Почти полгода, точнее 5 месяцев и 23 дня. 174 дня мы были неразлучны. Прогуливая институт, пропуская праздники, вечеринки и вечернее пиво с друзьями. Забивая на семью и всю домашнюю работу, с утра до поздней ночи я был с ней. Обучая её манерам, походке, речи и воспитывая в ней характер. Приводя её в достойный, даже превосходный внешний вид. Я ждал того дня, когда моя малышка впервые выйдет в свет, совершит уверенные, победоносные шаги. Мечтал об этом с того самого момента, когда увидел её, мятую и невзрачную, в разорванной обувке, еле дышащую и с трудом передвигающуюся, захлёбывающуюся кашлем и неровным пульсом. Полтора месяца она пребывала в реанимации, затем в неврологии и тому подобных отделениях, четвёртый месяц был посвящен пластической хирургии, затем стилистика, визаж, макияж, шлифовка манер и поведения.
Наше понимание достигло своего апогея, она с точностью до микрон чувствовала перемены в моём настроении и с такой же точностью реагировала на них, отвечая мне иногда стервозным и истеричным голосом, напоминая мне моего бультерьера в момент атаки. Загаженные тяжкой жизнью легкие, пищевой тракт, были прочищены, благодаря чему голос приобрел кокетливую игривость с нотками мужской басовитости. За день до дебюта я купил у знаменитого дизайнера потрясающую юбку, под цвет её золотистого загара, которая поставила точку или последний штрих в её внешнем виде, заменив собой старый и порванный фартук. Стеклотканевая юбочка подчеркивала мускулистость всего тела, придавая слегка агрессивные черты её милой и безобидной внешности. В новом наряде она была просто неотразима: миниатюрная, элегантная и грациозная, с пугающей, но одновременно притягивающей взгляд дьявольской искоркой. Уверенно держась на земле, она бросала вызов каждому, хоть украдкой взглянувшему в нашу сторону, и к нашей общей радости, многие не могли устоять, при виде оброненной на перекрестке перчатки. С начала она начинала, дерзко и басовито отвечать на все снисходительные взгляды, бросаемые в нашу сторону владельцами, дорогих и мощных "меренов" и "биммеров", показывая тем самым, что вызов принят, затем раздавался истеричный крик, и сразу после зеленого сигнала светофора визг и свист, и только два широких черных следа на асфальте, после чего я любовался удаляющимися краснеющими от гнева лицами оппонентов, разглядывая их в зеркало заднего вида.

Обалденно красивое, необъятное звездное небо над головой, идеально черная глубина, не подсвеченная огнями города. Еще чуть-чуть заснеженные поля, разрезанные узкой серой полосой drag strip(а). Безумное количество машин по краям дороги, толпы людей, и рев моторов. Рев такой мощный, что земля начинает дрожать под ногами, и эта дрожь передаётся всему телу от ступней ног до груди, где она усиливается учащенным биением сердца. Громкий крик судьи фальстарта в мегафон: "Разойдись по обочинам!", толпа отступает к краям полосы. С характерным частотным шипением рация в руках второго судьи сообщает, что финиш чист, и судьи готовы принять старт. Fire starter проливает узкую полосу бензина для Fire line, в этот момент толпа замирает и стихает, все в ожидании. Starter покручивает флагами, в ответ пилоты начинают раскручивать сердца своих болидов, оглашая необъятные поля басовитым громом, поднимает правую руку вверх, в этот момент ярким пламенем вспыхивает Fire line, еще секунда и наступает кульминационный момент - вторая рука стартера вздымается к звездам. Время как будто останавливается, словно пенальти в футболе. Голкипер и нападающий. Один на один. Все взгляды обращены на стартера, сейчас он здесь главный, как соло ударника из рок группы, одному ему решать как долго это соло продлится, две, две с половиной секунды звездной славы, он центр всеобщего внимания. Нервы пилотов сжаты в кулак: не упустить ни мгновения, не допустить фальстарт. Реакция и четкость действий играют решающую роль. И вот, руки стартера резко опускаются, развивающиеся клетчатые флаги падают, и вросшие в асфальт машины срываются с места. Визг резины и рев моторов перемешивается с криками толпы, смотрящей вслед удаляющимся фонарям и аварийным сигналам. Несколько секунд и рация судьи сообщает победителя. Воздух, пропахший жженой резиной и сцеплением, сотрясается радостными криками толпы. "… яростный визг тормозов." - и это ни с чем не сравнимое чувство победы.
Какое-то время я наслаждался забытой за полгода атмосферой гонок, приглядывая себе достойного соперника. Общался со старыми знакомыми и новыми гонщиками, любовался красавицами-машинами. Мысленно готовил себя к заезду. Вспоминал, как было раньше. "Пять-шесть машин собирались каждый вечер, и так по-братски уже терли, перетирали (ну не типа чиста-канкретна), а так, за машины в общем. Но просто стоять-то неинтересно? Что делать? Вопрос, мучавший Чернышевского, мы разрешили, в принципе, быстро. Надо рубиться. Две машины, чувак со свистком, четыре, три, два, один - отмашка… Свист, дым, рев, КАЙФ!" Сравнивал всё былое с нынешней, почти профессиональной организацией и предлагаемым сервисом услуг: кафе - шашлычная, множество разнообразной печатной продукции с логотипом гонок и команд участников. Всё шло к официалу.
Пару я подобрал себе достойнейшую и по дефолтовым характеристикам намного превосходящую мою Хонду или же, как я её ласково называл "цифка" ( от названия модели civik = цивик), полный привод, турбина, да и литраж у неё был побольше. Хотя и моя ласточка могла похвастацца турбинкой, да еще и азотным ускорителем. Взесив все опции оппонента со своими доработками, я пришел к выводу, что за полгода упорного труда я сумел вывести малышку в класс этого двухлитрового монстра, и мы пошли регистрироваться на старт. Очень милая девушка приняла нашу заявку, попросила ознакомиться с регламентом и выдала билеты участников соревнований. В очереди мы оказались седьмыми. Решив не теряя не секунды, начать прогревать мотор, я направился к машине. Повернул ключ в замке зажигания и нажал на кнопку стартера. Пара выхлопных труб выплюнула недогоревшее топливо, слегка испугав компанию людей, стоявших рядом. Выйдя из машины, я завязал с ними разговор. Я помню, как было приятно слушать их комплименты по поводу изящности и оригинальности обвеса моей красавицы. Раздался голос организатора в мегафон, приглашающий меня и соперника на старт, пришлось выбросить только что прикуренную сигарету, так как в машине не было пепельницы, опаленная мной компания пожелала удачи и пообещала болеть за меня. Подошел парковщик и, разгоняя толпу, вывел меня на полосу прогрева резины. Подняв ручник до предела, я начал крутить ведущие колеса, и за несколько прогревок подъехал к линии старта. Там я получил последние инструкции от организатора и отдал ему стартовый билет. Сердце уже начинало бешено колотиться, а вместо адреналина в кровь поступал бензин. Левая рука вцепилась в маленький руль, правая - в хромированный наболдашник высокой рукоятки переключения передач, левая нога вдавила в пол полированную педаль сцепления, правая слегка придавила педаль газа, удерживая биение сердца на 2800 ударах в минуту. Все мышцы предельно напряглись, а бензин бил уже в мозг . Руки стартера взметнулись вверх. Я начал приотпускать сцепление, ловя точку соприкосновения дисков. Секундная пауза показалась вечностью на пути к свободе. Полная раскрепощенность, трансцендентность, опьянение, несравнимое ни с какими наркотиками мира, наслаждение, превышающее оргазм в миллионы раз. Всего лишь 10 секунд. Но это были 10 секунд абсолютной свободы…
Я вспоминал всё это, сидя в уютнейшем кресле своего лимузина, спроектированного и построенного по моим чертежам, специально для меня. Он обладал мощнейшим пятилитровым v-образным 8-ми цилиндровым двигателем, развивающим почти 300 лошадиных сил. Он был черного цвета, с обильным количеством хромированных деталей, в которых , как в зеркале, отражалось темнеющее небо. Внутри он был отделан роскошной бежевой кожей, тончайшей выделки и деревянными вставками из карельской березы, белые шкалы приборов имели приятную оранжевую подсветку. Первоклассная звуковая система класса hi-end выдавала, до полутора киловатт звука, но в данный момент, из её динамиков слышалось фортепиано Святослава Рихтера, исполняющего сольный концерт Вольфганга Амадея Моцарта. Откинув спинку кожаного кресла, лишенного боковой поддержки бедер, для облегчения высадки/посадки, я вспоминал потраченные полгода своей никчемной жизни, ради десяти секунд заоблачного кайфа. Я помнил каждую долю секунды того заезда. Помнил, как упали флаги, вместе с руками стартера, как я бросил сцепление, как крутил свою малышку по максимуму на каждой передаче, руки до сих пор помнили напряжение, передаваемое от колес на руль и коробку передач, в памяти мелькали силуэты зрителей, проносящиеся слева от меня, и неподвижный, намертво вцепившийся и не отстающий ни на сантиметр, проигрывающий всего лишь пол крыла, капот моего соперника, с огромной ноздрей, для охлаждения турбины. В глубине души, под горечью обиды и боли, еще жило то безграничное чувство свободы, испытанное за те 10 секунд.
Мой лимузин был припаркован в полукилометре от места проведения гонок. За небольшим поворотом, так, чтобы я мог всё видеть, а они меня нет. Я приезжал сюда каждый субботний вечер и наблюдал за происходящим. На моих глазах вырастали новые фавориты, сменяя старых, остановившихся на достигнутом гонщиков. На моих глазах происходила популяризация автоспорта и дрэгрейсинга в частности. Наконец-то ребятам удалось сделать этот вид спорта официальным. Они построили специальную трассу длинной полтора километра, оборудованную по всем международным стандартам. Разумеется, как и любое спортивное соревнование, дрэгрейс стал платным, и что меня особенно радовало, ребята на нем неплохо зарабатывали. Но я никак не мог перебороть тот барьер стыда и обиды. Стыда за проигранный два года назад заезд. Проигранный, потому что любой гонщик знает, что абсолютно не важно проиграл ты целый корпус или полкрыла, обстоятельства и детали не имеют значения. Важно лишь одно - кто первым пересек финиш. И обиды за нелепое стечение обстоятельств. И зла. Зла на себя прежде всего. Сквозь выступившие слёзы в памяти опять промелькнул последний кадр того заезда - это был отблеск моих фар, в котором я сумел разглядеть госномер, находящийся на уровне моей головы. Это был отблеск от номера, прикрепленного на железный швеллер, служащий бампером Камазу. Водитель этого грузовика-убийцы ехал с неподалёку расположенной нефтебазы и, заметив фары и аварийные огни на своей полосе движения, чуть-чуть съехал на обочину и остановился в двадцати метрах от финиша. Заглушил мотор, выключил фары и пошел в туалет. Всё было бы прекрасно, если бы половина его корпуса не осталась на полосе, по которой, согласно брошенному жребию, летела моя цифка, естественно пилотируемая мной. Тот дрэгстрип имел только две полосы движения шириной не больше семи метров. Ширина Камаза 2.5м. Примерно полтора метра Камаза находились на моём пути. Осознав всё это, я отпустил газ и нажал на тормоз, надеясь пропустить вперед своего соперника и перестроиться в его ряд. Я увидел как наши кокпиты поравнялись. Еще доля секунды и он вышел вперед на полкорпуса. Мы пересекли финиш. Всем известно, что с увеличением скорости движения, угол обзора значительно сужается, а когда ты финишируешь первым, то адреналин буквально бьёт тебе в мозг, застилая всё перед глазами. Наша скорость на выходе была почти 200 км/ч, и совершенно объяснимо то, что мой оппонент не заметил этого Камаза и в ту же секунду нажал на тормоз, лишив меня возможности перестроиться в его полосу.
Спустя 0,026 секунды после удара вдавился бампер; сила, в 80 раз превышающая вес автомобиля, остановила его движение на линии передних сидений, тогда как я, будучи непристегнутым своим пятиточечным ремнем безопасности, продолжал двигаться в салоне автомобиля со скоростью 180 км/час.
Спустя 0,039 секунды я вместе с сиденьем стремительно продвинулся вперед на 15 сантиметров.
Спустя 0,044 секунды я грудной клеткой сломал руль.
Спустя 0,050 секунды скорость упала настолько, что на автомобиль и на меня начала действовать сила тяжести, в 80 раз превышающая мой собственный вес.
Спустя 0,068 секунды я с силой 9 тонн ударился о приборный щиток.
Спустя 0,092 секунды я врезался головой в переднее ветровое стекло своей "цифки" и получил почти смертельное повреждение черепа.
Спустя 0,100 секунды я проломил ветровое стекло.
Спустя 0,110 секунды автомобиль начал слегка откатываться назад.
Спустя 0,113 секунды наступила полная тишина; осколки стекла и обломки железа падали на землю. Место столкновения окутывало облако пыли.
Утирая слезы платком, я повернул ключ зажигания и нажал на кнопку стартера. Рукой нажал на подрулевой рычаг управления сцеплением. Включил передачу. Перенес правую руку на рычаг акселератора и левой рукой отпустил сцепление. Лимузин плавно тронулся. Подъезжая к месту регистрации, я продолжал утирать слёзы, от того, что увидел всё ту же милую девушку, принимавшую заявки на участие, в которую влюбился 2 года назад, в тот чудесный день. Она улыбнулась мне. На мгновение мне даже показалось, что она вспомнила меня, ну тут же она рассеяла мои сомнения, спросив: "Вы у нас впервые? Ознакомьтесь, пожалуйста, с регламентом".
Подъезжая к линии старта, я осознал, что именно ради этого момента я выжил, после той ужасной аварии. Ради того, чтобы, подъезжая к линии старта, вспоминать улыбку милой девушки. Ради этих десяти секунд после взмаха клетчатыми флагами. Ради абсолютной свободы.