Похмельной жаждою томим,
В пустыне с косяком влачился, -
Тут в кал упитый серафим
Мне с громким пердежом явился.
Перстами потными как слон
Мне по зеницам хлопнул он.
Отверзлись пьяные зеницы,
Измазал кал мне ягодицы.
Мне в уши пальцы всунул он,
Я понял - это, блять, не сон.
И тут же ангелов косых,
И гадов поцеватых, злых,
И ганджубаса увяданье
Моё наполнили сознанье.
Но вдруг тут серафим поник,
На землю сблеванул язык
Зеленоватый и шершавый
И кал вонючий от змеи
В уста замершии свои
Впизнул себе хуём кровавым.
Потом он грудь себе рассёк,
Потёк оттуда трупный сок,
А из разреза он, мудак,
Достал обвисший свой елдак.
И в грудь, обмазаный гавном,
Себе налили одекалон.
Как труп в пустыне я лежал
И глас мента ко мне воззвал:
<Восстань, мудак, ты обкурился,
К тому же сильно обдрачился.
Ты тут не сри на мостовой,
Писдуй ты лучше на покой.
Исполнись волею моей
И срать иди к жене своей.>

SunFreez