Пидормот Ёукахайнен злобу лютую зажабил.
Вяйнемёйнена решил он погубить всенепременно.
Мастерить стал лук могучий с тетивой из жил оленьих,
Стрелы вострые он точит с опереньем из павлина.

Кто-то скажет: "В Калевале сроду не было павлинов!
Это всё пиздёж и сказки!",  Я, однако, им отвечу.
Все мы знаем, что китайцы древни и везде присущи.
Заказал Ёукахайнен перья на Алиэкспрессе.

Заказал и яд змеиный, в чём китайцы толк-то знают.
Ядом этим смазал стрелы, чтобы шансы увеличить
Вяйнемёйнена угробить, даже если промахнётся
И стрелой сразит не сердце Вяйнемёйнену, а жопу.

Яд смертельный дело знает, цели он своей достигнет,
Даже если через жопу. Много на Руси умельцев,
Для которых этот метод, как единственно возможный,
Применим во многих сферах и приносит результаты.

Затаился Ёукахайнен, словно хуй в воде студёной:
Незаметен и неслышен, головы не поднимает.
Вяйнемёйнена в кустах он поджидает со стрелою
На распутье у дороги, где тот в Похъёлу поедет.

День сидит, другой и третий, заебался, как собака,
Хочет спать, бухать и плакать. Всё не едет Вяйнемёйнен.
Где ж ты, подлая скотина? Ждать так долго заставляешь
Ты людей приличных, сука! Приезжай скорей, падлина!

...Едет мудрый Вяйнемёйнен на коне на златогривом.
Едет в Похъёлу, где девок от души пощупать можно.
И не знает о засаде, он опасности не чует:
Хуй стоящий притупляет интуицию и чувства.

...На двенадцатые сутки слышит вдруг Ёукахайнен
Перестук копыт конячьих: знать, какой-то путник едет.
Зенки он продрал устало, к тетиве стрелу приладил
И прицелился, насколько позволяло косоглазье.

Ну а хуле вы хотели? После всех ночей бессонных
Бельма в кучу соберёт и КаэМэС по биатлону.
Но, глаза чуток продавши, Ёукахайнен изловчился
И пустил стрелу он злую Вяйнемёйнену под сраку.

И в коня стрела попала, рухнул ядом конь сражённый.
Наебнулся Вяйнемёйнен и свалился под пригорок.
Взликовал Ёукахайнен: больше нету сладкопевца!
Одному ему дорога днесь проложена до славы!

Вяйнемёйнен ж, наебнувшись, где говно и буераки,
И, увязши там ногою, долго из говна вылазил.
И, пока там ковырялся, доставал из жижи лапоть,
Ёукахайнен о победе раструбил по всей округе.

И совсем не ожидал он по ебалу мокрой тряпкой
От родной словить мамаши. Тряпкой с запахом сортира.
Ёукахайнена хлестала тряпкой мать и заклинала:
"Как ты смел, пердёж моржиный, Вяйнемёйнена обидеть?

Он же, сука, Первородный! Наш герой, ебись он в сраку!
Он достоин уваженья, чтоб он сдох и был здоровым!
Калевы народ он славил в своих песнях, будь им пусто!
Отправляйся, падла, в угол, стой, пока не поумнеешь!"