Напряженный контур города, окаймленный копотью - какое-то угрюмое знамение. Полифонический мобильный телефон звучит торжественно и отчужденно. Але? Пульсирующий тревожный шум. Душа моя пыталась дозвониться.

Огромный старик в синем пальто, похожий на Франкенштейна, торгует на улице книгами, увязанными в стопки. С некоторым дидактическим усилием он продолжает поверх голов пешеходов: … Итак, наблюдаемая нами цивилизация являет собой, как падающий «Боинг», одновременно и жертву и угрозу… Не листай книгу, уебок… отойди… Книги для костров, не для чтения… Бесспорно, современная археология обязана взять себе желанным предметом все образчики городской архитектуры для восторженного и пристрастного изучения этих бесподобных минерализованных экскрементов древних Богов… К тому же вряд ли стеклянные люди преодолеют естественную брезгливость к нашей непрозрачности…

Извилистые трещины влажного асфальта свиваются в бесконечный, чрезвычайно важный, зазипованнный текст. Но над ним размышляют, пожалуй, лишь дети. Им не взломать коды, но они о чем-то догадываются. О чем скоро забудут. А пока – всюду Знаки, всюду Знаки.

Еще один вестник апокалипсиса, серьезный пожилой рабочий, маленький и пьяный, смотрит на поток автомобилей, затем произносит Формулу: …если так, блядь, пойдет, то, блядь, ни хуя не выйдет…. Заклинание останавливает железную лавину. Силы его хватает даже на то, чтоб поменять цвета светофора, пусть на мгновение. Жерло сознания серьезного пожилого рабочего максимально расширено водкой и медикаментозными катализаторами. Испепеляющий луч неизъяснимой истины готов пробить веко третьего глаза ИЗНУТРИ. К счастью для шести млрд. беженцев из Рая, серьезный пожилой рабочий засыпает, женственно сползая по серой трубе светофора.

Великолепный дог, неделю назад потерявший хозяина, стоит недвижимо у скамейки сквера.

Он плачет. В огромных глазах слезы. Помимо проблемы утраты Отца – удушающий экзистенциальный выбор: гордая смерть или унизительное одичание. Все печальнее, милый аллегорический пес: одичание, и лишь затем смерть. Боги наши, где Вы?