Иногда удивляешься, как легко достичь абсолюта в одном отдельно взятом случае. Просто на пол оборота. Раз. Полу раз. И все. Просто выходишь на улицу, поставив дамбы наушников на свой несовершенный слуховой аппарат, вытекаешь чистым зрением на зимние улицы Челябинска. И охуеваешь. Звуковая пустота, заполненная бесформенным фоном уже невоспринимаемой годами тренировок рок-музыкой порождает полное беззвучие, лишь картина хитросплетение линий и образов, слившихся в безумной пляске городского ландшафта. Наверное, я урбанофил. Спизженная у продавца пачка сигарет на углу улиц, всего лишь дешевая пачка доводит до некоего духовного оргазма. Выхватываемые пытливым, цепким взглядом из толпы лица, как контрапунктирующие звуки среди общего гула, создают абсолют, карманную вечность в пределах одного города, одного перекрестия улиц, одного человека. Узоры кирпичей, обшарпанных стен, графитти в подъездах, надписи ХУЙ на бетонных заборах скручиваются, меняются, перетекают в орнамент индустриальной вселенной, ограниченной только моим восприятием видимого и скрытого, взрывает зрение цветными пятнами, рождая парадоксальное умиротворение. Город покоряет меня, давит своей тяжелой, урбанистической красотой, мудохает по своим спальным районам и вонючим подворотням, где оборванные пацаны играют картонной коробкой в футбол, не обращая внимания на странного идиота, наблюдающего за ними уже час, они, воплощая всю тяжкую, но от этого не менее прекрасную, притягательность новостроек наших пост-советских задворок. Композиции, панорамы и портреты вывернутого наизнанку Челябинска вызывают экстаз на всех планах бытия, эйфорического осознания того, что, собственно, все замечательно. Зависаешь у дерева, стараясь справиться с нахлынувшей индастри-энергией, безумием, доводящим сначала до исступления, а потом до абсолюта. Выпадаешь из времени и пространства на неограниченные потоки часов и дней реального мира. Морозный воздух злится, рвется и мечет вихри снега, выдворяя, убивая инородное тело. Окна студенческого общежития, как символ вечности, как дхармакая Будды. Абсолют. Через несколько дней выбираешься из сугроба, матерясь и отплевываясь, идешь, замерзая всеми конечностями и неспешно ведешь вечный философский диалог под корой мозга. За все платят, за легкий абсолют тяжелая расплата, за вечность прихода полдня абстяги, но, блядь, отказывался от этого кто-нибудь навсегда, насовсем? Один ответ: нет. Идешь домой, стыдливо пряча глаза и вены...