Летов шел по Симбирску. Была ядерная зима (период полураспада). Наступала эпоха позднего классицизма. Навстречу шли качки, торчки и Ельцин. Они остановились и не узнали Летова. Летов остановился и узнал качков. Качки не узнали Летова, потому что он был слишком пьян даже для Летова, а Летов узнал качков, потому что он их ненавидел, он ненавидел качков с самого детства.
- А русский ли ты человек, - спросили качки Летова, а торчки ничего не спросили и только пьяный Ельцин укоризненно покачал головой.
Абсолютно не смутившись демаршем Ельцина, а тем более качков, Летов снял с исколотого предплечья холщовую сумку и достал из неё старый облупленный магнитофон "Весна" с выломанными кнопками. Качки удивленно переглянулись. Летов молча опустился на корточки и найдя в треснувшей задней панели два оголенных проводка, соединил их.
Раздался оглушительный треск, запахло горелой резиной, а в чреве "Весны" возник мужественный голос, который иногда пробивался сквозь треск и хрипло повторял: " Батяня-комбат, твою мать…" И где-то уж совсем далеко, ещё дальше чем голос, кто-то плохо, но самозабвенно играл на гитаре. Качки снова переглянулись, но уже с оттенком уважения. А Ельцин так обрадовался, что даже не сдержался. Недержание в этом возрасте случалось с ним довольно часто. Летов втянул полуразрушенными ноздрями воздух и заметил сумрачно:
- Вечность пахнет нефтью.
И только торчки опять ничего не сказали.
После этой фразы Летова всё стало окончательно ясно даже для качков.
- Прости нас, Егорушка, не признали мы тебя, - сказали качки и упав на набитые колени, стали осенять себя широкими крестами.
- Волхвы принесли мне благую весть, - с трудом ворочая языком, сказал Летов, - и было мне видение, что должен я отправиться в тур по ленинским местам для возрождения земли русской, да не в простой тур, - певуче добавил Летов, - а в этот, как его, золотой, то есть концертный, хотя скажу вам, дети мои, что мне сейчас не легко, потому что Иван Говнов, злой гений и враг рода человеческого сейчас особенно в силе.
- Дай его нам, - сказали качки, - мы оторвем ему голову.
- Не могу, - сказал Летов, - потому что он всегда и везде, на каждом стогу и в каждой ….. Одним словом, везде. Ликом черен, а лицом ужасен.
- Че Гевара, что ли? - спросил один из качков, которого остальные качки считали самым продвинутым.
- Не Че Гевара, - сказал Летов, - не Сэмюэл Л. Джексон, и даже не Деннис Родман, а кто - не скажу, потому что у вас ещё не достаточно расширенное сознание. Благословляю вас, дети мои.
Качки поклонились Летову древнерусским поклоном, а Ельцин поклонился так сильно, что даже упал. И только торчки опять ничего не сказали.
- Выпей с нами, Егорушка, - сказали качки.
Летов подумал о том, что у него ещё лекция в школе Христового воинства, но отказаться от водки не смог.
- Отчего не выпить, что мы - не русские, что ли, - сказал Егор.
Школа христового воинства находилась в подвале разрушенного прямым попаданием натовской ракеты торгового центра.
Вместо кресел в зале белыми фарфоровыми рядами стояли унитазы. Зал был переполнен. При появлении Летова толпа взревела.
- Егорушка, отец наш! - раздались отдельные истошные вопли. Осеняя себя и толпу широкими крестами, Летов поднялся на трибуну. На трибуне стоял огромный графин с прозрачной жидкостью. Выпив стакан, Летов убедился, что это водка. "Хорошая организация-", подумал Егор и начал:
- Братья во Христе! В России, где период полураспада особенно интенсивен…
Шел третий час лекции.
… - а тем, кто хочет отнять у нас нашего батьку Ленина, утверждая, что ленинизм не совместим с христианством, мы скажем наше твердое дружное…
- Фа - ак!! - взревела толпа, а девушки содрогаясь в оргазме, стали срывать с себя лифчики и бросать их на сцену.
- Правильно, - сказал Летов, - Фак. Фак и ещё раз фак. Он выпил оставшуюся в графине водку и сделав два шага по направлению к кулисам, рухнул лицом вниз в центре помоста. Предстояла утомительная процедура раздачи автографов.
Очнувшись после интенсивной терапии, Летов заглянул в график. На сегодня было ещё намечено:
15.00 - "Ленин и тантра. Основные положения", - лекция в центральном доме пионеров.
17.00 - "Где ваши руки" - благотворительный концерт в лечебнице для жертв последнего армагедона.
19.00 - Битва с Иваном Говновым на центральном ринге Дворца Спорта. Рейтинговый бой с Салманом Радуевым.
21.00 - "По Ленинским местам" - посещение элитных борделей Симбирска. Сопровождение: цыгане, медведи, хор им. Пятницкого.
22.00 - Фуршет, - демонстративное поедание красной икры и пляска с медведем под звуки "Интернационала"
23.00 - Удаль и молодечество. Езда на БТРах по ночному Симбирску. Пение под гармонику. По окончании посещение святых мест и поклонение нетленным мощам.
23.50 - Рвота красной икрой.
00.0 - Сон.
Летов задумался и позвал администратора.
- Тантра переносится на завтра, предупреди пионеров.
Администратор что-то записал в блокнот и замялся.
- Ну что ещё? - раздраженно спросил Летов.
- Салман отказался, говорит, старые раны открылись, - смущённо заметил администратор.
- Ладно, - сказал Летов, - и скажи, пусть БТР подают, нам через полчаса надо быть в лечебнице.
…Лица мутантов в бараньих полушубках в зале неприятно напомнили Летову советские времена.
- Где ваши руки, - закричал Летов, - я не вижу ваших рук.
- Нет,нет у нас рук, батюшка, - плаксиво отвечали мутанты в зале.
- А где ваши ноги, - закричал Летов, - я не вижу ваших ног.
- И ног у нас нет, касатик свет-Егорушка, - реагировали мутанты
- Да, - дрогнувшим голосом сказал Летов, - у вас нет рук, у вас нет ног, но сердце у вас …
- А сердце у нас трёхкамерное, - сказали из зала.
Но пронять Летова было не так просто.
- У меня у самого двухкамерное, сказал Егор, - и полная атрофия правого полушария. Вопросы есть?
Вопросов не было и Летов продолжал
… - Они остались на полях сражений. Ваши ноги, руки и многое другое осталось на полях сражений, на полях битв и схваток с супостатом… Вы положили их за Родину, за нашу великую, единую и неделимую Родину… За нашу Россию, братки, вы их положили, - голос Летова снова дрогнул и по землистым щекам покатились крупные слёзы, - и именно об этом, братки, моя первая песня.
Летов принялся настраивать гитару, но не настроил и начал так.
"Это было было не со мной, это было наугад…"

- Отец нации, Спаситель земли русской, великий и непобедимый… Егор Летов, - последние слова диктора потонули в бешенном реве толпы, переполнившей трибуны Дворца Спорта. Грянула музыка "Границы ключ…" и усталый, но довольный успешно проведенным концертом, Летов вышел на ринг.
- В синем, а точнее в голубом углу ринга, - продолжал тем временем выкрикивать диктор,- враг рода человеческого, полное подтверждение законов Паркинсона и Гей-Люсака, мистер Всегда и мистер Везде, доктор Фауст, выступающий под псевдонимом Иван Говнов!!!
В динамиках зазвучала музыка Таркана и под сладкое её пиликанье, ухая и подпрыгивая,на ринг выскочил Филипп Киркоров. Черные волосы ниспадали на костистые плечи, а на голове у Филиппа была плотно нахлобученна корона из перьев, наподобие головных уборов индейских вождей.
- A, Филипп Педросович, - поприветствовал соперника Летов.
- Пыль придорожная, порву как грелку, - реагировал Киркоров и развил это вступление потоком таких сложноподчиненых ругательств, которые даже Летову показались грязными. После этого он даже попытался плюнуть в Летова, но попал в судью.
Ударил гонг и бой начался.
Киркоров прыгал по рингу как огромный орангутанг, размахивая руками и осыпая соперника потоками брани. Не обращая внимания на эти прыжки и вскрикивания, Летов провел серию из двух джебов и перекрестного с правой. Раздался зубовный хруст и Киркоров с грохотом рухнул на помост. Зал взорвался аплодисментами и одобрителтным свистом.
- Сделай его, Егорушка, - кричали с партера и галёрки, - добей ублюдка.
Выплюнув два зуба, Киркоров вскочил, и, беснуясь как павиан, бросился на Летова, но тут же был отброшен к канатам коронкой Егора - прямым встречным слева. Оттолкнувшись от канатов Киркоров пал на соперника сверху и, схватив за волосы, стал выкручивать Летову шею, но блестящий хук Егора вновь заставил рукоплескать зал, а Киркоров опять оказался на полу.
Киркоров приподнялся и вдруг, засунув руку в карман, молниеносным движением бросил в лицо Летову горсть какого-то порошка.
"Болгарская смесь"- подумал Егор. И действительно, это была болгарская смесь или болгарка - смесь кокаина, ариеля и красного перца. Киркоров бросился на ослепленного Летова и повалил его на пол.
Егор почувствовал как что-то тяжелое уселось ему на грудь и ощутил на своем лице зловонное дыхание Филиппа. Наманикюренные пальчики впились в горло и, уже слабея, Егор вытащил из правого Мартенса свой старый, проверенный еще в восьмидесятых шприц, и вколол Киркорову в шею овер-дозу. То есть, для Егора это не была овер-доза, это было так, затравка, но для такого лоха как Киркоров - это была самая настоящая овер-доза.
На губах Киркорова выступила фиолетовая пена и, корчась в конвульсиях передозировки, он повалился на помост.
Дворец Спорта содрогнулся от грянувших вслед за этим оваций и рева, которые не умолкали ещё минут десять.
До самого БТРа восторженная толпа несла Егора на руках.

Вечером Летов опять видел торчков. Они несли на носилках пьяного Ельцина и были чем-то озабочены.
Засыпая, Летов думал о торчках и о тяжести неожиданно свалившегося на него бремени отца нации. Он заснул. Ему приснился Омск, Яна и бесшабашные 80-е. Егор улыбался во сне.

Андрюша Птица, Киев.