Никто не знает, что заставляло двух братьев Давлата и Рафиса, каждую пятницу ехать на своем "крузаке" за 140 километров по убийственной дороге. Но доподлинно известно, что на сто сорок первом километре они останавливали джип возле небольшого совхозного ранчо. Именно сюда на летнее пастбище вывозилось несколько сотен совхозных коров. Однако коровы мало волновали братьев-кавказцев. Приехав на место, они быстро отыскивали главного пастуха Фомича, протягивали скомканные долларовые банкноты, и произносили лишь одно слово: "Побэда!" "Ой, ребятки, приехали! Ну, молодцы", - вещал Фомич, с улыбкой пряча деньги в карман.
Победой была небольшая гнедая кобыла с пышной гривою. Она, увидев приезжих чурок, издавала негромкое ржание. Давлат открывал багажник джипа и вытаскивал оттуда обычную деревянную табуретку. Рафис нежно гладил Победу по холке, и дружески похлопывал по крупу. Братья устанавливали табуретку позади лошади. Затем Давлат забирался на нее, расстегивал ремень, спускал джинсы и боксеры, бережно отодвигал длинный конский хвост и вставлял свой здоровенный хуй во влагалище Победы. Кобылка вела себя смирно. Кавказец ебал кобылу минут двадцать, этого ему вполне хватало. Затем наступала очередь Рафиса. Тот заканчивал еще быстрее - минут за 15. В тишине пасторального захолустья было лишь слышно ритмичное хлопанье ее мошонки с яйцами о задницу кобылы. После этого за дело вновь принимался Давлат. И так продолжалось еще цикла три. Потом приходил седовласый немытый Фомич, и со словами: "Ну что, наебались?", уводил Победу в стойло. Чурки шли обедать. После обеда Фомич вновь приводил Победу. В воскресенье вечером кавказцы уезжали в город.
Приехав домой, они чувствовали себя заметно отдохнувшими и посвежевшими. И своим здоровым видом и блеском в глазах вызывали зависть у знакомых. Вскоре корифаны пронюхали о том, чем занимаются Давлат и Рафис в выходные и стали угорать над ними. Но угорали недолго - вскоре им самим захотелось попробовать.
Пастух Фомич стал недоумевать, почему на его неказистую Победу такой спрос. Тем не менее это его радовало. Ведь каждый из приезжих клал ему в карман купюру с портретом заморского президента. Потихоньку клиентов у Фомича стало столько, что он завел специальный еженедельник где расписывал по часам и минутам время приезда клиентов Победы. Но эксплуатировать кобылу на износ ему не позволяло воспитание: он давал ей время мирно пощипать зеленую травку. Денежки текли в карман Фомича бурным потоком. Он превратился в настоящего сутенера. Вскоре он накопил столько денег, что выкупил Победу у совхоза, переехал в двухэтажный особняк, где разместил конюшню для своей Победы. Ему было наплевать на то, что деньги капали из пизды старой кобылы. Желающих выебать старую клячу было предостаточно. Но в один день все это внезапно прекратилось. Кобыла издохла. Фомич завел другую. Но ее никто не хотел ебать. Чурки приезжали и спрашивали: "Побэда?". "Победа, Победа", - отвечал Фомич. "Нэт не Побэда!"- разочарованно говорили они и уезжали навсегда. Фомич попытался дать объявление в газету: "Имеется лошадь для приятного времяпровождения". Но никто не обратился к нему, кроме одного мужика, который хотел на ней просто покататься. "Пошел нахуй!" - грубо ответил Фомич, потому как отныне считал такое использование кобылы не целевым. "Эх, блять, что же ты Победа прожила так мало!" - матюкнулся он и пошел устраиваться в совхоз пастухом. Наверное в профессии пастуха и сутенера есть что-то общее.