- Так, ну-ка замолчали там, быстро. Я кому говорю, Сапрухин. Или я не к тебе обращаюсь? В колону по два, я сказала. А теперь мальчики на лево, девочки на право, - гласила пионервожатая Люба, поправляя лифчик на левой груди
- И чтобы через двадцать минут все сопели по койкам. Всем ясно Сапрухин (твою мать про себя). Всем разойтись по палатам и учтите завтра подниму рано.
Саша Дандротов стоял и смотрел на свою пионервожатую не в силах отвести глаза. Любовь к этой не высокой женщине переполняла его сердце. Эти тонкие пальцы, розовые губы, нежные жесты, красивый мягкий голос. Сашу даже приятно тошнило от головокружительного вихря чувств, которые уносили его куда-то в даль, далеко, далеко от высоких сосен и запахов костра. Даже если бы она плюнула в лицо, ему было бы приятно. Он чувствовал как по его жилам течет теплая кровь. Казалось, что ее дыхание толкает его сердце и это было сильнее его, гораздо сильнее.
- Сашенька, мальчик, ты чего стоишь. Все уже ушли. Иди к себе. Твоя палата в-о-о-н там. Иди, Сашенька, иди. - Сашу обдавало запахом ее духов. Еще немного и он упал бы в обморок. Боже, как он любил эту женщину.
- Я пойду Любовь Андреевна.
- Иди, Саша, иди.
Проходя мимо комнаты своей пионервожатой, он посмотрел на ручку из дюралюминия в дверях. Это ее она касается своими божественными руками. Ну ничего, он только сделает вид, что пошел спать, а сам всю ночь напролет будет сидеть у ее дверей и охранять даму своего сердца. И никакие чудовища, злодеи и комары не помешают ему в этом.
Так в очередной раз Саша сидел на крыльце у дверей и смотрел на луну, которая рисовала ему образ любимой и даже пела песенку, тихую такую, спокойную. Так хорошо ему никогда не было. От радости он щурил глаза и улыбался в ответ лунному свету. Но вдруг Саша напрягся. Что-то было не так. Лунную песенку стало как-то жевать, затягивать как в магнитофоне "Весна-202" за 120 советских рублей. Ему подарили такой в день рожденья. Первая же кассета была зверски зажевана, а когда он попытался нажать кнопку "Выброс", в смысле "Eject", то не успел увернуться и маме пришлось проплатить стоматологу не хило. Сашу неприятно покоробило. Ассоциации были не из лучших. Он встал и оглянулся. Жеванная песенка плавно переходила вообще в какие-то хрипы, вздохи и стоны, "что это"? Только потом он понял, что звуки раздаются из комнаты его любимой. Саша Дандротов был хоть и влюбленный но не дурак. Ну конечно же дело все в сексе. Но как могла она. Она же ангел без крови и плоти, вот этого он понять не мог. Неужели она способна на такое? "Не верю, не верю, не верю" - кричало все в нутрии - "это не может быть она, не может", - но когда он припал к замочной скважине, то увидел нечто, чего сразу и не осознал.
Прямо на полу, на четвереньках стоял директор пионерлагеря "Солнечный" Гарляка Виктор Степанович. Сзади него на коленях стояла Любовь Андреевна. Она держала его за талию и энергично двигалась обратно-поступательными движениями. Виктор Степанович зубами вцепился в деревянный табурет и натужно мыкал. У Любы от интенсивной работы по щекам стекал пот, а из носа вырывались стоны блаженства. События молниеносно набирали ход. Люба стала стучать кулаком по спине Гарляки и под зверские хрипы "кончай, сука, кончай" ее глаза закатились под лоб. В комнате творилось что-то неимоверное. Гарляка пнул головой табурет и стал кусать изношенный до дыр палас. "Тварь, тварь" - вырывалось из Любиного горла. С того конца просто мыкали. Слышно было треск рвущейся ткани и хлопков пузырей из носа.
- Ну же а-а-а-а-а-а ну-у-у-у.
- А-а-а-а-а-а-а - наконец пробрало Гарляку - а-а-а-а-а-а.
А вот это уже для детского сознания было слишком. И может быть, если бы в ту злосчастную ночь не было такого полнолуния, Александр Платонович Дандротов сейчас не заикался бы. Но судьба распорядилась по своему. А все, что ни делается, как известно, к-к-к-к-к-лучшему. Зато прошло время. Он сделал карьеру. В материальном плане имел все или почти все, что в принципе одно и тоже. Пусть у него не было семьи, но это ведь не самое главное, правда? Сколько таких как он. Живут же. И дело совсем не в какой ни будь ущербности Александра. На самом деле женщины атаковали его с неудержимой силой, чего только стоила сучка Марыся. Еще бы, такой завидный жених, только и того, что заикается. Да Александр и сам не против был жениться на Марысе и сознание ему говорило - "Чо ты паришся в натуре, гля девка какая, все при ней, все на ней, погладит, постирает, задвинешь. Не задолбило тебя пальцы об утюг обжигать? Да и вообще, как на счет чашечку воды поднести коли при смерти сляжешь. Все продумано. Женись на клеевой девке Марысе и не сомневайся" - говорило ему сознание. Ну на счет чашечки это конечно перегибчик, Марыся не из тех женщин, но в целом сознание было право. Да только жаль, что управляет людьми не сознание, а глубокое подсознание, а уж оно то знало чо Сашке сказать-то. В отличие от сознания оно было с Александром на "ты" и особо не церемонилось - "Стоять нах! Куда! У тебя, что совсем мозги не работают? Или ты забыл, что у всех женщин между ног болтается. Забейся в угол заикашка несчастный и сиди там, а то я тебе напомню ту ночку 17 июля. Забыл, как она стонала? Забыл, я спрашиваю?".
- Марыся иди от сюда. Пока п-п-п-по хорошему тебя прошу. И не забывай, что ты мой секретарь. У тебя, что работы н-н-нету?
- Александр Платонович. Дорогой Александр Платонович. А я ведь знаю прекрасно, что проблемы ваши еще с детства тянутся. Я правда не знаю какие именно, но обязательно это выясню. Обязательно.
- Ид-д-ди Марыся, иди раб-ботай - "иди Сашенька иди. Твоя палата во-о-он там" - эхом доносилось из детства. Боже сколько ему еще терпеть. Почему так не справедлива судьба. Будет этому конец или нет? "Спокойно, Шурик, будет тебе конец, да такой, что мало не покажется. Будешь еще землю зубами грызть" - тешилось подсознание.
В эту ночь у Александра был приступ. Марыся целый месяц носила ему в больницу домашние голубцы и книги. И, по-моему, им даже удалось подружиться, потому что через неделю после выписки они расписались. По идее они должны были жить долго и счастливо, если бы Марыся не погибла в авиакатастрофе. У кукурузника тупа кончился бензин прямо посреди поля с овсом. Перед падением, от пьяного летчика Пети, Марыся познала всю полноту и сочность русского языка. А еще ей было жаль, что она так и не узнает тайну своего мужа. У Александра был сильнейший стресс и на следующий день он перестал заикаться. Случилось всего лишь то, о чем говорил полный дядичка в очках и белом халате его маме "ваш мальчик сможет заговорить нормально, если получит серьезный психологический удар, так как заболевание получено в результате испуга, а не врожденное". На какие только ухищрения не умудрялась мама. Бросала кирпич в тарелку из за спины, закрывала в темном туалете считая овечек до 10 000, просила даже соседа со своим бульдогом по кличке "Рыло". Но все заканчивалось мокрыми штанами, лицом в борще и порванной рубашкой. Результата это не давало.
Теперь же, Александр практически не имел недостатков за исключением одного ма-а-а-ленького, на первый взгляд не значительного нюанса.

- Встать. Суд идет. Дандротов Александр Платонович, вы обвиняетесь в попытке изнасилования Прорушайло Зинаиды Филипповны. По прежнему отказываетесь от адвоката?
Дандротову не нужен был адвокат. Он только помешал бы его планам. Александр давно все для себя решил. Конечно же, изобразить, что ты пытаешься изнасиловать уборщицу Зину весом в 116кг было достаточно сложно, но терять ему было нечего и он твердо приступил к осуществлению задуманного. Вообще он мечтал о статье за изнасилование, но для этого, как минимум, нужно было хоть немного возбудиться. Коротышка Зина не предоставляла же для этого ни единого шанса. Чего только стоил испорченный воздух. Все, на что хватило Александра, это содрать лифчик и завязать им рот Зинаиды. Затем он позвонил на 02 и стал цинично собирать вещи. Филипповна сидела в углу его кабинета и хлюпала носом.
- Да не реви ты Зина. Пошутил я. - Зина зарыдала еще сильнее. - Меня счас заберут, а ты скажешь, что я тебя трахнул насильно. Поняла?
Лифчик во рту и "легкий" стресс не давал ей четко выражать свои мысли, но по мотаниям головы и дикому мычанию, он понял, что она непротив.
- Ах да. Чуть было не забыл - Александр открыл нижний ящик стола и достал оттуда цианистый калий в специальной капсуле.
Двери выломали быстро. Последнее, что услышала Зинаида Филипповна "сука, тварь, следующий раз убью нахер! Порешу, сволочь! Пустите, гады!"
Суд закончился довольно быстро. Обвиняемый полностью признал свою вину, а когда обвинитель стал чего-то там тасовать факты и переспрашивать, был прилюдно послан в пять букв. Слегка смутившись, молодой прокурор расценил это как знак закругляться и уже через сорок минут был вынесен приговор. Получилось пять лет. Александр даже ухмыльнулся, прямо как в школе. Учился то он хорошо. Зачем все это было нужно?
Охранник - старичок, который сопровождал его к камере, все время чихал и вытирал сопли платком. "Во зверинец", - думал Александр - "им тут и больничных похоже не дают".
- Ох, нехорошая статья у тебя, сынок. Туговато придется тебе, касатик. Ты уж держись, не сдавайся.
Александр проникся теплыми чувствами к старику.
- Ничего отец. Все обойдется.
- Удачи, - сказал старичок, открывая тяжелую дверь в камеру, набитую циничными падонками.
Голодные зэки, с привычной им ловкостью, связали новичка и стали измываться.

Ученые утверждают, что предрасположенность к педерастии и прочим подобным патологиям, формируется в первые 6-8 недель развития плода, когда у эмбриона еще не началось развитие половой системы. Нарушения в развитии могут произойти от недополучения гормонов, которые отвечают за формирование половых органов и мозга.

- Любонька, Любочка, Любаша, бери меня, бери, так, еще, еще, м-м-м-м.
Обалдевшие урки пораскрывали рты "шо за батва? Двинутый, что ли?" Они не знали, что эти слова для Саши Дандротова были последними.