Ну тут короче я не ждал, а подвалила шабашка. Буквально навязали её мне, я и взялся позавчера. Не умею отказывать людям. Послать могу, а отказать нет. Считаю это чисто русским качеством. Русский уже задавил во мне татарина - ведь он не терпит амбивалентности. Да и хуй на него.

В общем тут надо отремонтировать комнату для занятий вокалом в здании под смехотворным названием Центр Эстетического Воспитания. Здесь раньше жил один купец-меценат, которого люмпены вроде меня в своё время скинули с крыши. Ну или штыками попротыкали максимально болезненно. То есть доподлинно это неизвестно, но я надеюсь на это. А потом в купеческом особняке устроили Дом Пионеров. И после развала Союза стали преподавать детишкам эстетизм. Ну в общем, представляете насколько засраны помещения в этом строении.

Должен сказать, что существует своего рода виртуальный табель отвратности клиентов. Так сказать, рейтинг кидал и доёбщиков. У каждого шабашника он свой. Вот моя тройка лидеров в обратном порядке:

3 - Мусора
2 - Творческая и просто интеллигенция
1 - Квазитворческая мнимоинтеллигенция

В свою очередь есть также так сказать градация качества ремонта:
3 - на доебись
2 - на отъебись
1 - на заебись

Короче это целая научная отрасль, и вам она ни к чему. Всё равно не поймёте. Откровенно говоря мне не о чём говорить с мужиком, если он не страдает люмбагоишалгией, геморроем или чем-нибудь типа того вследствие поднятия тяжестей. Я плюю на белоручек. Баб это не касается. Мои плевки на баб имеют несколько другую природу.

Преподаватели в этом центре сплошь женщины. Они не относятся ни к одной из вышеперечисленных категорий из таблицы отвратности. Это простые разочаровавшиеся тётки. Из тех, что задумавшись, кривят губы. У них свои боли, очевидно. Не думаю, что они делятся ими со своими подопечными. А зря - секушкам это пошло бы на пользу. Иллюзии следует выжигать калёным железом. Чтобы не было этого ложного романтизма. Да и не ложного тоже. Чтобы поняли, гадёныши, простую истину - человек питается кишками ближнего своего.

Из подлежащего ремонту кабинета вынесли мебель и пианино в соседний танцзал. Учительница по вокалу ( довольно симпатичная казашка с волосатой поясницей ) устроила мне небольшую проверку на вшивость - "забыла" полтинник на подоконнике. А мы такую херню проходили неоднократно. Я этот полтинник приклеил к подоконнику намертво клеем ПВА. Ничего особенного, небольшой обмен любезностями, для профилактики рефлексов.

Ну в общем я приступил к работе. Жизнь в центре не замерла в связи с моим ремонтом. В танцклассе, к примеру, ближе к вечеру начались занятия для девочек. Как только заиграла музыка - Венгерский танец №5 Брамса - я спрыгнул со стремянки и принялся подглядывать в дверную щёлку. Я увидел танцующих маленьких девочек в белых носочках. У меня сроду таких не было. Носочков. И девочек. Я брезгую малолетками, держусь подальше. Слыхал я, что слишком много бед от них бывает. Но отплясывали они лихо. Старик Брамс был бы доволен. И я продолжал наблюдать. То есть мне наплевать на эту самодеятельность и постукивание пяточками по полу. Мне работать не хотелось. Но с другой стороны, если бы я к примеру был любителем всей этой канители, то это наверное кончилось бы небольшим, вполне компактным и тайным компромиссом с самим собой.

И тут мне захотелось в туалет. По маленькому, не по среднему. Путь лежал прямиком через этот танцзал, через этих девчонок, будь они неладны. Я не мог прервать их танец, не мог выйти к ним в своей рваной и вонючей робе. Со своей нелепой рожей. Невозможно было вторгнуться в их иллюзии. Это всё равно что пернуть в лицо грудничку. Пусть это буду не я.

Короче, я терпел сколько мог, пританцовывал вместе с девочками. И танец закончился. В смысле, венгерский. Девчонки столпились возле хореографички и принялись щебетать о чём-то вразнобой. И я вышел из своего убежища. И пошёл по этому танцзалу в направлении туалета. Я вышагивал твёрдо, будто так и надо. Будто я каждый день рассекаю здесь в драных шортах и заляпанной футболке. Тут, видите ли, столкнулись две эстетики.
- Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! - услышал я за спиной.
"Вот бляди" - подумал я.

В общем, добежал я до туалета. И уже было приступил к стряхиванию, как дверь открылась и в туалет зашёл пацан лет пятнадцати. Он подошёл к зеркалу и принялся прихорашиваться. Я искоса на него поглядывал. Он не обращал на меня никакого внимания. У него губы были пухлые. И чёлка до носа. И весь он был где надо румяный, а где надо бледный. Мне уж таким никогда не стать. Да я таким никогда и не был. Если бы я на него дыхнул, он бы наверное поседел. Или хламидии в глазах завелись бы. Наконец пацан кончил любоваться собой и подошёл к соседнему очку. Он, видать, не мог поссать с растрёпанной чёлкой. Он расстегнул штаны и оттуда полилось желтенькое.

- Ты, братан, занимаешься что ли здесь чем? - спросил я его.
- Хм, - ответил он.
- В каком смысле? - сказал я.
- Хм и точка, - сказал он.