1.
Что такое для меня Калязин? Это моя нирвана. Наряду с Бородино и Тишково, Питером и Кронштадтом. Это лето - жаркий июль плавно переходящий в умеренный август. Это, ожидающий меня там, друг Антоныч - начинающий медиамагнат и заядлый любитель провинции.
Прикупив года три назад несколько пядей земли русской в этом славном городе, он выстроил на них довольно симпатичное двухэтажное помещение и теперь каждое лето, а иногда и зиму наведывается в свои владения. Удобно, комфортно и безопасно - вода из под земли течет прямо в кран, электричество в лампочки и приборы по проводу доходит, печка исправно топится, МТС на разные мелодии разрывается, и милиция бдит - не зря же ей телевизор с антенной продвинутой презентован был. А посреди всех этих удобств восседает Антоныч и придается меланхолии в различных вариациях. А были времена, когда мы с ним на последние деньги распивали в Кадашевских подворотнях поллитру лимонной. И вот вновь призывает он меня под свои знамена. А я и не против!
2.
Савеловский вокзал. Девять утра. Я пользуюсь услугами МПС - может и не совсем удобно, но у меня нет иной альтернативы, нет и иного желания. Я люблю всякие поезда и электрички - они меня успокаивают. В моем рюкзаке лежит бутылка коньяку "Московского" 0.5 л., две вишневые сигары, поллитра "Хольстена" и сушеный кальмар. Есть еще газета с журналом, цифровой фотоаппарат и авангардного вида бесформенная пепельница, сделанная из цветного стекла - это подарок - чтобы он о Москве совсем не запамятовал. Ну, есть еще несколько дисков с популярной везде, но неизвестной здесь музыкой. Это для дискотеки (какой дискотеки, Антоныч не уточнял) и фонарь (так надо - сказал Антоныч). И вот я такой прикольный восседаю у окошка в четвертом вагоне электрички "Москва-Савелово" полностью готовый к отправлению в нирвану.
От чего я еду? От суеты. От работы переходящей в занудство. От девиц оперирующих односложными предложениями и позами. От плавящегося города и пыльного пляжа в Строгино, где конечно море, солнце, пальмы, но уж больно шумно и теплое пиво.
С кем я еду? С дачниками. С целыми семьями, состоящими из бойких мамок и бабок, унылых отцов семейства и малолетних засранцев. С туристами, которые меньше своих рюкзаков. С девушками, зачитывающимися любовной или криминальной интригой упакованной в pocket book. С мужичками, уже принявшими, оттого и веселыми. С перманентными продавцами всего и вся так необходимого в жизни. Словом в полном составе.
3.
Электричка движется по Савеловской дороге. Ей жарко. Она потеет. Бескудниково-Хлебниково-Лобня-Икша. Народ и не думает расходиться. Солнце есть. Ветра нет. Электричка переваливает канал имени Москвы. Яхрома-Дмитров. Первое послабление. Каналстрой-Орудьево-Вербилки. Дачные места - в вагоне появилась свобода. Пиво выпито, кальмар съеден. Талдом. Как и раньше - выжженный солнцем и одинокий. Дорога уже давно однопутная. Я читаю все-таки купленный за 10 рублей "Мир Звезд" - там все спокойно - "звезды" на месте, небо пока тоже не упало. Савелово. Приехали - первая часть марлезонского балета окончена.
4.
Разница между приходом-уходом поездов "Москва-Савелово" и "Савелово-Калязин" почти час. Я слоняюсь по привокзальным окрестностям на ходу захлебываясь местной прессой - она тут даже очень свободная. И смешная. Сразу вспомнил Перестройку - тогда тоже в таком восторженно-язвительно-похабном стиле выделывались. Солнце не унималось. Савелово - это конец электричества. Дальше я поеду под парами тепловоза, который, кстати, уже прицепился. Все удовольствие состоит из трех вагонов, один из которых - плацкартный. В нем я и еду в Савеловскую Глухомань.
Это особая территория. Она начинается с Белого Городка и заканчивается Калязиным. За ней нирвана. Но в ней… Это зона. Редкие поселения, густые леса. Тишина и покой. И параллельно этому покою с разных сторон - Савеловская железная дорога и Волга. Как-то я пытался пройти лесами к Волге. Я вышел в Стрельчихе. Шел - сначала налево, а потом надо было взять вправо. Но я не взял - я так и не понял, не ощутил где нужно было повернуть… И прошел почти 30 км по лесу, выйдя к Белому Городку. Тогда я кое-что в себе передумал, переиграл - вряд ли бы это случилось иначе. Теперь я еду. Еду по однопутной дороге, зажатой двумя стенами смешанного леса. Но по середине Савеловской Глухомани есть полуостров свободы - это Скнятино. Еще с середины 70-х годов здесь на волжских просторах собирались московские вольнодумцы и жарили здесь на гитарах антисоветчину-light, поливая все это водкой и всевозможной закуской эпохи застоя. Теперь здесь тихо - герои выросли - у них уже другие заботы. Поезд снова заходит в лес и выходит из него через 20 минут - Калязин - с прибытием. На часах - половина второго дня.
5.
Сразу за деревянным вокзалом начинается автостанция. Антоныч, в кожаных штанах, черной футболке, авиационном шлеме и очках восседает на мотоцикле "Урал" с коляской - у него даже средство передвижения из местных - самое популярное. Купил специально, хотя в гараже томится новехонький джип "Honda". Антоныч романтик - настолько, насколько это позволено начинающим медиамагнатам.
- Не холодно? - ехидно осведомляюсь.
- Стильно! - Антоныч смотрит на меня, как на только что слезшего с пальмы.
Ехать до его дома не более пяти минут - он находится в пригороде, если можно так считать - город то всего в 100 метрах.
- Значит расклад такой. Сейчас экскурсия, потом колокольня, потом пляж, потом обед, потом пляски, потом… - и Антоныч весело подмигнул.
Угу - я трясся в коляске, вспоминая как это было в прошлые годы.