Сознаюсь, что Игги Поп - один из моих героев. Контакт с его духом всегда давал мне силу. И я очень много слушал его прославленных The Stooges - музыку, снова воскресившую для меня индейцев с озера Мичиган, откуда родом Игги и вся его группа.
Еще меня прикалывало, что место рождения Игги и его друзей - университетский городок Анн-Арбор, маленькая столица русской литературы в Америке на протяжении всех 70-80-х. Соседство столь разных миров казалось мне уморительным.
Признаюсь, я слушал The Stooges в разных состояниях сознания и всегда они выводили меня на верную дорожку. Однажды они меня даже спасли: в одной душной компании после испития грибного отварчика я начал превращаться в Гриб, но упал взглядом на кассетку с Funhouse, похватал плейер с наушниками, выбежал в родные снега и отплясал на нашей Пьяной Горке до полного осознания необъятности нашей родины. Студжис - это космический корабль.
Ослепительная улыбка Игги Попа с его лучшего сольника "Lust for Life" (что можно перевести как Мерзкая Жажда Жить) хранила меня в самые тяжелые времена как святая иконка. Игги Поп - это икона современной музыки, такая же как Джимми Хэндрикс или Джим Морриссон. Игги - безбашенный пионер, прошедший все круги наркотического ада и сохранивший в чистоте свой дух. Не найти более искреннего, бесшабашного и умного парня во всей этой истории. И никто так не испил эту горькую чашу жизни. Выблевав всю ее горечь в сточную канаву.
Звучит выспренно, но все это так. Игги Поп сразу заявил о себе как о блаженном Дурачке, с которым можно делать все что угодно. Сам себе герой и сам на себя карикатура, Игги был пионером панковского отношения к себе и окружающим. Концерты Студжис приводили людей в настоящее смятение, ибо человек на сцене был неуправляем - и готов на все. Разве что никто в ту цветочную эру был не готов принять эту музыку.
Если на сцене в него летели бутылки, то в жизни ему доставались затрещины. Его любимая удрала от него с удачливым рок-героем Робертом Плантом. Однажды Игги на вечеринке не менее удачливой группы Ди Пепл даже засунули в чемодан и выкинули из окна. Но этот парень встал, отряхнулся и пошел своей дорогой. И совсем недавно своим альбомом он громогласно заявил: вы называли меня God's Garbage Man (Божий Человек из Помойки), но я есть ваш Цезарь, я самый крутой в этой сраной стране, превратившейся в жирного тоталитарного бегемота. Я сожрал все ваши наркотики, включая славу и те, которых уже нет и никогда не будет, я лизал клитор у самой беспредельной суки Империи Свободной Любви по имени Нико, я играл грязный гаражный панк, когда Джонни Роттен еще сидел на первой парте, меня совратили и развратили и сделали из меня посмешище, но я - ваш Юлий Цезарь. И бросьте их всех на съедение львам.

ФИЗИОЛОГИЯ МАРИОНЕТОК
Немногие реально отдают себе отчет в том, какой неизмеримый вклад внесла группа Студжис в историю белой музыки. Фактически, с них начинается ее новая эра. The Stooges - прототип и архетип любой панк-группы, первая весточка панка, родившегося, конечно же, в Америке, на берегу озера Мичиган, откуда родом все настоящие индейцы, включая Игги Попа и его товарищей. К их источнику будут припадать все, жаждущие чистой воды - будь то Пистолз, сыгравшие в 1976 их песню "No Fun", или лидеры манчестерского панка Buzzcocks, образовавшиеся благодаря этой песне, узнав что Пистолз играют Студжис. В заброшенных кварталах Лондона середины 70-х Студжис звучат где-то в самой глубине этих необогретых пустынных пространств - их слушали отвергнутые миром одиночки, внезапно вышедшие из своих подвалов в полной боевой раскраске в эпоху панковского взрыва. Трудно переоценить роль Студжис и в гранджевой революции конца 80-х, начинавшейся с Марка Арма и его штудий железобетонных ритмов Funhouse, заложенных в основу будущих Mudhoney. Пройдут еще годы и годы, придет новая мода, но АЛМАЗЫ БЕЗУМИЯ СТУДЖИС НЕ ПОТУСКНЕЮТ НИКОГДА. Они - краеугольный камень любой панк-революции.
Уроженцы тихих предместий университетского городка Анн-Арбор, "марионетки" сбиваются в группу просто по дружбе, пуская по кругу трубку мира и еще не умея играть на музыкальных инструментах. Как главный заводила Игги Поп (Джеймс Джевел Остерберг) получает голос, Скотти Эштону достаются барабаны, его братцу Ронни - гитара, Дейв Александер берет бас. Впервые появившись на концерте солидных детройтских хардовиков МС5 в качестве разогрева, Студжис что-то там сыграли - и кроме решимости биться до победного конца у них не было ничего. "Это как бы наши младшие братья" - объявил о них лидер МС5, словно извиняясь за явление столь беспомощной молодой группы. Но тогда в 1969-м в промышленном брутальном Детройте никто не распознал в Игги будущую звезду, и Студжис перебираются в злачный Нью-Йорк, сближаясь там с местным андеграундом - тусовкой Энди Уорхолла и легендарными Velvet Underground, чье влияние на Студжис очевидно.
Исторически Студжис выходят на сцену в ту пору, когда "сила цветов" уже явно начала сходить на нет. Хиппи начинают потихоньку превращаться в дешевых клоунов, и их песни о любви на фоне всеобщего Содома и Гоморры кажутся омерзительными. Вот почему единственным прибежищем молодому дарованию Игги стала циничная нью-йорская арт-тусовка, знающая уже что по чем в мире искусства. "Я же был тогда неотесаная деревенщина" - скажет Игги.
Тут же его берет в оборот местная снежная королева, роковая красавица Нико, уже обреченная в качестве рок-звезды, но с хорошим чутьем на рок-звезд. Она запирает Игги в своей комнате, и бедняжка неделю не вспомнить кто он и что, пока не додумывается выскочить в окно. Но - помимо искусства куннилингуса, "золотых вин и французского шампанского", как эвфемистически назовет Игги некоторые странно-притягательные удовольствия - Нико успела преподать ему художественные уроки: "в тебе нет яда, мой мальчик", сказала она, "а суть рок-звезды - это яд".
Признаться, Игги Поп только что спрыгнул с ветки. И сразу же оказался в откровенном наркотическом филиале Содома под чутким управлением Энди Уорхолла. И первое, за что он взялся - после рок-н-ролла и секса - были, конечно, наркотики. Иначе - яды. Сегодня он хвастается перед молодежью: я ел такие психоделики, которых уже больше не будет. Я ел курил прототип крэка под названием кок-ю-смоук и глотал прототип вашего экстази, которое тогда называлось MDMA. Я курил тот самый мифический DMT, который подбрасывал меня на такие психоделические высоты, куда вам уже никогда не подняться. Таких удовольствий больше нет на планете, хвастается он перед молодыми прожигателями жизни, и вы их хрен получите. Конечно, про то сколько кто съел наркотиков - врут все, от Пола Маккартни до Бориса Греебенщикова. Но предположительно, Игги - чемпион по классу ЛСД. Он использовал его прямо по назначению: закидывался двумя таблеточками перед концертом и выдавал подлинного героя рок-н-ролла с такой нездешней силой, что маленькие зальчики их выступлений буквально заполнялись оранжевым рассветом, в котором шаманил Игги, стуча микрофоном в свою бесчувственную челюсть, царапая себя ногтями и растворясь в ядовитых клубах музыки.

THE STOOGES 1969
Концерты Студжис принесли им определенную славу в арт-кругах, и вельвет-в-отставке Джон Кейл взялся продюссировать их первый альбом. Он его плохо спродюссировал: как бывший "классик" (по классу виолончели) он не пошел за разрушительным духом Студжис, а решил их немного окультурить. Главное: он сбил их темп. Пластинка была обругана влиятельным органом молодежной культуры Роллинг Стоун и не получила должного хода, но - как ни крути - Студжис создают свое первое Нечто.
Это еще не чистый панк, в первую очередь, из-за темпа. Там есть даже одна психоделическая вещичка - "We Will Fall", искренняя, чуть топорная, но кристально ясная психоделия, место которой - в том же учебнике, что и "Strawberry Fields Forever". Тинейджер Игги поет с интонацией бородатого пророка и суровые хоры величественно тянут "да будет так!" Это песня о смерти. Невыносимо серьезные, Марионетки буквально купаются в космическом саунде Джона Кейла.
Но это исключение. С первых же слов Игги и его издевательской интонации понятно, что это уже совершенно новый эпос:
It's 1969 OK
All across the USA
It's another year for me and you
Another year and nothing to do

"По всей Америке стоит очередной 1969 год, еще один год для меня и для тебя, и делать нам опять абсолютно нечего" - проза немного скрадывает бездонность идиотизма этих стишков, которые, иначе как правдивыми, назвать нельзя никак. Но сразу понятно, что Студжис не хотят никому угодить - они играют музыку, которую придумали сами, и им плевать на все остальное.
Загадка этого одного из самых беспретенциозных альбомов кроется в абсолютной простоте музыкального подхода этих ребят. Суть его - как можно плотнее сжать свой звук, приблизиться друг к другу и тем самым вызвать некий коллективный дух. Студжис демонстрируют свою немудреную математику сближения: гитарист выдумывает простецкий дурацки-звучащий рифф, барабанщик выдает ритмовку, опираясь, как правило, на том-томы, бас все цементирует, а Игги издевается надо всей БОДЯГОЙ, как они тогда называли этот мир, он царь и бог и может влететь со своим "Блэээ", когда захочет. И с первой же песни эти дешевые понты гитары-квакушки, моронические тексты Игги и плотный псевдоафриканский бит дают понять, что эта музыка сама себе на уме и - несмотря на ее "трехаккордовость" - никто ей не навяжет правил. Каждый играет СВОЕ, каждый играет КРУТО, каждый играет так СЛОВНО ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО ИМЕЕТ ЭТО В ВИДУ, а музыка - это то, что между инструментами, связь этих людей, их дружба, которой достаточно, чтобы победить этот негодный мир.
Как почти любая фирменная панковская запись, альбом будет звучать полуиздевательски-полугероически, балансируя между интонациями отвращения и чуть комической воинственности. И каждая песня вышла твердая как орешек, со своим достоинством и со своим кайфом. "Мы можем отлично провести с тобой время, бэйби, по-настоящему клево, правда же, бэйби, сегодня ночью все будет в кайф, бэйби", но нет ответа на этот призыв Игги и бас идет влево, гитара - вправо, а барабаны карабкаются вверх, и голос словно пытается взять штурмом твердолобую крепость по имени Бэйби, каждый раз скатываясь вниз и шлепаясь в лужу, но не оставляя безнадежных попыток. Такой вот фрагмент музыки и жизни под названием "Real Cool Time".
Однако следующая песня "Анна" - крик о потерянной любви Игги, давала понять, что за всей этой бравадой стоят мучения парня, который безнадежно просрал свою лав-стори. "Как я люблю тебя Анна" - срывается он на крик, только обронивший признание как он "хочет стать твоей дворняжкой". Но лав-стори уже немного странная, немного панковская.
"I Wanna Be Your Dog" - первый мазохистский шедевр в рок-н-ролле. И из уст дикого индейца с озера Мичиган это звучит как самое настоящее признание в любви: "Я готов закрыть глаза и готов отдать свой разум, я хочу стать твоей собачонкой". Искренность всегда была главной доблестью Игги Попа. На альбоме песня звучит даже чуть лирично - на концертах же Игги отрывается по полной, путаясь в спущенных штанах и вопя "Все, бэйби, я твоя собака", болтая нечеловеческих размеров пенисом, за который еще в школе на уроках физкультуры ему дали это прозвище - Залупа Конская.
Один из страшных соперников Игги, несгибаемый Лу Рид, начитавшись Захер Мазоха, создал первый садо-рок ("Venus On Furs"), и затянул себя в черную кожу с острыми шипами, а отвергнутый Игги - первый мазохистский пэан. Через 15 лет Sonic Youth напустят туда животного драйва и взбаламученной гитарной грязи, а тетенька Ким Гордон подбавит туда бабьей истерики и опустит песенку еще на одну ступеньку по лестнице пороков человеческой расы (см. их альбом "Confusion Is Sex").
Песни "No Fun" и "I Wanna Be Your Dog" очень полюбились ребятам всей планеты и стали первыми панковскими стандартами. Не пройдет и десяток лет как английские парни будут учиться играть по заветам Студжис, штудируя эти доисторические музыкальные примитивы.
Скажем так: в лице Студжис рок-н-ролл стряхивает с себя сладкий психоделический сон - и открывается дорога жизни. Но дорожка эта еще та.

FUNHOUSE 1970
The Stooges - первое музыкальное объединение, отдавшее себя музыке с потрохами. Музыка была единственной формой атаки этих оголтелых тинейджеров, ополчившихся на весь мир. И ее нужно было гнать только вперед. Отступать им было некуда, потому что за музыкой лежала абсолютная бессмыссленность бытия в целом.
С каждым концертом все становилось круче и круче. Музыка становилась все более металлической в прямом смысле слова. Студжис накапливали силу, отбиваясь от своих демонов, но в какой-то момент личные силы оказались исчерпанными.
Героин - главный герой второго альбома Студжис. Источники вдохновения их ранней музыки - трава и ЛСД - больше не работали и в голове Игги пошли необратимые изменения: "я начал становиться овощем". Двух таблеток Оранжевого Рассвета хватало минут на 40, после чего Игги уносили со сцены и бросали за кулисами как отработанный шлак. Весь тяжелый металл второго альбома - героиновый штурм-унд-дранг, буря и натиск самого беспредельного наркотика, "смака", наркотика джазовых гигантов Майлса Дэвиса и Джона Колтрейна, а также миллионов безнадежно пропащих людей, именуемых "джанки".
С героином Игги свел знакомство через своего менеджера, вмазавшего его так хорошо, что парень поехал как на саночках, мешая героин с ЛСД. По другой версии ребята познакомились с ним через посредничество группы Фанкоделик, черных виртуозов психоделического фанка, пользовавших героин в качестве самого верного средства от кислотного перегрева башни. Черная психоделия протягивает руку помощи белой психоделии - и ребята открывают для себя новое топливо.
К 1971, когда вся аппаратура пошла в обмен на героин, группе ничего не оставалось, как сдаваться "убийцам в белых халатах" в местный реабилитационный центр в Мичигане, но в период записи альбома (продюссер - Дон Галуччи), героин был главным топливом четверки неудачников.
Кстати, Игги Поп окончательно снялся с героина только в середине 80-х. Сейчас он говорит, что героин его больше не торкает.
Funhouse (Дом Кривых Зеркал) - лучшая панк-рок-пластинка всех времен. Пистолз запишут более титаническую вещь, Dead Kennedys - более дерзкую и взрывную, Black Flag - более мощную и отчаянно-злую, а Bad Brains подойдут вплотную к чистому безумию боговдохновенного хаоса, но Funhouse, на мой взгляд, куда более шаманский. Возможно, проникшие туда черные фанковые вибрации - через Игги, наслушавшегося Джеймса Брауна - делают его вдвойне уникальным: это первая смычка панка и фанка, вещей противоположных. Но все это можно назвать просто РОК: убойный, тяжелый, неотразимый, срывающий крышу и проламывающий двери, приводящий в ужас соседей, настоящие индейские пляски во главе с Игги, продирающимся в обещанный ему рай. Дом кривых зеркал, где на тебя глядят тысячи твоих кривых рож, доводящие тебя до состояния чудовищного хохота.
Пиздострадания больше нет: героин отбивает последние романтические чувства. С первой же песни Игги отрывается и посылает всех куколок своих прекрасных снов: идешь себе - иди дальше. На хуй.
Следующий "TV-eye" поистине гениален в своем познании: "ОНА ЗАВЕЛА НА МЕНЯ ТЕЛЕГЛАЗ" - орет Игги и сюрреалистическое безумие этого образа не менее реально, чем телевизор, стоявший у нас в комнате - мерзкий глазище русской государственности, пожиравший тебя как баунти и получавший от этого райское наслаждение. Но однажды телик стал ЕЕ глазом, которым она стала смотреть на тебя, едва ли проводя грань между тобой и персонажами телесериалов. Морок превращения в пустое телеизображение - а ты становишься разложенным на простейшие телеклетки - до сих пор бередит мою душу. Возможно, старина Игги зацепил именно этот сюжетец.
После песни под названием "Отвязанный" ("Loose") - в некотором роде эссенции альбома - идет "Dirt", Игги-блюз, сыгранный в ритме мамбо, замедленном раза в три (вероятно, взятом Игги из учебника барабанного боя). Игги блюзует как никто и никогда: словно нарываясь на драку, рвя на себе рубаху и обнажая впалую грудь. "Я получил пизды - и мне плевать", выставляет он свое блюзовое кредо."Я был дерьмом - и мне плевать". Песня продирается в медленном блюзовом драйве, заряженная духом панка, пока Игги не разражается криками "огонь, огонь", в то время как бэнд расходится на всю катушку и начинается обычная вакханалия Студжис.
А какой саксофон Стива Маккея врывается в конец "I Feel Alright", джазово-авангардное соло, ложащееся в панк-музыку как родное и как бы дающее понять, что такое "со мной все в порядке". Точнее - что такое героиновый приход.
На заглавной песне Игги безнадежно зовет свою бэйби в Дом Кайфа (как Андрей Тропилло перевел Funhouse), но та уже за тридевять земель. И вряд ли ей нужно то, что нашел Игги.
И наконец, на финальной "L.A.Blues" (записанной на Западном Побережье в Лос-Анжелесе на одном из краев света) все срывается в апокалиптическую пропасть: связь ритма разрушена - и каждый отрывается как хочет. Игги вопит всеми своими голосами, барабанщик играет нескончаемое соло, гитара творит свой космос, а саксофончик то тут, то там подпускает джазу. Любимая вещь Лэстера Бэнгза - когда его заебывало все на свете, включая любимый Funhouse, он включал только эту песенку и оттягивался.
Альбом оказался подлинным триумфом Студжис, разве что цифры продажи альбома в 1970 были мизерны, и только самые зоркие критики усмотрели в ней новую эру поп-музыки. Но, пожалуй, это самая богатая панк-пластинка: ее подземные токи удивительны. Отрывистые гитарные или басовые соло, внезапно выруливающие посреди общего хаоса. Вот мнение музыканта Перри Фарелла (Jane's Addiction). "Потрясающе. Ты следуешь за гитарой, ползущей через весь этот шум, и она определенно выводит тебя куда-то. В то же время, это романтическая пластинка - и дикая, конечно, насколько на это способна молодость".
Свой парадиз Игги назвал Домом Кривых Зеркал, где этот мир выворачивается наизнанку, дробится на мелкие кусочки, каждый из которых разбухает, расплывается или съеживается, все наплывает друг на друга и купается само в себе. Игги Поп прорубает дверь в какое-то кромешное опизденение, где царит уже космический хохот. Именно такой саунд удалось создать Марионеткам, которые сумели-таки вытрясти из своей музычки последние остатки разума и в конечном счете, прикончить этот мир, создав ему куда более веселую замену.
И, естественно, им самим настал конец. Никто не обратил внимание на их триумф. Мир, в котором они жили, был гораздо сильнее сотворенного ими Королевства Кривых Зеркал. Один только Лэстер Бэнгз, рок-обозреватель журнала Cream, вознес их надо всеми остальными, в своем обзоре Дома Кайфа фактически дав первое определение Панка, но ко времени выхода его статьи, братья Ронни и Скотти Эштоны, отлежав свой срок в реабилитационной клинике, уже качали бензин на родной бензоколонке, а бассист Дэйв Александер был найден мертвым с диагнозом алкогольное отравление. Сам же Игги находился в состоянии краха, пересаживаясь с одной мертвой лошадки на другую... но Игги взял под крылышко один небезызвестный эльф.

RAW POWER 1973
Имя Дэвида Боуи кое-что значило в том мире, в котором Игги Поп только что получил очередную порцию пиздюлей. Дэвид полюбил Игги как эльф может полюбить своего младшего брата - за его чудесную светящуюся душу. Он нашел ему более-менее пристойного менеджера, который в 1972-м устроил ему дела в Лондоне, куда Игги вместе с гитаристом Джеймсом Уильямсоном полетел записывать финальную часть симфонии Студжис.
В то время, устав от безумств братишек Эштонов и от общего бардака, Игги находит им замену в лице несгибаемого воина Джеймса Уильмсона. "Я как увидел этого бешеного прыщавого наркомана и параноика, услышал как он играет эту сумасшедшую хаотическую музыку, я сразу понял: это тот парень. Я могу облокотиться на него и сделать себе будущее".
В отличие от остальных Марионеток, Джеймс был реальным хулиганом, отсидевшим за наркотики и угон автомобилей еще тинейджером. Его страшное лицо злодея отпугивало не только робких - и на него-то Игги и решил переложить половину невыносимой ноши Студжис. "Мы были достаточно устрашающим дуэтом, особенно, когда жили в Лондоне. Мы люди интенсивные, и все нас боялись, за исключением Боуи, который часто заходил к нам показать свой новый причесон. Но Джеймс всегда был настроен так: шел бы отсюда на хуй этот пидор на каблучках. Здесь играют музыку мужчин!"
Raw Power (1973), записанный в Лондоне, альбом героя и девственника. Игги признался, что во время записи этой самой черной, отчаянной и жестокой пластинки, он около года не имел половых связей. "Только однажды увидел на улице одну девчонку, удивительно СБИТУЮ, и потащился за ней по Фулгам Хай Стрит и все думал: ммм, это очень интересно".
О ней видимо, и поет Игги в "I Need Somebody", признаваясь, что он "растерял все чувства и потерял всех друзей", что он вообще уже мертвый, но "жив только за тем, чтобы спеть эту песню" - "как мне нужна такая как ты". Это единственный проблеск Прекрасной Дамы Игги Попа на этом альбоме, единственный луч света в темном царстве. Потому что все остальное - это проклятия женщине, одна из самых сакральных тем альбома. "Your Pretty Face Are Going To Hell", орет Игги, пугая ее всеми возможными адами. Игги взывает к Ней, пытается достать Ее криками о смерти, болезнях, пустоте этой дерьмовой жизни, в конечном счете, он изгоняет ее из себя. На "Death Trip" Игги уже свободен ото всех прекрасных снов и готов к смерти. Музыка царапает по нервам и сам Игги словно развоплощается в своих истошных криках.
Воины, отвергнутые миром, оказываются в узком черном туннеле, который они же наполняют сумасшедшим лязгом и ревом. Когда-то давным-давно они просто хотели покайфовать и похватали разные инструменты, но вместо кайфа им достались кровоточащие раны, уродливые картинки прошлого и полная изоляция среди благодушия лондонских предместий. "Дом Кайфа" обернулся безрадостным невыносимо скучным туннелем, похожим на тот из "Сталкера" Тарковского. Помните истерику Писателя? Вот что-то подобное происходит с Игги, разве что его Сталкер - или Death Tripper - старый игольник Джеймс рычит на своей атональной гитаре как дикий зверь, и страхи немного рассеиваются. Воины отвязываются в диком американском стиле рок-н-ролл.
На этом альбоме Игги подходит к самому краю отчаяния. Разрушив все, что можно разрушить, он остается наедине со своими мучительными мыслями, и в нем еще хватает сил на такие матерые панковские гимны как "Search and Destroy" или "Raw Power". Последняя песня - гимн страшной животной силе, сидящей в каждом из нас. Но в организме Студжис уже произошли необратимые изменения: несмотря на присутствие братьев Эштонов, вызванных в Лондон из мичиганских лесов, всей музыкой правит страшный Джеймс. На предыдущем альбоме тело бэнда вибрировало всеми своими накачанными мускулами и эксцентрическая внезапность проявлений людей, гнавших музыку только вперед, была фирменным знаком бэнда, но здесь, на Raw Power уже нет ничего, что говорило бы о силе всего бэнда - ничего, кроме хаотической соло-гитары, звучащей как скрежет адских сковородок и уводящей всю музыку в свой нечленораздельный хаос. Барабаны чуть подстукивают, бас что-то мычит, но Джеймс делает что хочет, затыкая порой самого Игги.
Игра Джеймса напомнила мне игру другого первооткрывателя гитары - Рэда из питерского ТамТама (группа Химера), терзавшего свою гитару с той же мощой богатыря, врезаясь атональными звуками в мелодию, перекраивая ее на свой лад, создавая ее исковерканный двойник, просто отшвыривая мелодию как глупость своим рычанием. Джеймс играет так же - идет безостановочная атональная соляга. "Эти старые джанки, по крайней мере они играли на своей гитаре так, словно очень серьезно имели это в виду" - скажет Игги в начале своего "Американского Цезаря", отдавая дань уважения товарищам по оружию.

Голая Сила - или Власть Тьмы - не просто название, но содержание последнего альбома Студжис, брошенных на произвол чистой силы. Эльфы, кажется, немного смутились. Нужно признаться, что никто еще так не обсирался как Дэвид Боуи с микшированием Raw Power. Голос его любимого Игги похоронен под скрежетом Джеймсовой гитары, а ритм-секция вообще не качает. Братишки Эштоны (Ронни был переведен на бас) играют отменно, но их почти не слышно. И того умопомрачительно вдохновенного бэнда периода Funhouse нет и в помине. Боуи замикшировал Студжис, как он бы замикшировал свою пластинку - или может он все-таки испугался Джеймса?
Поговаривают, что лучшие миксы альбома остались в загашнике и их можно прослушать на поздней компиляции Search and Destroy - Raw Mixes Vol III (1989).
Неудивительно, что мир очередной раз ответил молчанием на очередной шедевр Студжис, разве что некто Джон Лайдон забежал в окраинный клуб заценить их единственное выступление в Лондоне, чтобы взять кой-какие уроки и продолжить эту тему. Но сам альбом развернулся в одно из самых безнадежных панковских турне. Зная уже, что игра проиграна, Игги бросает всех под танк - умереть с музыкой.
На этом клубном турне по Америке крыша поехала у всех окончательно, и группу уже буквально рвали на части демоны. Демоны были настоящие, потому что ЛСД было качественное, и бедный Скотти, защищаясь от них, обматывал голову полотенцем и стучал вслепую. Сам Игги постоянно ныл про боли в пояснице, потому что занимаясь своим новым изобретением "стейдж-дайвин", то есть, прыгая в толпу, он прыгнул куда-то не туда, так что "что-то там щелкнуло в позвоночнике". Плюс ко всему, многие концерты сопровождались летящими на сцену бутылками, потому что группа играла СТРАШНУЮ музыку, и одной из них Игги как-то разрезал себе грудь, вписав эту немаловажную деталь в свою сценическую легенду. А когда именитый продюссер из Коламбиа-Рекордз, пролетев надо всей Америкой, зашел посмотреть на них в какой-то клуб, он увидел как лидер-вокалиста за-руки-за-ноги выбрасывают на сцену, где он что-то пытается мычать, а потом - видимо за полную сценическую несостоятельность - кто-то вмазывает ему в лицо свежим гамбургером с кетчупом и горчицей. Продюссер в ярости швыряет в стену свои роскошные часы - он потерял столько драгоценного времени!
Студжис умирают с музыкой! Последнее их выступление в детройтском Мичиган Паллас задокументировано на альбоме Mettalic K.O., состоящей из шести песен, включая гениальное исполнение бессмертной "Луи, Луи".
Студжис отыграли в Мичиган Паллас два или три шоу - зал состоял на две трети из детройтских байкеров. Игги оскорблял их и нарывался на драку, и один парень буквально стащил его со сцены и дал ему пиздюлей. За два дня перед концертом в дирекции зала раздался звонок от банды байкеров, которые предупредили, что если Студжис будут выступать, живыми им оттуда не уйти. Узнав об этом, Игги объявляет по местному радио, что все могут приходить на концерт и вытворять что угодно. Кажется, в ту пору им уже было все равно. Но никто не был убит. На альбоме ты присутствуешь при том как музыка дает бой всему человечеству, как сила духа идет против животной силы скотского зала, где раздается звон бутылок, выкрики.
Альбом еще раз доказывает, что Студжис были очень крутыми парнями.
"Но вы же закончили чистым безумием?" - спросил журналист у Игги. "Знаешь, я сам был одним из них и в общем этого не заметил".

МЕРЗКАЯ ЖАЖДА ЖИТЬ 1977
После краха Студжис несколько лет Игги проводит в Лос-Анжелесе, самом умышленном городе Америки, и скатывается на самое дно. Даже драг-диллеры отказываются принимать его у себя дома. Вся рок-критика окончательно сходится во мнении, что Игги - просто дурачок. Он катится по наклонной и докатывается до нарко-психолечебници, где, оказавшись с контингентом женщин, пребывающих в ментальном расстройстве по причине брошенности мужьями, Игги где-то достает магнитофончик и бесконечно крутит Секс-Машину Джеймса Брауна, пока не приводит порядок свой дух. И эльфы опять вовремя устанавливают с ним телефонный контакт.
В 1976 Дэвид Боуи забирает его в Берлин, город-цирк, не спящий ни днем, ни ночью, развеселый полу-городишко, оказавшийся прямо на границе с Империей Зла словно в насмешку над этими угрюмыми советскими казармами, виднеющимися за Стеной, которым через год британские весельчаки Секс Пистолз будут показывать свой фак-офф.
Их бесконечные скитания по клубам и вообще вся эта берлинская полуреальная атмосфера запечатлена на альбоме Игги "Идиот", на обложке которого он - вылитый князь Мышкин, его ближайший персонаж мировой литературы. Игги Поп, наконец, находит себе определение, куда укладывается вся его автобиография. Но "Идиот" слишком подземная вещь, слишком "внутренняя" и почти непроницаемая для слушателя, за исключением, конечно, "China Girl".
Кстати, году в 1984, когда версия Боуи попадает в топ-тен, "Китайской Девочке" суждено будет вытащить Игги из финансовой жопы.
Вершина же их блистательного дуэта - "Lust for Life", непревзойденный альбом Игги, рассказывающий страшную драму жизни Великого Попа. После "Мерзкой Жажды Жить" Игги стали называть Достоевским - и, пожалуй, никто в поп-культуре до Курта Кобейна не занимался таким мучительным самоанализом.
С первой секунды "Lust for Life" катится на тебя в очень неявном и совершенно убойном крещендо - гитара с каждым тактом становится чуть мощнее, барабан играет в гитару и все вместе - музыка ломовая. Игги вступает как всегда откуда-то сбоку и рассказывает историю своего развращения.
"I've been hurt since I bought a gimmik about something called love, yee love-love-love" - и никто еще не давал более убийственного диагноза о болезни рок-звезды вообще. "Я получил рану, когда выставил на посмешище то, что называется любовь". Gimmik - это имидж шута, безвкусно-картонный образ дегенерата, с которым Игги взошел на сцену и откуда он спел про любовь. "Но петь на вашей сцене - все равно что гипнотизировать цыплят, а я просто современный парень... И конечно мне шепнули кое-что про это - про эту мерзкую жажду жить". Эльфы разгневаны и Игги вопит "Жажда Жить" уже зная по опыту, что жить - нельзя. Что жизнь - это полное дерьмо. Нигде тандем Игги-Дэвид не работает так головокружительно, нигде их духи вдвоем не сплетаются в такую чистую мощь.
Мечтания "Sweet Sixteen" о сладкой шестнадцатилетке в черных кожаных бутсах словно тонут в липкой субстанции самого саунда - Игги извивается в сладчайшей дреме. "Some Weird Sin" подпускает боевого духа - "мне никогда не получить лицензию на жизнь и поэтому я живу на самом краю мира, пытаясь прорваться к вам, и все что я хочу - это окунуться в какой-нибудь мерзкий грех, просто чтобы немного расслабиться". Эльфы выдают бодрую мелодийку - трат-та-та та-та.
"Passenger" - самая совершенная песня Попа. Вероятно, в ее магию могут въехать только водители, которые знают что это такое - нестись по грязным улицам, видеть городские гадости и кусок неба, и быть надежно отделенным от всего, смотря на все сквозь полупрозрачное стекло. Все это имеет глубокий мистический смысл. Если вслушаться в песню, она убеждает в том, что все мы здесь только пассажиры и наше путешествие бесконечно. Поэтому "let's ride and ride and see what's mine", смотри что здесь твое и бери свое, - говорит себе Игги. Ты - пассажир.
Но брильянты его безумия еще ослепительнее горят на "Tonight", которую споет еще Боуи и переведет Майк Науменко, но никто и близко не подойдет к версии Великого Попа. Сюжет там такой: Игги приходит в больницу к девушке, которая вот-вот умрет, становится на колени и провожает ее в последний путь. Все будет хорошо, - говорит этот князь Мышкин. -Все будет очень хорошо. Музыка звучит торжественно, но не похоронно, взмывает вверх и приспускается вниз, и Игги распахивается: "I will love You till the end". Я буду любить тебя до самого конца.
"Success", чистое бахвальство великого человека, почувствовавшего первые знаки успеха, ужасно залихватская штучка. Игги на верху блаженства орет дурным голосом о том, что к нему пришел успех и радуется как идиот. К тому времени его уже назвали Крестным Отцом Панка ("и я подумал, что я теперь должен вести себя как настоящий мафиози, держа всех их на дистанции" - скажет Игги).
Но следующая песня уводит Игги в ад личного страдания. Текст "Turning Blue" (кажется, что-то про трупную синеву) не обозначен на вкладыше, но это чистейшая достоевщина минут на 10. Там есть все - кровь, слезы, истерика, воззвания к маме, разговоры с Иисусом, издевательство над собой и даже чуточка буффонады ("Джизуз" - подозрительным голосом шепчет Игги, "это я, Игги" -отвечает он как гордый карлик), но главное - невыносимая боль, от которой некуда деваться. Кончается все истерически, Игги словно колотится головой о стену. "Я знаю все это ничего не значит для тебя" - безнадежно взывает он, и никогда еще любовная драма в поп-музыке не накалялась до такого нечеловеческого предела. Это его ответ изголяющимся картонным монстрам рок-индустрии.
Я пропустил несколько проходных песенок, но не суть. "Lust for Life" в истории искусства утверждает место Великого Попа где-то между бульварщиной "Идиота" Достоевского и болезненным светом картин прерафаэлитов. Важно лишь не забывать, что Игги - дикий сын дикой страны с озера Мичиган, где бродит дух Великого Змея, его главного источника вдохновения.

Все 80-е годы Игги Поп будет отчаянно драться за место под солнцем шоу-бизнеса, выпуская альбом за альбомом как трудяга-американец, доказывать, что он очень крут, что никто не играет рок-н-ролл с такой бешеной самоотдачей. Он примет предложение сняться в кино и даже однажды прорвется в хит-парад с песней "Wild One", заработав приличные деньги. Десятилетие битвы за выживание в шоу-бизнесе сделают свое дело: Игги Поп бросит наркотики, нарастит мускулы, сделает свой торс несокрушимым, приобретет римскую стать. Таким он и предстанет нам на обложке альбома "Американский Цезарь" 1993 года, равного его лучшим работам. Но сам альбом покажет нам отчаянно ранимого человека.
Пожалуй, там всего один боевик - тысяча сто какая-то версия бессмертной песенки Ричарда Берри "Луи Луи" в гаражном исполнении Игги. Остальная музыка исходит из той части раненой души Игги Попа, которая всегда тушилась теми или иными ядами. На сей раз Игги, кажется, находится вне искусственных возбудителей, он поет как грустный одинокий человек, заработавший себе право петь так, как ему хочется, не считаясь с требованиями ненавистной ему тоталитарной рок-н-ролльной машины, заставлявшей его делать то или это. Игги сочиняет такие вещи как "Mixing the Colors", наивно радуясь таким достижениям современной цивилизации как смешанные браки, "то, чего так не любил Гитлер". "И вроде бы никто не призывает к расовым войнам". "Мне нравятся дети с открытыми лицами. Мне нравятся дети, которые уже нашли свой путь".
На "Fucking Alone" он достигает поэтичности детской считалки, описывая свое одиночество по соседству с репетирующим рок-н-ролльным бэндом. Старина Игги вынужден признать, что и он немного постарел. И в его музыку вошла печаль и юмор. Но "Цезарь", бесспорно, его высшее музыкальное достижение.
Но и по сей день Игги Поп продолжает оставаться бельмом в глазу добропорядочных семейств, боссов шоу-бизнеса, наемных музыкальных критиков, всего блестящего поп-мира, куда его не пускали на порог еще несколько лет назад. Когда летом 1996, летя первым классом, Игги Поп подавился свиной косточкой и был доставлен в швейцарский госпиталь, кто-то из них не на шутку обрадовался: может хоть сейчас он сдохнет. Но косточку извлекли.
Чего не скажешь про шило в жопе, которое в нем пожизненно.

1994