Ты лежишь в гробу. Рядом плачут близкие родственники, сморкаются дальние, курят и пиздят о тебе и не о тебе - совсем не родственники. Вместо похоронного оркестра доносится какой-то странный скрип. Это водитель катафалка - дебил включил свои ржавые дворники на лобовом стекле и брызгает на них из пластиковой бутылки. Толпа вокруг гроба слушает панихидные речи и время от времени оглядывается на скрип. Потом все начинают прощаться. От частокола голов, который то заслоняет от тебя солнце, то опять открывает его у тебя рябило бы в глазах. Но они закрыты, потому что в затылке у тебя охуительная дырка. А по вене на правом бедре пустили пару литров формалина и вену завязали. Совсем не бантиком. Бантиком завязаны только шнурки на кроссовках - предсмертная воля идиота-художника: не кладите меня в гроб, как попа, похороните в кроссовках, джинсах и водолазке.

Рядом чешет репу небритый могильщик:
- Чо с чубом будем делать? Крышка не закроется. Примять его што ли? (Элвис Пресли - был твой кумир. Наркоту ты решил не нюхать, но чуб под Элвиса при жизни носил). Твой друг (просто гандон, как он тебе надоел ещё при жизни) суетится насчёт чуба и дёргает за рукав жену, точнее вдову… Наконец, решили, пропилить в крышке дырку, чтобы чуб не мять. Лучше б напротив хуя дырку просверлили, подумал бы ты если б мог подумать своей дырявой башкой. Но ты просто лежишь и даже не воняешь, потому что рано ещё тебе вонять. А твой хуй теперь даже на бантик не похож, так

Пока могильщик побрёл, волоча под собой кирзовые сапоги сделанные из толстого слоя глины, за пилой, толпа прощается. Все идут по кругу вокруг гроба в последнем траурном хороводе. Кто руку пожмёт, кто по плечу хлопнет "Спи спокойно, Санёк!", кто в лоб поцелует (ну и вонища у него изо рта!) и вдруг какой-то молодой человек в очках и с грязными сальными блондинистыми лохмами просто падает, рыдая на твою холодную твёрдую грудь и впивается в твои прохладные губы прощальным поцелуем. Все окаменели от удивления. Даже дворники на катафалке внезапно остановились. Блондинистый рыдает на твоей груди, целует, в общем, в засос, а левой рукой гладит тебе промеж ног. Это, конечно, многим нравится, но виду, суки не подают, ждут продолжения шоу. Жена тут толкает локтём похоронного тамаду и он, подпрыгнув к молодому человеку (который и тебе уже порядком надоел, к тому же ты его видишь первый и последний, надо надеяться, раз), трясёт его за плечо. Блондинистый что-то мычит, и продолжает тебя сосать и мацать. Тут уже родственники и друзья начинают его оттаскивать, но он, говнюк, держится за гроб обеими руками, и впился в твои губы как клещ. В толпе возникает некоторая паника, одни тянут этого мудака за ноги, незаметно поддавая ему по почкам, другие держат шатающийся гроб, чтобы ты не вывалился.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Наконец-то, твоей дочери от первого брака надоела эта суета, она высморкалась, поправила очки, достала из ридикюля маникюрные ножницы, примерилась и с охуительно скорбным выражением лица 30-летней служащей комитета по ценам при Мосгорисполкоме начала быстро-быстро чикать зад возмутителя похоронного спокойствия. Блондинистого как-будто хуйнуло током. Он выгнулся в гимнастический мостик, не забыв заорать благим матом, впрочем, его сразу же заткнули четыре пары волосатых мужских рук и потащили куда-то вдаль, за кладбищенские ворота, что бы вволю попинать, попиздить и поплевать на спину вдали от любопытных глаз остальных гостей твоих похорон. И твоих, кстати, тоже, потому что могильщик уже принёс ржавую пилу с топором, наполовину вырубил, наполовину выпилил и частично расхуярил дыру в крышке гроба под твой налакированный напоследок чуб, закрыл крышку и заколотил её дюжиной длинных и ржавых гвоздей, приколов тебе заодно правое ухо и левую пятку, так что ты стал похож на сухую бабочку с оторванными крыльями, насаженную на булавку и положенную в спичечный коробок.

Доброхоты быстро подняли гроб (тянуть с последним долгом никто не хотел -в кафе уже ломились от снеди поминальные столы) и спотыкаясь полезли на глиняную гору на краю могилы. Под руководством могильщика "бери верёвку, бля, на руку не наматывай, бля…) они начали опускать твой гроб в могилу и, не удержав, ёбнули его изголовьем о дно. Если бы не гвоздь в ухе тебя, конечно, перекосоёбило бы в гробу, но гвоздь держал хорошо и твой чуб остался невозмутимо торчать в пропиленной дырке на положенном месте.
- Прошу каждого бросить горсть земли, - печально отрыгнул тамада и все ломанулись к могиле. Твоя старая любовница (ничего себе сука, красивая на морду, только ноги вот толстые и короткие, но ты на них и не смотрел) сломала при этом каблук, и долго материлась, пытаясь отыскать его в комьях глины. Быстренько набросали лопатами небольшой холмик, воткнули белый сосновый крест и дружно и весело попиздили к автобусу. Дело было сделано.