Заветная жидкость темно-красного цвета, побулькивая узким горлышком, медленно переливалась в стакан. При взгляде на это зрелище слюноотделение еще больше усилилось, а руки затряслись мелкой старческой дрожью, но нирвана все еще не наступала, потому что маячок в мозгу тревожно напоминал - это последняя порция, больше ничего нет и, допив последние капли, придется снова искать добавку. Впрочем, я ее уже нашел, надо только немного подождать. Поговорить. Рассказать, слегка подхихикивая в сморщенный кулак.

Но пока перед глазами стоит полный стакан, блики свечи перекатываются в глубине огненными мячиками, а сколотый край блестит, как сокровища давно забытых инков. Вязкая жидкость манит, притягивает, нашептывает воспаленному мозгу о тишине, покое, растворении в великом ничто.

Протянуть руку - и уйдет боль, вечный голод и тоска. Пожалуй, самое главное - тоска, к боли можно привыкнуть, голод заглушит жажда, а вот сладить с тем, что не можешь понять и принять непросто, невозможно. Можно только забыться и отдалить. Протянем... но пока к стакану. Скоро, скоро я забуду о своей тоске.

Слушай меня, пойми меня.

Люди думают, что в этом, гниющем с рождения куске плоти есть душа. Они ошиблись, нет ее, так же как и любви, ненависти и прочих, выдуманных неудачниками или недалекими людишками страстей и чувств. Есть только комок слизи и тоска, неосознанная, беспричинная тоска. Все от нее, и любовь - ведь мучить другого неплохое развлечение, и ненависть, чаще к самому себе, и вспухшие трупики неродившихся младенцев на помойке, и разбрызганные мозги в трещине черепа, и кровь на руках и в глазах, и бесчувственный, животный секс, и наркота, и смерть - все от нее, от нее, от нее.

Ведь тот хихикающий старикашка, выживший из ума маразматик, что по преданию создал род человеческий и вдохнул в него искру разума, ведь он тоже сделал это от тоски. Он жаждал развлечений, он хотел смотреть на огромный театр и хихикать над всеми потугами этого комка, который возомнил себя венцом природы и хозяином жизни. Но он не учел того, что все это слишком просто - родился в торопливом совокуплении, прожил никчемную жизнь и помер, не оставив после себя ни той самой души, ни даже памяти - помнят не человека, помнят имя. Все это быстро приелось, и старикашка не выдержал своей тоски и умер, что впрочем, не принесло облегчения ни ему, ни всем тем созданиям, которые остались жить по его прихоти и жаждать совокупления с ним после смерти. Миллионы дураков верят в рай, ад, в него, а ему все равно - он уже умер.

Говоришь - боженька накажет? Угу, пусть, только покойники не кусаются.

А потом этот старикашка попал в ад. Да, да, вот не учел он, что его рай - только он и пара облачков, а вот ад - это то, что он создал за пару дней, да так и не удосужился разобраться, что там собственно получилось. Надоело ему, тоскливо стало, вот он и плюнул на все, как оказалось зря.

Спрашиваешь, а как это, где ж этот ад? А ты уже в нем - оглянись. Прищурь веки и посмотри на себя в мутную воду. Только долго не смотри - можешь испугаться.

Спрашиваешь - как попал? А просто - вот как тебе в гавно наступить. И душа тоже не требуется, не боись. Ну нету ее, вот не предусмотрел он такой придаток. Аппендицит присобачил, а вот душу - извини, как-то не удосужился. Да, в секретных лабораториях ученые, конечно, пытаются создать прототип души, но вот как-то у них плохо получается, не зная броду - не суй в воду.

Делаю длинный глоток, отчего жидкость в стакане сразу убывает наполовину. В глазах собеседника стоит удивление пополам с брезгливостью - он пьет водку, а я непонятную гадость, впрочем, сильно напоминающую портвейн. Ну, пусть пока так и думает. Тем более ему кажется, интересен мой рассказ, хотя он многого не понимает - все-таки разница в возрасте и воспитании, да и водка тоже уже делает свое дело.

Так вот, в аду старикашка наконец-то перестал скучать. Вокруг было слишком много скуки и смерти, и он наконец-то занялся делом. Даже помолодел от радости и взял себе новое имя. Угу, именно это и взял. И приступил вплотную. Придумал деньги для собственного развлечения и тихо посмеиваясь в кулачок наблюдал за войнами ради никому не нужного металла и бумажек. И религию тоже он придумал, только для всех разную. Пропиарил свое бывшее существование и окончательно засрал мозги своим же творениям. А потом опять пришла тоска, и он стал развлекаться, причем довольно своеобразно.

Стакан окончательно опустел, да и собеседнику уже явно наскучило мое бормотание под мерное потрескивание свечи. Пора и приступать.

Делаю паузу и выжидательно смотрю ему в глаза. Оттуда на меня смотрит похоть, он хочет бабу, которую я ему обещал и которая вольготно развалилась в углу на грязноватой подстилке, он хочет травы и бухла, он хочет, чтоб я замолчал. И еще оттуда смотрит на меня тоска. Моя тоска. Моя жажда. Ну потерпи еще чуть-чуть, уже скоро. Уважь старика.

Мне осталось рассказать ему только одно. Как именно развлекался этот грязный, старый, выживший из ума бездушный создатель всего сущего.

Он стал беседовать со своими тварями. Еще до того, как они умрут и попадут к нему. Так он хотел понять самого себя - ведь все они - его отражение, только в мутной воде. А потом он убивал их. Он решил стать той самой смертью, которую они выдумали. И пил их кровь. Из треснувшего граненого стакана. Вот из этого, который я сейчас держу.

Момент настал. Я еще секунду смотрю в оловянные глаза этого паренька, который повелся на дешевую шлюху и бесплатную траву, и не вижу в них ничего, кроме слабого удивления. Потом достаю из-под стола косу. Обычную, разве вот только лезвие слегка износилось и рукоятка бурого цвета. Давно хочу сменить, да все как-то забываю. Но на сегодня сойдет.

Теперь удивление сменил страх, но еще не настоящий, еще наивный, он все еще не верит. Он не верит даже тогда, когда я подношу лезвие к его горлу. Но когда кончик лезвия вспарывает его кожу, он по настоящему испуган. Он хочет прыгнуть на меня, хочет убить, но не может этого. Он видит меня. Ненужная больше кожа сползает с моего лица, отваливается клочьями гниющего мяса. Он видит свою смерть. Он видит того бога, в которого никогда не верил, но которого всегда боялся. А я смотрю в его глаза, наслаждаясь этим мгновеньем. Там есть все, но там нет тоски. Только сейчас там нет тоски, нет той тоски, которая владела мной в момент сотворения, которая владела мной всю эту проклятую вечность. И я втягиваю в себя его взгляд, его страх и ненависть, его память, его жизнь. Его голова медленно падает и струя крови орошает стол. Женщина в углу встает и подставляет под нее заботливо приготовленное ведерко. Только теперь становится видно вяло шевелящихся червей, которые падают с ее груди и волос.

В стакане вновь пузырится темная масса, но в этот раз она почти черная, с пеной. Сколотый край как всегда притягивает, манит.

И голод уходит, уходит жажда, ненависть, прячется тоска.

Вот сейчас - миг и вечность рядом, жизнь и смерть сплелись, как влюбленные подростки, пламя свечи ярче солнца, солнце мнется под пальцами. И тьма. И забвение.

Я медленно опускаю уже свои, настоящие, пальцы на его еще теплые веки и закрываю его пустые глаза. Теперь там нет ничего, даже тоски.

Я еще посмотрю в них там, у себя. Я не сказал ему, что те, с кем я встречаюсь, становятся моими навсегда. Я даю им свободу и вечную память. Они видели меня. Они видели своего бога. Они стали смертью и ненавистью. Моими отражениями. Почти мной.
В их глазах моя печать. В их глазах - моя тоска. В их глазах - ваша смерть. Они живут среди вас, они пасут ваше стадо. Их имена всегда разные, но их проклинают миллионы. Они приносят мне богатые жертвы. Они тоже пьют кровь. Но они не знают только одного - кто я на самом деле.

Выписка из архива 12 отдела ГУВД г. Москва.
В подсобном помещении ночного клуба "Голодный вампир" был обнаружен мужской труп, 20-25 лет. Голова была отделена от тела с помощью широкого острого лезвия. Глаза закрыты. На теле не имеется признаков насилия. Орудия преступления не обнаружено. Также не обнаружено никаких улик, указывающих на убийцу и его возможных сообщников. Характерно, что труп полностью обескровлен, но следов крови на месте преступления не обнаружено. Это уже третье преступление со сходным почерком за последний квартал текущего года. В связи с недостатком улик в этом и предыдущих делах объединить дело в одно и отправить на доследование.

Скоро тоска вернется, а с ней вернусь я. Жди меня, я уже здесь.