Один местный капиталист развёлся с женой и выписал себе обезьяну. Он с детства о ней мечтал. Это была его последняя мечта из ряда неосуществлённых. «Теперь заведи у себя вшей, чтобы вам было, чем заняться» - сказала бывшая по телефону. Она часто звонила, словно с того света. Потусторонняя, в некотором смысле, баба.

- Сволочь она, - сказал мне капиталист.
Немного помолчал и добавил:
- Нет, сволочь - это слишком. Она тварь.

Я обустраивал обезьянью комнату в подвале - монтировал пластиковые панели с незрелыми бананами по полю, подвешивал канаты и кольца.

Бедняжка, думал я. Потерять родину, чтобы заниматься физкультурой у ополоумевшего буржуя. Ну,каждому, как говорится, своё. В подвале не было воды, и я мочился в бутылку. За день набиралось полтора литра. В конце смены я оттряхивал пыль, переодевался и шёл на трамвайную остановку. Мои руки пахли ногами.

В день, когда я сдавал работу, привезли обезьяну. Хозяин спустился с ней в подвал. Обезьяна сидела в пластмассовой клетке. Это был самка бабуина. Очевидно, её укачало. Она сидела в своей клетке и как-то странно махала перед собой рукой. Один в один как Папа Римский из окошка. Новоиспечённый владелец бабуина был уже сам не рад. Это было заметно потому, что он недоплатил мне восемьсот рублей. Я ушёл, а обезьяна и её растерянный, непротрезвевший потомок остались вдвоём, в пустом доме.

Через год я вернулся в этот коттедж – штукатурить гараж. Обезьяны уже не было. Хозяин отдал её в ближайший детдом. Ну а куда ещё, если вдуматься. Зоопарка у нас не имелось, а детдом был, и не один. И теперь вместо обезьяны проживала новая жена. Она была на сносях. Она ходила туда-сюда и покрикивала - ожидали двойню. Я по прежнему не мог цивилизованно поссать. Я ссал в корыто с цементным раствором.

А обезьяна пошла по рукам. В детдоме она не прижилась. Об этом сообщили в местных телевизионных новостях. Обезьяна оборвала все занавески, загадила кадки с фикусами и задрала любимую сиротскую кошку. Ну а чего ещё можно ожидать от существа, которое по сию пору кладут – для последних, качественно новых впечатлений - в мешок с приговорённым к смерти и топят обоих в океане?

Так или иначе, обезьяну забрал фотограф, который фотографировал малолеток для альбомов. Об обезьяне вскоре позабыли, тем более, что в детдом привезли маленького гермафродита, и все сотрудники, и некоторые ребята из старших групп, без устали дивились на это чудо.

Обезьяна обрела новое имя – Степашка. У фотографа были на неё планы по бизнесу. Фото с обезьянкой за дополнительную плату. Не ахти, но всё же. Но дело не пошло. Выяснилось, что Степашка возненавидела детей. И ещё больше женщин. Да и род человеческий, в целом. Обезьяна оказалась мизантропом. Она царапалась и кусалась, нарочно портила воздух. Обезьяна стала нерентабельной и небезопасной. Птичка так ни разу и не вылетела и фотограф усыпил Степашку. Он усыпил её с помощью бельевой верёвки. Это был запойный, решительный фотограф. Даже прищепки с веревки не снял. Он положил трупик Степашки в мешок из-под сахара, привязал к нему гантелю и утопил в Волге. Таким образом, сам того не зная, фотограф…