Комната на Петроградке это здорово. Это центр города, старый фонд, капремонт два года назад, телефон, большие потоки, обширная ванная комната. Ляпота и благодать одним словом. А снимается он всего за 1000 рублей. 1000! Это за третьий этаж и тишину на улице. 1000! Это за хорошее отопление и просторную кухню.

Везение? Хуй! Тонкая психология - вот в чем соль. Я снимаю комнату у двоюродной сестры. Ей 18, учится в Универе, недавно она решила зажить самостоятельной жизнью. Тут и бабушка приставилсь как раз. И квартирку оставила. Бабушка это собстно не моя прямая родственница, так что я спокойно живу в её комнате, в той самой, в которой она и умерла год назад, сплю, пержу, валяюсь на том самом диване, где она тихонько умерла во сне. Хорошая смерть. Впрочем, если бы это была комната моей родной бабушки, я вёл бы себя так же. А ещё в комнате есть забавное инвалидное кресло - чудо советской конструкторсокй мысли. Стальной монстр, составленный из ажурных переплетений штырей, трубок и спиц. Иногда, в минуты весёлого охуения я сажусь в него и начинаю кружится по комнате в ритме танго: пам-пам-пам-пам-па-ба-ба-ба-па-пам-пам-пам-пам-па-ба-ба-ба-пам-пам... Весело, блять.

Сижу в кресле, жесткое оно, как бабка то от деформации жопы не страдала, не понимаю. За компом сижу, время свободное выбил посмотреть, чо там друзья сииитевые падонки, да всякие прочие литераторы насочиняли пока меня не було.

Звонок в дверь. Хозяйка пришла. Открываю. В руке банка джин-тоника. Судя по мутноватым глазам ещё пара внутре её уже плещутся.

Чего случилось, вопрошаю, не вопрошать нельзя, я же не черствый человек, да и пресловутые тысяча рублёы. Понимать надоть.

Мы с Юрой поссорились! - чуть не плачет.

Юра это её бойфренд, учится в одной с ней группе, сруца они с Маринкой каждые две недели. В голосе столько трагедии, будто бы Маринка не поссорилась с ним, а её изнасиловали его друзья, она забеременела, а денег на аборт нет, и все эти чудеса перед самой сессией. Я знаю, Ужас, это женское слово.

А что случилось - это я так участливо спрашиваю, неучастливо нельзя, обидится.

- Представляешь, прихожу я сегодня на лекцию, а эта сука Юлька стоит с Юркой о чём то треплется, разве уже не обнимаются, и на меня смотрит так, будто не замечает. И на лекции по экономике сама к нему подсела, хотя сзади было место свободное, а я опоздала-то совсем на чуть-чуть, и говорила ей в перерыве, что пойду на лекцию, а она как
об стену горох, чего он в ней нашёл, тощая, носатая, калории как дура считает, ещё лучшая подруга называется, столько мне гадостей сделала, а сейчас и парня отбить хочет, я ей так и хотела сказать прямо, но чего-то как-то не до того было, надо ей позвонить, высказать всё, что я о ней думаю, не ну прикинь сам, ты бы на неё повелся, ну и что, что выше тебя, да, вот и я говорю, она же дура набитая, вышку три раза сдавала, её и в группе все дурой считают, я знаю это она как с Серёжей своим рассталась, так у неё башню то и сорвало, а Светка скзала, что видела Юльку в кафе c Юрой один раз, а Юлька отпирается, хотя конечно она по своему права, но вот всё таки она блять такая, вот прикинь какую тему она мне сказала....

Киваю, задаю вопросы, мои мысли далеко, вместе с неустановившимся диал-ап соединением.

- Что же мне делать? Миша, скажи, посоветуй, ты же всегда в этом хорошо разбирался.
- Я думаю тебе надо сейчас с Юлей спокойно без эксцессов и истерик поговорить.

"Эх, прощай, интернет".

- Хорошо, ты прав, прямо сейчас и позвоню...

***

Прошло два часа, ко мне уже приехала моя Женя, лежим вместе, смотрим какое-то кино, пальцы мои путешествуют там, на внутренней стороне её бедра, кожа мягкая, гладкая, 12 сантиметров, 10, 8, 6, сдивгает ноги, опять 12...
Блять...

Дверь открывается: "Ребята, мне надо с вами посоветоватся".

"Ребята", вздохнув перглядываются. "Ребята" заебались объяснять, что перед тем, как войти надо постучать. "Ребята" хотят побыть вдвоём. "Ребята" сами виноваты, дверь забыли закрыть.Женя устало запахивает полы халата, я тянусь за сигаретами. Ну давай, излагай. Женя, ну ты меня, как девушка поймеш лучше. Ага, понимать это её специфика.

Юра - редкостаня сволочь, пообещал им с Юлькой сделать лабы по программированию, время уже сдавать, сам себе их где-то нарыл за две бутылки пива, сдал всё, а нам сделать у него времени нету, своей девушке сделать плёвую работу не может, пить у него времени достаточно, а ещё он недавно сказал, что готовиться ему надо к контрольной, а сам в клуб с приятелями своими пошёл, наверняка блядей цеплял там, какой он врун всё-таки мерзкий, и главное мне ещё замечания делать смеет, что я куда-то не туда пошла, чего-то не так сказала, да кто он такой, самое мерзкое это когда врут, а он врёт нагло, Юлька ему ещё месяц назад конспек отксерить дала, он обещал через три дня вернуть, а до сих пор кормит её обещаниями, потреял наверное куда-то, а сам меня обвиняет, что я растяпа, но я его всё рано люблю, а денег у него по жизни нету, с родителями постоянные скандалы, редкостная у него семейка, даже такого, хотела с ним поговорить, но не стала, специально ушла раньше, а потом с Савинковым в коридоре поболтала, он терпеть Савинкова не может, я так сделала, чтобы ему тоже неприятно сделать, а Савинков, душный, туши свет, вот уж действительно мудак, и девушки у него потому нету, с другой стороны поговорили нормально, и ещё ботинки у девочки, что с Савиноковым до этого говорила, прикольные, с носами такими и здесь вставками, ты не знаешь где такие купить можно, а от Юрки моего слова не то что ласкового, путного не дождешся, всё круто, да клёво, он у меня совсем ребёнок, дура я всё-таки, что ну как же всё-таки делать, как же его вернуть....

Cлушаю, киваю, задаю вопросы. Я - само внимание. Женя дуется. Заебало её.

- Слушай, надо позвонить ему и поговорить с ним нормально, чего себя мучать домыслами, ты умная, сама разберешся.
- Точно? Я боюсь что он мне опять наврёт или того хуже, обиделся на меня и скажет, что всё, а я и так уже испереживалась.
- Ещё раз, ты же девушка умная, должна понимать, когда тебе лапшу на уши вешают, а когда честно говорят.
- Спасибо вам, сейчас пойду поговорю с ним.

***

За окном падает снег, маленькие, быстролетящие крупинки, пикируют вниз с большой скоростью, если выйти на улицу и повернутся к ним лицом, то оно начнет чувствовать каждую секунду несколько крохотных, холодных уколов, а затем превратится в задубеевший, бесчувственный, но постоянно зудящий кусок мяса. Зимняя ночь, до выходных - одни сутки. Кто-то бухает в общаге, кто-то дрочит на порнуху, кому-то подруга выдавливает из груди и лица угри, кто-то стучит остервенело по клавишам, кто-то запоем читает Акунина, а кто-то делат аккуратные сноски на полях "Сто лет одиночества" Маркеса, кто-то набивает свой желудок булкой и салом, так, что бы они гнили там всю ночь, превратившись к утру в порцию поноса и пахучих газов, а кто то жмётся друг к другу, нежится, обнимается, сталкивает в схватке передние зубы, шлёпает плотью. Тела греются и прижимаются друг к другу, ищут поддержки, ласки, как жертвы газовых камер, сплетаются в единую, голую ворочающуюся массу, лезущую друг на друга, царапающую, кусающую, бьющую, ласкающую друг друга. А высоко в небе, за облаками, невидимые для глаз,
огромные серебрянные лебеди сражаются не на жизнь, а на смерть с огнеглазыми крылатыми мужиками, теми у кого редкая поросль на обрюзгших щщеках и прикрытые зачесанными волосами лысины, пускаются в свой последний героический полёт падющие звёзды, напрягают свои элетронные глаза спутники шпионы и самолёты, c курса, долго и мучительно ждут ответа от спящих диспетчеров.

А Маринка всё ещё треплется с Юркой.

Наласкавшись вдоволь, я тихонько выхожу из комнаты, типа покурить на ночь, нащупывая в кармане приготовленный с вечера маленький косячок. И вдруг соедняя дверь открывается. Это Маринка. Сияет.

- Мы с Юрой опять вместе!

Кто бы сомневался.

- Спасибо, ты меня очень поддержал, - целует в щеку, - Ещё раз спасибо. Правда, ты мне очень помог. Как думаешь у нас с Юрой нормально будет?
- Ну кончено нормально! У всех бывают разлады. Если они есть - значит всё хорошо.
- Ты правда так думаеш?
- Конечно...
- Спасибо! Спокойной ночи.

Я выхожу на лестницу и быстро в четыре затяжки скуриваю косячок. Голова приятно тяжелеет. Улыбаясь, я возвращаюсь домой, вхожу в комнату, забиваюсь под одеяло. Женя уже почти спит. Жмётся ко мне. Бормочет:

- Ты меня любиш?
- Конечно.
- А не бросишь?
- Ну что за глупости?
- А когда уезжаеш надолго, не изменяешь мне?
- Скажешь тоже.
- А сено это чёртово не куриш?
- Да ну его, оно мозг иссушает.
- Какой ты у меня молодец. Я тебя люблю. Спокойной ночи.
- Спокойной.

Я засыпаю счастливым сном наркомана-анашиста. Мне снится, что я штатный психолог большой американской фирмы, и ко мне приходят за психологическим консультациями грудастые секетарши и молоденькие убощицы, строгие очкастые менеджерши среднего звена и бойкие рекламщицы. Я даю им психологические советы, пока они раздеваются, а потом, когда все психологические проблемы решены, они благодарят меня за понимание миньетами и пухленькими конвертами с хрустящими тысячерублёвыми купюрами. Я счастлив.