Первые зачатки музыки, которая сравнительно недавно получила такое обозначение, появились ещё в начале девятнадцатого века. Конечно, всё то, что мы привыкли называть "русским" шансоном сейчас, выкристаллизовалось намного позже, а именно, в двадцатых годах уже прошлого века. Расцвет жанра пришелся на небезызвестный нэп, время бездействия ЧК и милиции, лучшие годы таких преступников, как, например, известный бандит Лёнька Пантелеев. Но что же было до этого, откуда пошла в свет эта срань господня?

Всё очень просто, в России (как, впрочем, и в других странах Европы) с давних лет существовал фольклорный жанр под названьем "разбойничья песня". Это, например, песни "Не шуми ты, моя мати, зелена дубравушка…" и "Стенька Разин", и прочая и прочая...

Чуть позже музыка подобного рода переросла в казацкую, военную и простонародную песню, на-пример, "Волюшка-воля", "Черный ворон", "Эх, подули ветры злые" и так далее.

Потом уже из всего этого и выросло всё то, что в наше время либо называют брезгливым словом "блатняк", либо стыдливо скрывают под нейтральным эвфемизмом "русский" шансон".

Но нельзя думать, что "русский" шансон - это и есть полноценный потомок тех песен. Хуй там! Это всего лишь незаконнорожденный выблядок-абортыш, на протяжении долгих лет впитавший в себя всю гадость российской музыки. В чём фишка? Фишка в том, что свои характерные черты шансон обрел от так называемой холопской песни - побасенок, сочиняемых всякими гувернантами и прочей прислугой, получившей маломальское образование, в том числе, и французский язык. Иногда фразы оттуда до сих пор можно встретить и в современном "шансоне".

В чём же основное отличие холопской песни от разбойничьей? Всё просто - в разбойничьей песне автор прекрасно осознает характер своих деяний и, как правило, сокрушается при мысли о скором, не-отвратимом, но тем не менее справедливом наказании ("Не шуми ты, моя мати, зеленая дубравушка"). В холопской песне красной нитью проходит мысль о "несправедливости" и "плохом отношении" к автору со стороны всего мира, в т.ч. и со стороны исполнительных органов. Именно на этой почве, как плесень на говне, и выросла привычная нам блатная песня. Примеров масса.

Обычно суть преступления в "произведении" умалчивается, всё внимание акцентируется на несправедливости и страданиях непонятого обществом автора:

"Вы ж, если что, при побеге стрелять,
Что для вас человек, раз ворюга…"

"Дома старушка-мать
Не дождётся сынка…"

"А над лагерем солнце
Давно уж не грело…"

"Только мне не спится,
Я с собою в споре,
И гляжу на небо
В клетчатом узоре…"

"А по белому снегу
Уходил от погони…"

"Утром репродуктор проорёт -
Выходи, паскуды, на развод…"

"Колючей проволокой наш лагерь обнесён…"

И так далее, и тому подобное...

Своё криминальное направление шансон получил в начале двадцатого века из дворовой одесской еврейской песни. Незабвенный гунявый акцент с придыханиями, жаргон-"феня" и специфиче-ское музыкальное оформление, всё это было взято именно оттуда. Тогда же пришел и термин "блатняк". На идиш слово "блат" означает "родня". То есть, изначально это была музыка, близкая и понятная из-за своего построения и стилистики лишь определённому кругу лиц, что то вроде Оруэлловского новояза:

"Гоп со смыком - это буду я…"

"С одесского кичмана
Сбежало два уркана…"

"Ну-ка, позовите Герца,
Старенького Герца,
Он прочтет ей модный,
Самый популярный
в нашей синагоге отходняк…"

"Это - школа Соломона Пляра.
Школа бальных танцев, вам говорят…"

С тех пор шансон марширует по стране, клонируясь, видоизменяясь и мутируя в зависимости от эпохи, времени и других глобальных и мелких факторов. Яркий пример - сталинские годы, когда блат-ная, тюремная музыка получила своё второе развитие. Это, естественно, был период ГУЛАГа, тридца-тые года уже прошлого столетия, когда лагеря приняли огромные массы народа, когда политические сидели вместе с уголовниками, привнеся и свою часть в общее дело сочинения музыкальной части зе-ковской субкультуры.

"Я помню тот Ванинский порт…"

Практически каждая из дошедших до нас песен того времени имеет множество вариантов, потому что на бумагу всё это, естественно, никто не записывал. Естественно, что и авторство таких песен практически во всех случаях оставалось неизвестным, хотя в то время, да и сейчас тоже, это не так уж и важно.

Следующая эпоха блатной песни наступила в послевоенное время и продолжалась, пожалуй, годов до шестидесятых. Время, когда множество людей, уголовников и политических вышло после смерти Сталина на свободу. Естественно, что такая большая масса отсидевших, пусть порой и за совершенно мелкие проступки, довольно сильно повлияла на культурные ценности тех, кто за решёткой никогда не был.
Это, прежде всего, была неокрепшая духом молодёжь, искавшая через общение с подобными людь-ми, через их музыку новые интересы и немного романтики. Большинство из них с течением времени этим вполне спокойно переболели… Но были и пацаны, у которых вся семья сидела - ещё при Сталине. И они, продолжая "традиции", тоже готовились сесть.

Появилась особая генерация шпаны, считавшая факт попадания в тюрьму не поражением, а победой, своеобразным этапом на пути становления настоящего мужчины:

"Васька сидел, Колька сидел,
А Федя не сидел -
Давай его посадим?"

Корни популярности "русского" шансона именно в сути всех его песен. В той самой, оставшейся от холопской песни... Мол, жестокая жизнь толкнула беднягу на преступления, а эти "суки" не могут по-нять его чувственную натуру, семейное положение и тонкую организацию души, и почему-то травят собаками, арестовывает и сажают лагеря…

Кстати, из всё той же холопской песни впоследствии вырос не только блатняк, но также и другие, имеющие общие корни с ним жанры. Это - так называемые барды, исполнители эмигрантской музыки и прочие, ранее гонимые, а ныне весьма известные личности. Как раз персонам и будут посвящены сле-дующие части нашей статьи. А на сегодня мы, пожалуй, закончим.

17 апреля 2003 нах года, 19:33 вечера.

krysutsky@udaff.com & alex@litprom.ru

Твой каментарий: