Матюня, в миру просто Сергей, долго и мучительно думал, куда пригласить свою сокурсницу Наташу. В кабак вроде нельзя, рано ещё. В кино как то по детски, банально… На американские горки? Сокольники? ВДНХ? Музей Рериха? Полная херня, бля… Как всё просто в его родном Венёве! Все ходят в клуб, там и кино, и кабак, и музей… А тут?! А она москвичка, это ко многому обязывает.
Сексапильная, небольшого роста, Наташа давно волновала его воображение. На практических занятиях и лабораторках он специально садился позади неё и на протяжении всего занятия смотрел, как её круглая попка умопомрачительно плющилась о кругленькое же сиденье табурета. Постоянная борьба с эрекцией выматывала его, не давала возможности сосредоточиться на текущем предмете. Однажды преподаватель вызвал его к доске, как раз в тот день, когда Наташа явилась в кремовой юбочке из тончайшего материала. Матюня даже различал силуэт трусиков на её упругой заднице. И как раз в тот самый момент, когда он уже почти полностью воспроизвёл в своём воображении формы её лона, преподаватель назвал его фамилию. Неестественно пригибаясь, Матюня боком, кое-как добрался до доски, и, повернувшись к классу и преподавателю задом, вывел формулу Кориоллисова ускорения. В процессе построения векторных диаграмм эрекция прошла сама собой.
Наталья чувствовала повышенное внимание к себе, и не только со стороны Матюни. Ей нравилось, когда парни волновались рядом с ней. Её забавляло, как они петушились, раздувались. Но Матюня не был похож на остальных, он просто жадно хотел её, его ненасытные глаза выдавали своего владельца. Рядом с ним и сама Наталья улавливала в себе что-то первобытное, животное. И не могла объяснить, с чего это. Он был небольшого роста, коротконогий. Далеко не Дон-Жуан, но что-то в нём сидело и выглядывало наружу, заставляя девчонок ощущать себя настоящими суками. Да и к тому же он был далеко не глуп и не раздражал своим присутствием.
Решено! После долгих рассуждений Матюня решил пригласить Наташу в театр. Это интеллигентно, галантно, романтично, красиво - всё то, что так нравится изысканным столичным женщинам. Билеты куплены, спектакль по какому то роману, какого то широко известного автора, про любовь. Денег хватило только на галёрку, хотя привести подругу в партер - это по настоящему было бы круто! Но надо было ещё оставить деньги на цветы и кафе.
Наташа приняла приглашение, а про себя удивилась. И с чего это он в театр её тащит? Вроде парень то не театрал, в общаге, говорят, под гитару поёт матерные песни, которые сам же и сочиняет. Ну да ладно, там вроде актёры известные играют, может, будет интересно? Она надела кремовую юбочку, декольтированную блузочку, сотворила томный макияж и отправилась на встречу с провинциальным сокурсником.
Наташа вышла из метро. Кавалер на месте. Цветы вручены, даже руку поцеловал! Можно подругам рассказать, пусть завидуют. Вошли в театр, ага-а-а… Места взял на галёрке. Ну-ну! Сели, действо началось. По сцене забегали актёры и начали орать что-то. Чего орали, слышно не было, но легко было догадаться.
По началу Матюня тупо уставился на сцену. Хорошо, что взял бинокль в гардеробе, Наташа чего-то высматривает в него. Он опустил взгляд на её голые ноги. Мгновенно стало жарко. Наташа продолжала смотреть в бинокль и не замечала состояния кавалера. А Матюне постепенно приходил, как не принято говорить в театре, пиздец. Испарина выступила на лбу, член восстал и грозился порвать трусы вместе с брюками. На сцене тем временем разыгрывалась драма, актёр катался по полу, изображая безудержную истерику, его партнёрша безжизненно повисла на спинке стула. Но даже такой сильный по накалу момент не мог отвлечь несчастного студента. В пору строить векторные диаграммы. Он старался не смотреть на Наташины ноги, отводил глаза, вглядывался в кричащих идиотов на сцене, но могучий магнит продолжал притягивать его к этим полуобнажённым бёдрам, а ещё этот запах духов, в купе с этими ногами он дурманил и лишал воли. Боже! Пытка становилась невыносимой! Матюня заёрзал в кресле. Хер уже был готов к взрыву, и его хозяин чувствовал это, но не было никакой возможности предотвратить этот взрыв.
Наташа опустила бинокль и уже хотела обратиться к нашему кавалеру, чтобы обсудить смысл прошедшей мизансцены. Она поняла всё. Как собака чувствует запах человеческого страха, она почувствовала его могучее желание. От Матюни пахло сексом, самым, что ни на есть, настоящим. Но вместо ожидаемого законного отвращения в ней внезапно начала нарастать подлая, коварная похоть, похоть увеличивалась в размерах и заливала теплом низ живота. Перестало хватать воздуха. На сцене кто-то заорал.
Около минуты ребята молча смотрели друг на друга, первой сорвалась Наташа. Она просто закрыла глаза. Матюня впился ей в губы. Языки соприкоснулись, почти кончив, страстный студент положил свою ладонь на её бедро, рука сама поползла вверх. Голова театрала безвольно погрузилась в Наташкино декольте, с невероятной жадностью он лобызал груди девушки, критический момент был уже близок. Наташа не могла сопротивляться, его рука уже проникла в её лоно, мучительная, парализующая нега овладела ей. Было стыдно, но даже стыд не мог спасти, не добавлял сил к сопротивлению. Вот в чём преимущества галёрки! Число свидетелей минимально, хотя вряд ли Матюня успел осознать сей факт. Его член взывал о помощи! И помощь пришла. Сама не ожидая от себя, Наташа положила руку на Матюнину ширинку. Почувствовав его, начала расстёгивать молнию, всё происходило как во сне. Проснувшаяся в ней сука хотела немедленно почувствовать этот хер в руке. Как сжатая рессора он выскочил из ширинки. Свобода! Матюня замычал, но крики на сцене заглушили его. Древний инстинкт, вложенный в женщину ещё на заре цивилизации, когда люди начали учиться ебаться ещё и ради удовольствия, заставил её руку двигаться по члену. Вверх-вниз, вверх-вниз. Наташа представляла ладонь своей вагиной, остановиться не было сил. Матюня уже видел светящихся демонов под потолком, аккурат над сценой.
От посторонних взоров вся эта идиллия, с мощным фаллосом в изящной женской руке, была прикрыта букетом фиалок. Но нельзя было не заметить, что парню дрочат хуй. Старый иностранец, сидевший чуть напротив на бельэтаже, смотрел в бинокль на равномерно покачивающийся букет, на лицо молодого человека, его закатившиеся глаза, на томную красавицу с волнующим декольте, сидевшую рядом с молодым человеком и дрочившую ему хуй. Вот парень скорчил гримасу, мелко затрясся. Его голова безвольно повисла, как будто он потерял сознание. Девушка высвободила руку, поправила букет, платочком вытерла ладонь. Старик опустил бинокль. Молодость… Какие к чёрту законы морали могут сдержать её? Сдержать эту неуёмную страсть, это желание всего и сразу. Но всё таки они в театре! Тут много людей. Нельзя так, надо сдерживать себя. Старик понимал в душе, что он не смог бы так же забыть обо всём, даже когда был молодым, не смог бы так же. Вековая сдержанность и снобизм не позволили бы. Он поймал себя на мысли, что завидует. Стало жалко себя, свои потраченные на работу молодые годы. А вот эти пришли в театр и вытворяют такое! Мда… Какой теперь к черту спектакль!!!

P.S.
Старик отвернулся и что-то сердито пробормотал под нос. Это можно было перевести примерно так:
- я хуею с этих русских!

А Матюня подумал - бля-я-я-яаа…! , заебись как…!!