В последнее время всё чаще замечаю, что мир стал жестоким. И ладно там расквашенные ебальники, валяющиеся повсеместно на улицах Москвы, обилие мата в литературных произведениях или брутальные мультфильмы про разорванных бездушными машинами лилипутов, наводнившие интернет. Зло имеет более выразительные формы, и натыкаюсь я часто на них, отдавая дань уважения сладкому, поросшему мхом чавкающему лону, из которого все мы вышли и которое отчётливо и безотчётно стремимся благодарить ласками за то, что топчем эту землю. С какой-то грустью я ловлю себя на мысли, что современных женщин в постели заводит грубость, жестокость. Раньше такого я не замечал. Раньше им нравилось чувствовать себя женщинами, сейчас суками. Раньше, скидывая портки, я смотрел в наполненные любовью, нежностью и благодарностью глаза, сейчас в подёрнутые блудливой паволокой зенки. Раньше, чтобы завоевать женщину, её водили в музей, сейчас в кабак и потанцевать. Раньше в почёте была галантность, сейчас развязность.

Ах, молодость ты моя, молодость! Женщины, такие смешные, легкомысленные, серьёзные и задумчивые! Такие разные и все такие притягательные! Как трепетало сердце моё, когда подхватывал я вас на руки и осторожно укладывал на тахту, осыпая поцелуями лебединые шеи, околдованный нежным взглядом, валился в пучину страстей, и душа, трепыхаясь выброшенной на гальку рыбой, ухала в бездну...

И вот двадцать первый век: динамизм, цинизм, остракизм... Трахай меня, жарь в жопу! Я твоя сука! Терзай меня, маленькую шлюшку! Я не занимаюсь любовью, я жахаю, засаживаю и рву. Я устраиваю инфернальное порево. Я зажмуриваюсь, ибо вот уже близится момент, когда она лопнет, взорвётся. Маленькая дрянь! Сучка, дерьмо собачье! Я принимаю правила этой игры и с ужасом понимаю, что вхожу во вкус, втягиваюсь. Наматываю её волосы себе на руку и грубо вхожу в рот. Мои взмокшие яйца бьются о нежный подбородок, отсчитывая секунды соития - метроном ебли. Она задыхается, давится моим хуилом и я вижу, КАК ей это нравится. Я вытаскиваю его: раскрасневшееся, мокрое от её слюны сокровище, посвёркивает в свете бра. Она любит его, а не меня. Я снова сажаю её на себя и злобно впихиваюсь в неё. Хлопаю ладонями по заднице, она заводится ещё больше. Я выхожу из её взмокшей пиздёнки, грубо разворачиваю и ебошу коленом под зад. Моя любовь валится на живот, изнемогая от желания быть униженной. Я издаю победный клич и напрыгиваю на её пердак алчным коршуном. Торопливо развожу наглые белые ноги и, весело крякнув, без стука вхожу в её задницу. Она смеётся. В ЭТОМ её абсолютное счастье.

Я дрыгаюсь и подпрыгиваю на ней, как старая центрифуга. Она стонет и просит ещё. Ещё? Ещё, сука?! На-а-а-а-а, бля-а-а-а!!! Я извлекаю опухший от напряжения хуй и, что есть силы, хлещу им её по щекам. Ты маленькая блядь! Раба! Ничтожество!!! Повторяй за мной! Я блядь... - шепчет она. Я маленькая тупая блядь... Ты любишь ебаться!!! бесовски усмехаюсь я. Повторяй, ты, прошмандовка!!! Я люблю ебаться... Я прошмандовка... - воодушевлённо шепчет она. Так!!! я смеюсь. Наотмашь бью её по лицу кулаком, она падает, пачкает кровью подушку. Я опять вхожу в её рот. Издаю рык самца...

Она давится спермой, которая вперемешку с кровью сбегает из уголков её красиво очерченного природой рта. И... улыбается. Спасибо, милый! Ты мой сладкий... Она задумчиво ласкает мой член наманикюренными пальчиками, собирает губами остатки семени. Я тяжело дышу, размазываю слизь по лицу любимой... Мы счастливы. В последнее время всё чаще замечаю, что мир стал жестоким...