А на удачу запустить спичкой в миску, что давно уже служит временным прибежищем для разного рода мусора, и как всегда горько осознать, что промахнулся, судя по тому количеству уже лежащих там, в углу её подруг, можно сделать смелое заявление - везение в подобного рода состязаниях, давно отвернулось от меня.

"Брёвна" выкуренных папирос, спички и всякий там мелкий хлам, в разных местах комнатного пространства ничего не доказывают, и даже ни о чем, не свидетельствуют, скорее всё это безразлично дожидается своей участи - быть когда-нибудь выброшенным. Возможно, появится заботливая, хозяйственная рука, и одним взмахом смахнёт все эти свидетельства моего всё-таки проживания в постоянно пустующих комнатах.

Привычное, ночное занятие - бесцельное табакокурение колышет комнату
в такт плавным покачиваниям слоёв дыма, что плотной лентой совершенно не отделяясь от длинной папиросы и одновременно принадлежа (или являясь продолжением - какая разница), этим строчкам, переплетаясь и уплотняясь, скрывают дверь, через которую должна войти ты.

Но ты всё не приходишь, и дымные ленты прилипают к бумаге новыми строчками и ещё плотнее заполняют пространство между мной и дверью окончательно лишая возможности не просмотреть твоё появление.

А между тем ночь уже на исходе, сереющее, холодное, мартовское небо
настойчиво стучится в окно и тысячи мыслей в боевом порядке несколько раз
прошлись туда и обратно через мою, совершенно пустую голову, только
полная окурков пепельница и исписанные листы бумаги дают мне полное
основание считать, но не быть полностью уверенным, что я не спал.

Даже эти реальные доказательства не убедительны, не может человек побывать во стольких местах всего за одну ночь. Даже если сильно постарается. Сказать столько слов и услышать ещё большее количество ответов, не может прожить столько жизней, включая, естественно, и твою. И это решающий аргумент.

Самые разнообразные предметы, неизвестно откуда взявшиеся этой ночью в невообразимом количестве на моём столе, заставляют лихорадочно напрягать память, выясняя причину и последовательность своего появления, но
мучительные воспоминания рисуют только разговоры с тобой.

Красные спирали обогревателя (это они делают темноту комнаты такой красной) излучают калории, много, очень много калорий, они группируются в кило, мега, и заставляют сбрасывать одежду, в то время как в соседней комнате стоит собачий холод. Пот - художник рисует на моём теле, разьедая кожу, вытравливая на ней твой портрет, но не только на коже, а и в душе, и в сердце. Я извиваюсь, нервно встряхивая боками, как пёс выбравшийся из воды, но ничего не получается линии твоего портрета сделались обьёмными, теперь меня нет, есть ты, ты из меня. И получается, что теперь я в тебе.

И снова утро. Солнечный свет в окно, наверное, хорошего дня. Отрываю с мясом ручку, вросшую в пальцы, гашу уже не нужный свет. Ночь кончилась. Да разве это можно назвать ночью?

После обязательной утренней порции пива (жидкий хлеб), натощак - качает из стороны в сторону, просто таки заставляя наваливаться то одним, то другим боком на специально расставленные подпорки, на извилистом моём пути из магазина, но беда в том, что вместо подпорок всё чаще оказываются люди, а прислоняться к ним ну совершенно не хочется. Старательно балансируя, добираюсь до кровати и мгновенно засыпаю.

С добрым утром, страна!

2003 год

Степан Ублюдков писатель-прозаик, философ, отьявленный негодяй