Итак, бля, долгожданный 2000 год близился. Я был взвалнован. Моя нежная душа просила ахуительнова праздника, а не банальной пьянки под убаюкивающий смех Питросяна и мерцание галубова огонька.

Варианты были. Ох, какие были варианты. Канешна, мой фпалне скромный (по крайне мере, па литпромофским меркам) бюджет не мог позволить мне савершить вип-паестку в Антарктиду с охотой на страусоф, но я обладал завидным чутьем на мероприятия, каторые могли бы даставить массу удавольствия и новых фпичатлений. В этот раз чутье паслало миня на хуй и ебнуло ногой по яйцам. По крайней мере, ф плане удавольствия. Зато фпичатлений я нахватал полную жопу. Но - обо фсем па парятку.

К тридцатому дикабря я уже ни а чем ни волновался. Фсе было на мази, мы далжны были бухать в атличном месте с харошей компанией, фейерверками, всякими висками-вотками, икрой, винегретами и прочей празднечной паибенью. Но вот раздался звонок. Звонил никто иной, как тот самый дружок, што свозил меня на охуительную уголовную свадьбу. (Кто не в курсе, срочно бежит читать http://www.udaff.com/newof/Raider/19263.html). Звонил он с предложением. Суть его предложения заключалась ф том, што по наисчастливейшей случайности он может предоставить в наше новогоднее распоряжение свою распиздатую супер-дачу с евроремонтом, бассейном, сауной, вертолетной площадкой и гектаровым полем для гольфа, временно перепрофилированным под картофельное.

Я сомневался. "Ебаный в рот!" - кричал он, - "Дача песдатая, ремонт закончен, там тепло, светло и ахуенно!!! Атажжом, бля!"

…и я согласился…

…Дамоклов меч ебнулся вниз со всей дури, Рубикон высох, Сизиф пизданулся с горы, Тантал утонул на хуй…

…я согласился…

Мало того, я убедил еще шестерых людей, што атмичание именно этого Нового Года именно в этом месте станет самым запоминающимся сабытием. Так оно и случилось.

Упаминание о том, что дача находится примерно в ста километрах от Масквы, проскочило у меня мимо ушей. Хули, машины есть, доедем. Ага. Доехали.

31 декабря 1999 года отметилось ебаническим снегопадом и нихуевым морозом. Два мощных представителя европейского автопрома, лишь наполовину снабженные зимней резиной, а также загруженных людьми, бухлом и жратвой, двинулись в путь. Помимо меня, в машинах находилась моя жена (на восьмом месяце беременности), мой холостой товарищ, влюбленная, ни разу до этого ебавшаяся (друг с другом, в смысле) пара, и сокурсник с падругой.

Подобрать хозяина нашего будущего дворца мы должны были по дороге. В назначенное время мы подъехали к месту встречи и обнаружили его в компании некой молодой особы. Кагда дверь машины аткрылась, молодая особа предстала перед нами ва фсей красе. Юная фея, усеянная валшебными кристалликами снежинок, поразила фсех очаровательной пропитой мордой, корявыми зубами и упоительным перегаром. Хозяин сел вместе с ней и на вопросительные взгляды друзей пояснил, што, дескать, девачку завут Маша и что она очень харошая и едет с нами. Аставив абъяснения на потом, мы тронулись в путь.

Первый тривожный звонок празвинел, когда вадитель папытался узнать дарогу.

"Щас", - с готовностью ответил хозяин. - "Мне тут мама написала, как ехать…"

Та-да-да-дам!.. (типа громкая тревожная музыка какова-та извеснава кампазитара).

Как это, мама написала?!

Хуясе! Оказалось, что он никагда в жызни не ездил на эту дачу на машине. Только на электричке. И ваще, был на ней только два раза. Да и его мама сама ездила на эту даче на машине только один раз, поэтому из всего, что она ему написала, ясно было одно: километров через семьдесят по такому-то шоссе должна быть хуй проссышь какая развилка. И если еще через 20 километров попадется заброшенный пост ГАИ, то эта правильная дорога. Если нет, то надо песдовать обратно и хуячить по другой дароге… По крайней мере, так обстояло дело пару лет назад, - как раз тогда, когда мама там была в последний раз. Пришло время насторожиться, бля.

Хотя хули там настораживаться? Развилку мы, разумеется, благополучно проебали и упиздышили в какие-то ебеня, безуспешно разыскивая по сторонам заброшенный гаишный пост. Примерно в 22:30, в ответ на недобрые взгляды в его сторону, зачинщик предложил узнать дарогу у прахожих. На сельской дароге. В охуенный снегопад. В половину одиннадцатого вечера 31 декабря, блять! Сука! Послали его на хуй и развернулись обратно. Преодолеф за час те самые 50 километров, которые мы, как оказалось, ехали сафсем в другую сторону, мы снова выехали к развилке и ебанули в другом направлении. Гаишный пост оказался еще более заброшенным, чем мы думали. В сугробе - три покосившиеся стенки с едва узнаваемой некогда синей полосой. Ура, блядь, мы на правильном пути. Уже предфкушая вип-ночь с джакузи, солярием и прочей мажорной дребеденью, водители пришпорили сваих лашадок.

В 23:30 мы встали перед глухим сугробом, загораживавшим заколоченные ворота. Абсолютная тишина и оконная темень "элитного поселка" обещали нам интереснейшее времяпрепровождение и грандиознейшие пиздюли хозяину. Понимая всю непродолжительность своего неотпизженного состояния, он бодро ломанулся к воротам. Кое-как ему удалось их распахнуть, и мы на сваем гарбу павалакли нащих железных каней внутрь.

"Зато в доме ни хуя не холодно!" - успокаивал нас хозяин. За два дня до этого он отправил туда своего соседа (ни хуя себе, отзывчивые у него соседи!) прогреть дом к приезду делегации и всячески подготовить резиденцию для праздника. "Вот увидите, он даже нашим Дедом Морозом будет", - приговаривал виновник, утопая по пояс в снегу.

Заснеженные силуэты пустых покосившихся хибар по обе стороны "дороги" доказывали, что Абрамович и Пугачева живут, по крайней мере, не на этой улице. Но надежда, ожидание и близость - шутка ли! - нового тысячелетия гнали нас вперед. Вот-вот, еще немного и покажется наш особняк с резными башенками, фонтанами и витражами.

Особняк показался где-то без десяти двенадцать. Измученные, промокшие, голодные, мы ломанулись к нему. Ржавая калитка со скрипом впустила нас во двор, и, разгребая руками снег, мы похуярили к крыльцу. Дом оказался вполне сносным на вид, хотя горы покрытого снегом кирпича и щебня во дворе пробудили смутное волнение. Через минуту волнение перестало быть смутным.

Наш хозяин, ловко орудуя конечностями, открыл дверь и нырнул в темноту проема. Тут же раздался нехуевый грохот, крики типа "блять, ебаная балка" и "где этот сраный свет?"

Когда это сраный свет зажегся, я окончательно понял, что Абрамович с Пугачевой были правы, что не стали жить на этой улице. Одинокая лампочка на потолке (какой, на хуй, плафон?!) освещала домашнюю стройплощадку. На груде полуобструганных досок лежал мой товарищ. Рядом валялись какие-то ржавые чайники, грабли, гвозди и прочая поебень. Через весь "коридор", на уровне головы, наискосок проходила огромная неотесанная балка, центр которой венчала вмятина, украшенная кучерявой прядью волос нашего хозяина. В опщем, типа, как в ревизоре все встали и ахуели, смотря на эту красоту. Хозяин, тем не менее, быстро оклемался и, нервно улыбаясь и пожимая плечами, поковылял дальше. "А мама говорила, что все уже построили… Только мебель не везде есть…"

Коридор плавно перетек в комнату, только наполовину оклеенную вагонкой, посреди которой стоял диван типа "радость клопов", а на покосившейся тумбе примерно восьмидесятилетней давности покоился телевизор где-то такого же возраста. Больше комнат в доме ни хуя не было.

После увиденного зрелища всем стало глубоко по хую на жизнь. Даже пиздить хозяина не было уже никакого настроения. Надо было ебнуть шампанского для приличия и посмотреть на новогоднего Путина.

В единственной комнате нашего "дома тысячелетия" была еще одна дверь. Вела она на кухню. Внезапно распахнувшись, дверь принесла нам жару натопленной печки и Деда Мороза. О, Дед Мороз! Сосед хозяина оказался законченным алкашом в трениках со штрипками и вытянутыми коленками, небритой пропитой мордой и косым взглядом на жизнь. Он пизданулся с печки, в которую за два дня до этого накидал дров, оказавшихся впоследствии бревнами для постройки бани, и смотрел мимо нас стеклянным глазами.

"Дядь Вов!" - закричал наш хозяин. - "Ну что ж ты так нажрался то?!"

Дед Мороз грустно икнул, качнулся и, замахав руками (наверное, в поисках посоха), ебнулся на пол и захрапел. Роль Снегурочки взяла на себя до невозможности косорылая новая подружка хозяина, с которой, как оказалось, он познакомился по случаю на вокзале. Она водрузила на скособоченный столик фсю нехитрую железную пасуду, которую смогла найти в нашем дварце, вывалила туда все наши салаты, нарезки, мясы, колбасы и все такое, села на диван и попросила "джентльменов налить даме шампанскова". Джентльмены были готовы выбить ей два последних оставшихся зуба, но стерпели. Телевизор приветствовал нас веселым шипением и отказался показывать нам даже галубой аганек. Ебнув с кислыми мордами шампанского под воображаемый бой курантов, мы поковыряли вилками салаты и стали засыпать прямо на диване. Клопы заметно оживились.

Хозяин, правда, попытался, соблазнить меня баней, но я совершенно не удивился, когда баня оказалась недостроенным срубом, в которой из всех банных устройств оказалась только дровяная печка без трубы. Тогда этот Данко просто нажрался в одну харю, запустил со двора все наши фейерверки, озарив их светом местную глухомань, в которой не водились даже собаки, и, забрав свою снегурочку, удалился на кухню, где полночи самозабвенно пялил ее на жарко натопленной стройматериалами печке. И ему, например, было глубоко по хую, что в доме не было туалета, и что я, плывя в снегу, провожал свою донельзя беременную жену в расположенное во дворе компостное очко, прикрытое тремя стенами и прогнившим козырьком (сейчас-то смешно, гы-гы, а пиздюлей я тогда получил знатных. Хули, "поедем по вышему разряду", говорил я ей, "со всеми удобствами"… Гы-гы-гы…).

И было ему также по хую, что в единственной комнате первого этажа не хватило места для всех желавших поспать. И на галубой аганек ему было уже глубоко насрать. Потому что обладает удивительным умением напиваться в дребадан с трех рюмок любого алкоголя.

Но для двоих из нас галубой аганек все же был. Влюбленная парочка, которой не хватило места в комнате, была вынуждена подняться по на второй этаж сооруженной из кирпича лестнице (хули, нормальную-то еще не построили) и спать в спальных мешках на матраце толщиной в полметра, укрывшись еще одним таким же. Галубой аганек газовой гарелки, зажженный в тщетной надежде согреться, с оглушительным свистом сопровождал их первую совместную ночь любви. Новогоднюю ночь третьего тысячелетия, блядь. Правда, девочка через годик послала его на хуй, сославшись на его скупость и жлобство, но это уже совсем другая история…

А Новый Год я с этим друшком больше не встречал.