Вероника очень страдала от непонимания. Непонимание исходило прежде всего от мужа. Егор Ильич был старше миниатюрной и точеной Вероники на десять лет, выше почти на полметра и тяжелее в два раза.
— Мой муж...нет, нет, он меня любит, что бы там ни было...И знаете, я достаточно благодарна,. чтобы говорить о том, что он та самая каменная стена, о которой мечтает каждая женщина...Но...
— Да что «но»? — ждала пикантных подробностей Эллочка фон Шершнефф, ее многопытная в межполовых отношениях подруга. — Секс? Неужели так плохо?
— Ну, что ты... Егор... Егор Ильич крепкий мужчина. Но понимаешь, он приземлен! Он живет в каком-то мире из железа и кирпича! Представляешь, я прочитала ему вот это «Когда веленьем сил, создавших все земное, поэт явился в мир, унылый мир тоски...».", он не знал, что это Бодлер! Он вообще не интересуется ничем, кроме работы, дома и рыбной ловли! Я живу с ним, как с грубым неотесанным мужиком...
— Да уж... — после некоторой паузы промолвила Эллочка и внезапно воскликнула: — Я знаю, что делать!
В тот же день подруги посетили выставку модного художника, которая проходила в не менее модном лофте с винными погребами.
Кругом было много утонченной публики, подавали молодое вино, говорили об искусстве, кто-то читал стихи, кто-то рассуждал о преимуществах позднего ренессанса над ранним, кто-то сдержанно смеялся над тонким остроумным анекдотом.
Одним словом, к концу вечера хмельная Вероника очнулась в одном номере с модным художником, посмотрела на часы, констатировал половину первого ночи и, сказав «"будь, что будет!»", упала в худосочные объятия работника кисти и палитры.
Художника звали Дионис. Представляете? Только так и ни иначе могли звать человека, с которым Вероника не сможет быть одинока, которому может прочитать: «Тебе стихи мои, сравниться ль их красе с очами милыми, с их чудной красотою...», а в ответ услышать: — Так это же Верлен! Ну, разве сравнится мужлан Егор Ильич с этим изящным длинноволосым брюнетом, одно имя которого — Дионис, — заставляет биться ее сердце биться, как колокол?
Утро разбудило их прозрачным солнечным лучом, проникшим сквозь шелковые шторы.
— «Она была полураздета, и со двора нескромный вяз в окно стучался без ответа...» "— прошептал художник.
— Рембо! — улыбнулась Вероника... А мой муж никогда бы это не сказал. Он вообще никогда ничего не говорит....
Напрасно Егор Ильич ждал супругу дома. Она не вернулась к нему.
Прошло две недели. Вероника пыталась осознать и понять новую жизнь.
За это время цитаты французских поэтов слегка иссякли. Она пыталась находить новые, но они перестали быть такими яркими, как тогда, в ночь после выставки.
Вдобавок ко всему художник продал две картины и тяжко запил. Он пил самозабвенно и упоительно. А напившись, истерично кричал, что он ничтожество, продающее искусство за звонкую монету, а потом засыпал голый на полу.
Вдобавок ко всему у Вероники кончились деньги.
— Эллочка, — говорила она подруге по телефону, — У у меня крайне затруднительное положение, Дионис пьет! И в добавок совершенно кончились деньги! Представляешь? Мне нужно немного денег...
— Я бы с удовольствием, но я улетаю в Ниццу с Аликом. совершенно Совершенно нет времени, солнышко, у меня еще ничего не собрано...
Вероника плакала. Вернуться к Егору Ильичу? Да он и слышать о ней не желает, скорее всего... да и совесть не позволит.
Она сидела на скамейке в Нескучшном под голубым зонтом. С неба уныло капали дождинки позднего лета, по лицу бежали светлые дождинки запоздалых слез. Жизнь казалась нелепой и глупой. Терзало осознание того, что таковой ее сделала сама Вероника.
Вдруг на скамью присел кто-то большой и грузный. Вероника вздрогнула и подняла глаза. Рядом сидел Егор Ильич в сером плаще и в шляпе в цвет. На Веронику он не посмотрел.
Помолчали. Вероника не знала, что и сказать.
— Пошли домой, — тихо, но четко произнес Егор Ильич. поднялся со скамьи и пошел по аллее по направлению к выходу.
Несколько секунд Вероника смотрел на его удаляющуюся спину, а потом встала и завороженно пошла за ним.
Придя домой, она неожиданно почувствовала, как она соскучилась по этим стенам.
Ночью она проснулась, посмотрела на профиль мужа. Тот не спал и глядел в потолок.
— Почему ты забрал меня после всего... После этого...
— Потому что люблю, — ответил Егор Ильич, повернулся на бок и уснул.
Веронике не спалось. В голове вертелись строчки из Аполлинера, и от этого было невыносимо противно.