Телефон разрывался… "Бля, вот хуйня, не дают, сцуки, ни минуты покоя, нах, кому я сдался нах?" с такой мыслью Колян шарил рукой на тумбочке у изголовья кровати. После тяжелых рабочих суток уж больно тяжко было просыпаться.
- Да!
-Николай Лазарев?
-Да!
-Старший лейтенант Иванов. Я звоню по просьбе вашей супруги. Она попала в аварию 17 километр МКАД. Подъезжайте.
-Спасибо, а что…

Лейтенант нихуя не ответил и отрубился. Ушат холодной водички вылился на бошку Коляну. "Вот блядь! Ну надо же, нах! Сколько раз говорил, ездий медленнее и аккуратнее, хули головой вертишь да песдишь, нах, када рулишь?! Бабла надо взять... Хули сама не позвонила? Может че серьезное, блядь…" С такими дурацкими мыслями Колян натянул на себя сваленную на полу одежду, залез в заначку за полтонной зеленки, и уже через пару минут стоял голосовал на улице, параллельно пытаясь дозвониться на хенди своей молоденькой женушке. Телефон её почему-то был недоступен. "Че за хуйня, непонятно. Зафига вырубила? Хотя если мента смогла уговорить позвонить, значит говорить может. Может обстоятельства сложились, что по телефону песдеть не может, или села труба как обычно…"

Вылезая из тачки, Колян охуел. Ноги подогнулись, жар прокатился по всему телу от затылка до ступней. Дыханье перебило. Их машинка была разъебана нахуй. Крыша уже была срезана и была нелепо задрана вверх, делая вид авто нелепо похожим на консервную банку. Эта железная гармошка изнутри была залита кровью….
-Где моя жена?
Первый попавшийся мент с неприязнью окинул взглядом Коляна и спросил
-Ты кто?
-Я хозяин машины. На ней ехала моя супруга..
-Блядь, этого еще не хватало. Кто сюда тебя позвал? Откуда ты взялся на нашу голову?
-Лейтенант Иванов позвонил…
-Блядь, нету тут никаких Ивановых, и не было никогда, яйца бы оторвать той суке что тебя вызвала…
В непонятках Колян оглянулся по сторонам. Увидел гелендеваген, лежащий на боку. Еще один гелендеваген, с виду целый, с трехколорным регионом, два гаишных крокодила и скорую.
-Где жена?
-Ты это, молодой человек…
Мент снял свою фуражку.
-Погибла она. Увезли. Давно женат?
-Месяц.
Колян сел на асфальт, сунул голову между коленей и обхватил руками. Тихий вой стал вываливаться из его рта.
Мент участливо и слегка сконфужено смотрел на молодожена Кольку, не успевшего насладиться благами межполового союза. Что поделаешь, не вернешь уже…

Двери скорой раскрылись, и оттуда вывалился крупный бритый налысо парень лет 20, с лицом, перепачканным кровью. Держась за дверь и покачиваясь он заорал пьяным голосом:
-Пошливсенахуймудаки!(с) Менты поганые бля, говорил я вам, идите нахуй, щаз папа мой вас всех раком поставит гандоны!
От группы людей отделился дородный представительный татарин с пивным брюхом, подскочил к парню, схватил его за воротник и пинками ноги стал загонять назад в скорую.
-Я говорил следить за ним. Привяжите его, что ли. Вколите снотворного, в конце концов!
-Как я его привяжу? Вы, что ли, подержите его…
Девчонка в белом халате выглядывала из скорой, с испугом смотря на татарина. Юноша вяло пытался оторвать руку от воротника и неохотно скрылся в машине.

Один из ментов подошел к татарину и что-то тихо ему сказал, показывая глазами в сторону Николая. Татарин, отчетливо обругав мента, двинулся к молодожену.
-Молодой человек…
Колян посмотрел в лицо.
-Молодой человек, давайте пойдем поговорим у меня в машине. Меня зовут Рашит Мурзаевич.
Татарин взял Николая под руку и повел в сторону гелендевагена с госномерами. Сев в машине Колян долго слушал про то, что это судьба, что близкого человека уже не вернешь, что все одно уже принято решение о виновности водителя автомобиля ваз 21083 и остальную хуйню. Колян послушно кивал, ни о чем не думая и ничего не слушая. Внутри его была пустота. Состояние подавленности и никчемности тяготило. Усталость навалилась на плечи. Коля достал сигарету и начал вертеть у себя в руках.
-Николай, у меня в машине не курят.
-Хорошо. Откуда вы знаете мое имя?
-Я видел документы на машину, и по моей просьбе о вас навели кое-какие справки.
Татарин многозначительно уставился Коляну в лицо. Колян спокойно выдержал взгляд и взялся за ручку двери.
-Николай, пора заканчивать наш разговор, тогда вы сможете покурить.
Колян сидел и ждал. Выдержав паузу, татарин вытащил из кармана заранее подготовленную пачку стодолларовых банкнот.
-Это вам за причиненные неудобства. Вы не поймите меня неправильно. Я таким образом выражаю соболезнование вашей беде, хотя в действительности вы должны починить нам тот лежащий на боку мерседес гелендеваген.
Лицо и глаза Николая совершенно не изменило своего выражения. Он практически не слышал своего собеседника. Где-то внутри он прекрасно понимал, что от него хотят и ожидают, и просто собирал эти сведения в свою память, а снаружи Колян никак не мог реагировать на слова. Рука татарина залезла в карман и достала еще одну пачку банкнот. Эти две пачки были вложены Коле в руки со словами.
-До свидания. Я уверен, что мы с вами больше никогда не увидимся.
-Я тоже уверен…
Грустно произнес Николай. Татарин важно и гордо покивал головой и стал выходить из машины. Колька вылез с другой стороны, спрятал пачки купюр в карман и начал вертеть сигарету. Его руки отломили от нее сантиметровый кусочек, выпотрошили табак и медленно стали скручивать шарик. Лицо Николая в этот момент приняло рассеянное задумчивое выражение. Он вспоминал разговор, голос, лицо собеседника, его интонации и выражения. Потом от сигареты был отломан еще один кусочек, так же выпотрошен и скручен в шарик. "Не перепутать бы" думал Колян. "Не перепутаю. Один с краю же. Ровная сторона. Бля, разворачивать нельзя. Надо будет пометить…" С этими мыслями Николай поехал домой.

Эта неделя пролетела как один день. Глухая тоска и грусть терялась в постоянном действии. Морг, крематорий, документы. До чего же бюрократическая машина четко пожирает человеческое время, но с другой стороны, своей бездушностью позволяет отвлечься от горя. Дней через десять, сидя дома, Николай решил: пора. Он достал из шкатулки шар пластилина, отломил два куска и слепил из них человеческие фигурки. Аккуратно в области груди фигурок пластмассовым ножиком были сделаны разрезы. В них Колян положил маленькие бумажные шарики и тщательно залепил место разреза. Затем, отложив одну фигурку, Коля провел над другой нехитрую манипуляцию - проткнул иголкой область груди. Протыкал медленно и сосредоточенно. Довольный своей операцией, Колян взял другую фигурку. Тут уж он не мудрствовал лукаво - просто раздавил тупым концом карандаша голову. После этого, накрыв заранее приготовленным куском белой ткани фигуры, Колян, удовлетворенный сделанным, лег спать.

Следующим вечером довольный Николай сидел перед телеком с пивом и креветками. Последняя его смена была просто ужасна. За эти 24 прошедших часа у него было только пару перерывов по часу, а остальное время приходилось метаться между точками. Везде постоянно что-то выходило из строя, какие-то обмудки оказывались полными профанами в эксплуатации оборудования и приходилось мчаться на другой конец городка чтобы исправить ляпы, подготовка отчетов, еще хуйня всякая, всего не упомнишь, но в этот день труд приносил Коле облегчение и радость. Он был силен жизнерадостен и энергичен как никогда. И вечером, довольный жизнью и с чувством выполненного долга он вкушал пищу богов. По телеку шла информационная передача. "Сегодня от сердечного приступа до приезда скорой помощи скончался депутат государственной думы Пиздабаев. Сердечный приступ случился после сообщения о трагической гибели сына Пидзабаева в автокатастрофе. На родине Пиздабаева, в его родном городе городскими властями принято решение о названии одной из площадей города в честь этого слуги народа и о установке в центре этой площади памятника Пиздабаеву." Диктор продолжал чето песдеть дальше, но Коляна это уже не интересовало. "Странно," подумал он "Ведь первый же был депутат, опять наоборот все. Бля, уже по счету пятая и шестая удачные попытки нах. Опять черная полоса начинается. Угробил удачу, силы потерял на них нах… надо бы в церкву зайти, помолица.. ну да ладно. Земля им пухом". Взгляд Коляна упал на телефон. "Нет худа без добра. Развлечься чтоль.. ведь есть пяток баб что не хотели ебстись, говорили "Человек ты хороший, но женатый…" и доводы что бля жена не стена подвинуть может, не действовали. Плюс на жалость пробить можно. Мол, в горе я и все такое. Кто у нас жалостливый… заодно надо все номера из головы в трубу перенести. Ибо не от кого прятать это все."
-Наташенька, здравствуй… Я хотел бы тебя увидеть… Можешь ли ты ко мне в гости приехать? Нету её… земля пухом, уж две недели… тяжело мне… так гнетёт… Завтра на работу говоришь? Ну ладно, потом позвоню.
"Так, первый промах. Пойдем дальше. Жизнь продолжается".