Пенсионерка Клавдия Ивановна семидесяти двух лет бездумно смотрела в телевизор, где несколько пожилых мужчин с наигранной яростью препирались о чем-то политически значимом. С утра ее одолевала привычная скука, мерзкая, как изжога. Из открытого окна доносились опостылевшие вопли детей.

Клавдия Ивановна, кряхтя, поднялась и прошла в спальню. Трельяж в коридоре отразил грузную старуху в застиранном красном халате с легкомысленными ромашками и войлочных шлепанцах. В спальне она с трудом нагнулась и потянула на себя из-под кровати запыленный длинный футляр. С ним женщина вернулась в зал.

Футляр открылся беззвучно. В простеганном ложе покоился старый «Ремингтон 700», в отдельных выемках лежали глушитель и коробка стандартных патронов калибра 7,62. Клавдия Ивановна разложила все это добро на подоконнике, навернула глушитель на ствол и загнала в магазин три патрона. Согнувшись, она уперла в подоконник локти, как в тире, по-птичьи склонила голову к ложу, старательно прищурила левый глаз и начала стрелять по детской площадке.

Сначала получалось не очень. До площадки было метров триста, и первая пуля лишь выбила кусок коры из старой липы, а вторая отрикошетила от асфальта. Клавдия Ивановна почувствовала, что скука уступает место нарастающему возбуждению, которое отозвалось в низу живота давно забытым томлением и сыростью. Следующий выстрел поднял фонтанчик песка в песочнице. Клавдия Ивановна перезарядила винтовку и прицелилась тщательнее. На площадке до сих пор никто ничего не понял.

На этот раз все получилось идеально. Толстощекий карапуз лет трех в шортах и маечке, только что воздевший над головой пластмассовую лопатку с визгом: «Ма-ама, япатка-а-а!» внезапно дернулся и упал на живот. Бейсболка слетела, открывая отвратительную дыру в затылке.

К ребенку кинулась молодуха, чьи мощные телеса облегали розовые «велосипедки» и футболка с надписью: «Все бабы, как бабы, а я – богиня!». Но на втором шаге удар в плечо развернул мамашу. Через секунду Клавдия Ивановна вогнала вторую пулю ей в грудь, окрасив кармином футболку.

Эйфория схлынула почти мгновенно, оставив лишь дрожь в коленях и противную пустоту в животе. С трудом разогнувшись, Клавдия Ивановна отвинтила глушитель и уложила снаряжение обратно в футляр. Прошаркав в спальню, она пинком задвинула его под кровать, вернулась в зал и вновь опустилась в продавленное кресло.

Скука неумолимо возвращалась. Клавдия Ивановна вновь включила телевизор и стала ждать, когда за ней придут.