День. Задворки. Одинокий ниггер балуецца баскетбольчиком.
Он то подпрыгнет, вытянет вперёд свои чёрные клешни, и чётким движением отправит мяч в кольцо без сетки, то пробежицца как - будто кого - то обводит, развернётся на 360 градусов и, в полу присесте, выпихнет мяч (ай да чёрный, ай да маладец) пряма в карзину! И как пришёл сюда с самого утра, так до обеда и торчит - и не заебло же, блять?

А вообще-то, если бы он зналь, что за ним наблюдают уже как с пол часа, он бы так не выёбывался. И, скорей всего, он захател бы съебать оттуда с такой скорастью, что его чёрные булки так и дрожали бы, так и дрожали бы на ветру!
Как раз за углом стояла кучка скинов или, блять, калхозникав ебаных (эта как каму) и тиха ржали. Передавая друг другу бутылку пива, четверо лысых гандонав тискали сваи кастеты и нажы. Ани не спешыли. Ани, блять, наганяли апетит. И, бля, ещё пару глатков и, бутылка разбившись аб стену, преврацицца в апаснае аружые - в розачку.

И кагда Чернилло нелепо ёбнувшись от услышанного звона, как раз в ахуеннам разваротике будет тереть сваю чёрную жапищю, ани выйдут из - за угла, медленно пакачивая кастлявыми бёдрами. Выйдут, и станут в узкам праходе, давая паняць, што ани здесь не проста пассать. Не, ну канечна, можна ещё и пассаць, типа, на чёрную башку или ещё куда, но суть то была савсем другой. Ай яй! И ниггер сразу асазнал, что если ани и будут мачицца, то только на него, и только после таво, как атпиздят его. - Маза фака, - прашептал па привычке, живший уже в Минске 2 - ой год негр. А потом, спохватившысь - йоп тфаю мат, блат, - вот так он и сказал, и паднял сваи прекрасные белковидные лупатые зыркалы на кампанию.

- ну что, Микрафон ( из за пушыстай здаравеннай причоски а ля Ленни Кравитц, весь негр ахуенна напаминает микрафон с паралонавай паралонкай) будешь пизды палучать?
- Это вапрос?
- Ты што ахуел? Скины прадвинулись вперёд, причём самый тупой и главный, скраив грознае ебло, сделал ачередной шаг и наступил на гавно, (па секрету - эта негр насрал на перекуре) и все эта заметили. Вот так был испорчен самый атветственный мамент всей истории. Пака главный аптирал берцу аб траву и песок, астальные заняли пазиции. Вытерев ногу, главный, расталкав сваих кентов, занял сваё места.
-
В общем, негру бежать была некуда. Праход был узким и для двух человек, ну а что уж до четырёх…
- а что вам нужно, ребьята? - ровным голосом спросил Микрофон.
- Пашёл нахуй, - видна было, что главный гатовил речь дома.
- Я не понимаю, почему вы ругаетесь ни за что? Я ведь проста так здесь - вот играю в баскетболль, - негр показал рукой на кальцо и четыре тупые ебала аднавременна павернулись в направлении. Вот кагда нада была бежать, чёрная пизда! Патом, вернув голавы в прежнее палажение, ани апяць ваззрились на шакалад.
- Ну што, педрило черномазое? Ля ля фа - чёрный пидор, - остальные тут же падхватили матиф и уже в четыре голоса прадалжали, - ля ля фа пизды палучит, ля ля фа где гантэля? Ля ля фа - ты счас схуеешь! При этам ани щёлками пальцами, видима, представляя себя актёрами мюзикла. Патом главный коротко сказал - дыщь, - и все замалчали.
- Так значит ты, блять, смелый на базар да? А, блять, слабо папиздицца са мной Н и г г е р н а х у й, - чётка праизнёс главный, пачти паследнюю из фраз своего маналога.
- Дафайте мирно всё будет в самом деле ребята, - ниггер молящими глазами смотрел на атмарозкав. Главный паигрывал розачкай. На солнце была видна, как играет свет на ахуенна острых асколках. Казалась, лучи наткнувшысь на розачку, разрезались папалам и падали пад ноги главнаму. Астальные, дастав сваи причиндалы, разминали кулаки.

Кагда негр праанализиравал данные факты он понял - или атпиздецца или апизденеть. Асобенна ему не хателась папасть пад удар той наги, что главный вымазал в гавне. И он начал цэпляцца за жызгь, как казлы из носа цэпляюцца аб парту:
- Я ничего не делаль мальчики! Я живу здесь прямо в этом районе и никого не обижаль, клятвой говорю! Пачему так сключилась, что вы мне хатите причиниць некоторую боль? Приезжайте ко мне в Залумпвагву - там мая бабушка варит варенье, - негр уже не асазнавал, что он нёс, а лысые всё больше и больше ахуевали, - я знаю белорусы любят картошку и варенье, так я магу вам купить и тот вид прадукта и этот! Зайду домой и возьму у папы деньги, как никак! Негр пиздел как скоростной поезд и тут внезапно он ринулся в, как ему казалось обнажившийся праём. Но скины быстро среагиравали и придвинулись ещё ближе. Теперь ани стаяли на расстаянии вытянутой руки друг ат друга. Негр даже рассматрел дырки в гнилых зубах главнава. И запел:
- Не губите мужики, не губите! Ради гнёздышка грача не губите! Ради гнёздышка грача не рубите сгоряча - не рубите мужики, не губите!!!
Главный сделал знак сваим, и через секунду ани бы кинулись на негра, если бы тот, не астанавившись петь, не вытянул руку и выкрикнул:
- да я сам ненавижу чёрных! Ебать я их хотэль! Бей ниггеров, нахрен! Пайдём рвать их жопы до белого поноса!
- Тебе уже ничего не поможет, - сказал главный и откинувшись назад занёс ногу для удара…