В одно утро я обнаружила, что в моей сумке лежит записная книжка. Туда я записывала все красивые и умные мысли, которые приходили в мою голову под влиянием алкоголя. Под тяжелым влиянием. С тех пор меня мучает одна мысль. Почему, когда я читаю свой неразборчивый подчерк с ужасающими ошибками, эти мысли кажутся мне самыми банальными и пустыми на свете.

Вы знаете, как выглядит Манежная площадь в пять часов утра. Под дождём. Когда холодно. Когда от выпитого к горлу подступает тошнота. Она выглядит так же, как и всегда. На ней даже есть люди. В то утро там была я и двое цветочков жизни. Цветы закатали штаны выше колен и пытались вытащить монетки, которые туристы за день накидали в фонтан. Вода была холодная и они громко матерились. Я стояла и смотрела на статую какого-то мужика. Предполагаю, что он был скульптором. Мужик, в ответ на все мои жалобы по поводу неудавшейся жизни, молчал. Вдруг я поняла, что мне совсем не жалко тех мальчишек, которые отстуживали себе яйца в холодном фонтане. Мне, плачущей при виде собачки лежащей в переходе. Мне, которая ревела над фильмом Титаник . Мне никого не жалко. Рука сжала в кармане двадцать рублей. В кошельке лежало ещё около ста долларов. Ведь если сейчас я отдам двадцать рублей этим детям, то мне не станет хуже. Но я ничего им не отдам. Ничего никому не отдам! Теперь, с этого дня, я буд у только брать. В другом кармане я нащупала билет Туда. Билет, за который я была готова продать и душу и тело, стал совсем бесполезным. Всё, уже отыграла музыка. Красивые, нарядные люди, обнявшись, расходятся по домам. Там они будут пить вино и заниматься любовью. Почему я сейчас не дома? Почему моя голова не лежит на коленях человека, которому я действительно дорога?

Санкт-Петербург был приветливым и мокрым, как нос моей собаки. Мужчины и лошади на Аничковом мосту выглядели солидно и мокро лоснились. Огромная неоновая реклама INDESIT обещала служить вам долго. Мой холодильник с такой же надписью оглушительно орёт по ночам в кухне. Думаю, что доживет он максимум до нового года.

Стук ботинок скинхедов я узнаю и с закрытыми глазами. Когда-то давно, в другой стране у меня был друг, похожий на еврея. Может быть, он на самом деле был евреем. Тоже была ночь, тоже был красивый город. Звук шагов. Древняя стена древнего города. Моя спина упирается в эту стену. Мужское лицо с десяти сантиметрах от моего лица. Красивое лицо. Внизу живота защекотало. Мой друг наверняка стоит где-то рядом. От страха и восторга ноги подкашивались. Красивое лицо отвернулось от меня и отошло в сторону. Мой друг лежал на земле, закрыв голову руками. Тяжелые ботинки с аппетитным чавканьем исследовали его тело. Он кричал. Он даже не кричал, а визжал+ Отодвинув молодого человека, который делал вид, что меня держит я подошла к другу. От этого визга у меня заложило уши. Я посмотрела на лица вокруг. Они хищно улыбались. Какого хуя?! Каблук-шпилька моих новых туфель сломался об лоб моего друга. С тех пор я ненавижу, когда мужчины визжат. Друг не умер, ему из мозга отсосали какую-то образов авшуюся там субстанцию и он даже не остался дураком.

На Малой Садовой улице Петербурга стоят часы. Ещё несколько месяцев назад они показывали? сколько времени осталось до трёхсотлетия Города. Сейчас эти часы темны и молчаливы. Следующий значимый юбилей города обязательно бы вызвал приписку забейте, вы всё равно помрёте раньше . Малая Садовая замечательная улица. Обкурившись какой-то непонятной дряни я убегала по ней от машины моющей улицу. То, что я не заикаюсь является истинным чудом, друзья.

Кто-то давно сказал нет наркотикам. Я же им кокетливо подмигиваю. +стоит ли злиться?+