В солнечный субботний день Виталий Шрамов стоял над живописнейшим, резко обрывающимся и уходящим туда, к реке, обрывом, с которого открывался удивительно приятный и близкий сердцу любого русского человека пейзаж. Голубая лента, переливающаяся на солнце, ершилась от упрямого и настойчивого ветерка рябью, и приобретала тот удивительно глубокий и сложный оттенок. В некоторых местах она была вспорота продолговатыми островками с торчащими из соломенного песка густо зелёными ёлочками. Противоположный берег напоминал театральную декорацию. Идеально овальная полянка. Маленькие, словно игрушечные удивительно аккуратные кустики (расстояние надёжно скрывает несовершенство), белоснежные стволы берёзок, красная палатка и прозрачный непередаваемой синевы дымок, исходивший от грамотно разведённого костерка. Даже запах похлёбки долетал до чуткого обоняния Шрамова. Ну, это было совершенно невозможно, а проклятые рецепторы с маниакальной настойчивостью улавливали знакомый и любимый с детства запах. Пленительно аппетитный. Виталий судорожно сглотнул обильно выделяющуюся слюну…

Сколько раз он бывал здесь. Любовался и восхищался. Сожалел и давал себе слово, что следующий раз он появится здесь со всем необходимым. Для чего? Чтобы запечатлеть этот кусочек природы, не испорченной и не загаженной цивилизацией, с её развивающимся и набирающим темпы НТП. Сегодня это случилось. Он был здесь. Он был готов. Намерение превратилось в реальное воплощение. Несколько взмахов кистью…

В высоком, голубом небе, довольно многочисленная, стая разноцветных голубей чертила каллиграфической идеальности виражи. Белые, чёрные, серые, сизые - такие разные, такие красивые. И каждый из них, падлюка, норовил серануть на Шрамова, на этюдник, на начатый холст. Первые тридцать минут, вытираясь и матерясь, переставляя этюдник и ничего не понимая, Шрамов пытался не отвлекаться и прочувствовать в своём сердце тот необходимый настрой для работы. Но в какой-то момент времени он поймал себя на мысли, что ничего не делает и ни о чём не думает кроме, как об угрозе с воздуха. Всё его внимание было направленно на летящий с неба помёт. Почему он у птиц всегда белый с чёрным? Что они такое едят? Отчего он такой жгучий? Тело уже досадно зудело. Новые плюхавшиеся разноцветные червячки обжигали тело Шрамова, выводили его из себя и отодвигали воплощение замысла на неопределённый срок. Но сдаваться Шрамов не собирался.

Как хорошо писателям, поэтам, скульпторам, композиторам, архитекторам. Их работа не требует твоего личного присутствия в том месте о котором ты пытаешься поведать всему миру силой своего искусства. Конечно, пару раз побывать приходится, что бы иметь, малое, представление, а уж усилить его игрой своего воображения дома - сможет и дурак. Только несчастные живописцы вынуждены делать этюды с натуры. Никому не известно слово пленер, а вот ему, Шрамову,, постоянно достаётся, постоянно что-нибудь да приключается на этом пленере. Несколько лет назад, на околице деревни Кощейково в Ярославской области, рассерженный и серьёзный гусь-вожак больно ущипнул Виталия за левое яйцо. Ни о какой натуре, Шрамов после этого думать уже не мог. Яйцо распухло, покраснело, а затем сделалось синюшным, как утопленник на третий день. Жаль. Сорвалась идея написания великолепной серии работ "Провинциальные населённые пункты и их обитатели" к Зональной выставке.

Помёт тем временем начал попадать в цель точнее. Писать сделалось совершенно невозможно. Краска смешиваясь с птичьим говном - не хотела ложиться на холст, да и цвет этого отвратительного месива оставлял желать лучшего. Виталий пробовал добавлять ультрамарин, изумрудную зелень, даже голубую ФЦ, но после пары точнейших попаданий цвет пропадал, а для истинного живописца отсутствие цвета - серьёзней чем отсутствие левого яйца. На солнце краски густели, как эпоксидная смола при отвердении, щетина кистей уже не справлялась с этой ядовитой массой, а добавление уайт-спирита или скипидара - вызывали ужасно зловонную и пугающе-шипящую реакцию. Вначале этюдник наполнился до краёв, затем и на палитре образовалась огромная разноцветная куча, совершенно не приспособленная для писания и даже всячески ему препятствующая. Виталий, как мог, очищал, и палитру, и этюдник, но иногда, алюминиевые ножки не выдерживали скопившейся тяжести и тот медленно заваливался на бок (иногда на правый, иногда на левый) - вываливая на сочную и хрустящую траву отвратительного цвета, зловонную и вязкую массу.

Птицы уже освоились, вошли во вкус, сделались задиристыми и бесцеремонными. Некоторые, особо отважные - норовили клюнуть Шрамова в лысину, заставить выпустить из рук, вскрикнув от боли, кисть.

Понадобилось всего два часа, чтобы Виталий осознал, что и сегодня ничего не получится. Природа не на его стороне. И дать себе слово, что в следующую суббота будет более удачной, и он таки напишет запавший на самое дно души пейзаж. И что, может быть именно эта работа, прославит его. И спустя столетия искусствоведы будут говорить о тех невиданных трудностях, препятствовавших художнику при написании бессмертного, величайшего произведения станковой живописи. А он будет лежать, истлевший, обглоданный червями, в своём гробу, и беззубо улыбаться счастью признания.

Живопись - это не игра кистью, а верные отношения и гармония цветов…

2004 год

Словарь терминов:

Суббота - предпоследний день трудовой недели.
НТП - научно-технический прогресс.
Серануть - неожиданно, а главное обильно покакать.
Пленер - рисование на свежем воздухе.
Холст - тряпочка, напоминающая мешковину.
Ультрамарин, изумрудная зелень, голубая ФЦ - красочки разных цветов.
Этюдник - ящичек для переноски красочек и кистей. Имеет выдвигающиеся ножки.
Уайт-спирит - растворитель, чтобы красочка лучше мазалась.
Скипидар - то же растворитель, чтобы красочка лучше мазалась, но другой.
Палитра - фанерка для смешивания красочек.
Зональная выставка - творческий смотр достижений у провинциальных художников.
Живопись - рисование разноцветными красочками.
Гармония - когда всё нисчяк.