал директора школы, по столу покатилась ручка.
На пороге стоял Косырь.
- Вызывал? К-а-а-з-е-е-л!!!
- Проходи Гена, садись.

Начинался новый день.