На музыкальном телеканале существует передача, в которой съемочная группа ходит по домам известных артистов эстрады. Однажды телевизионщики ошиблись адресом и позвонили в дверь рядового, ничем не примечательного педераста Мориса Моисосова.

В состав съемочной группы входили: маленькая, толстенькая, страшненькая, в белом свитере, но задорная корреспондентка Ася, оператор Толик, оператор Колик и осветитель Афанасий Двоеперстов. Водила Серега остался внизу слушать "Шансон" и окуривать салон "Союз-Аполлоном".

- Смотри-ка, намалевано что-то, - сообщил Толик, когда Ася подняла руку к звонку. - "Ахтунг" что ли…

Белые меловые буквы были почти стерты, но их можно было прочитать. Так бывало в школе, когда доску вытирали сухой тряпкой.

Колик прокашлялся. Афанасий Двоеперстов громыхнул соплями в левой ноздре и почему-то пробормотал "немцы". Ася позвонила в дверь.

- Ой, мы, кажется, ошиблись…
- Телевидение? Музыкальный канал? Ни-ка-ких ошибок, заходите, заходите же, - бритый наголо, в тельняшке, с бабочкой на шее и в лосинах странный жилец по-осьминожьи ловко затащил в квартиру Асю, Толика, Колика и Афанасия Двоеперстова.

- Это - моя прихожая, - сообщил Морис Представляясь, этот сомнительный джентльмен отчего-то поцеловал всем руки, и Афанасий Двоеперстов, в смущении ожидая своей очереди, старался незаметно смахнуть с правой кисти прилипшую козявку. Тяжелый длинный чемодан из пластика с осветительными мачтами внутри очень мешал. Толстый облезлый кот, получив чемоданом по затылку, обидчиво слез с табуретки, обнаружив за собой хвост из стойкого запаха мочи.

В прихожей Мориса штукатурки было больше, чем обоев. Отовсюду торчали какие-то проволочки, кнопки и гнутые гвозди. Все выдавало одиноко живущего хозяина с руками, растущими скорее из задницы. Однако прихожую украшали многочисленные плюшевые звери - китайского производства, измазанные губной помадой.

- Обычный для меня.. я бы сказал… творческий беспорядок! - Визгливо воскликнул Морис и метнулся подхватывать полушубок Аси, воодушевившись от ее решения ответить на гостеприимство. Толик, Колик и Афанасий Двоеперстов, неловко тыкаясь друг другу в джинсы головами, нагнулись развязывать шнурки.
- Вы ведь - артист? - вопросила Ася даже с некоторой восторженной утвердительностью в голосе.

Морис не поспешил ее разочаровать. Он вспомнил, что его единственный эстрадный опыт - двадцать три года назад в Житомире, на заседании кружка любителей Оскара Уайльда - завершился позорным изгнанием с ударами ногами по ягодицам и между и злобным шипением интеллигентных заседателей: "пшл вон, пиидррр!"

- Артист ли я?! - Морис решил сыграть ва-банк. - Артист ли?!
Краем глаза Моисосов уловил, что Толик с Коликом закончили разматывать кабели, а Афанасий Двоеперстов включил лампочку осветительной мачте. Яркий луч ударил ему в нос и отскочил в белобрысые ресницы. Афанасий Двоеперстов довольно ухмыльнулся.

- Извольте! - Морис спрятался за грязную занавеску-погремушку из маленьких палочек, нанизанных на нити, потом выскочил, театрально сложил руки на груди и нараспев произнес: "Во поле березонька стояла. Во поле кудрявая стояла". Голос в артистическом смысле у Моисосова, конечно, отсутствовал. Его голос обнаруживал в Моисосове вредную привычку тащить в рот все, что не надо бы.

Толик и Колик, оторвавшись от видоискателей, переглянулись. Морис, почуяв неладное, попытался привлечь их внимание опрометчивым причмокиванием.

- А вы нетрадиционной ориентации! - Отчего-то радостно воскликнула Ася.
- Пидор, - понимающе процедил Толик. Колик поиграл желваками. Афанасий Двоеперстов, раскрыв рот, хлопал глазами.
- Пидор, к тому же - бездарный, - чуть увереннее, но все же негромко высказался Толик. Колик похрустел костяшками кулака.

Морис Моисосов только однажды был так близок к провалу.

- Секундочку! Не надо агрессии! Ведь есть же и хорошие, талантливые педерасты… (Моисосов хотел назвать Уайльда, но, вспомнив Житомир, сдержался) …Меркьюри…Элтон Джон… Рудольф Нуриев…
Толик, поймав на себе одергивающий взгляд Аси, помявшись, процедил:
- Ладно. Показывай хату, что ли.
Моисосов засуетился, заметался в четырех стенах единственной комнаты, по которым были развешаны календари с поблекшими красками: вот молодой Киркоров, там - Леонтьев, рядом - Басков и Буйнов, причем два последних портрета были игриво скомпонованы таким образом, что черная головка микрофона в руках Буйнова глядела строго в раскрытый рот известного тенора.

Морис Моисосов, сочиняя на ходу небылицы, метался по неопрятной комнате с сомнительной грацией содомита. В комнате пахло дешевыми женскими духами. Морис Моисосов любил "цветочный" парфюм.

- Петушиное гнездо… - С едва сдерживаемой злобой прогудел Толик. Колик грозно достал из кармана резиновое кольцо эспандера и показательно сжал его десять раз.

- …А не выпить ли нам теперь по чашечке какао? - Разошелся Моисосов. Афанасий Двоеперстов первым устремился к столу и, поняв что-то неловкое про себя, покраснел.

Вечерело.
Водила Серега с легким беспокойством поглядывал из тачки вверх, пытаясь что-то угадать по узору горящих и спящих окон.