Багси Сигель по прозвищу Тефлоновый бык с рожденья мечтал поставить этот мир в позу зачатия. Он родился посреди Чикаго, городе ветров, небоскребов и гангстеров, в семье итальянского коронера Абрама Сигельбаума, когда ему было шестнадцать. Мальчик был на редкость крупным, и роженица-мать, тучная корсиканская молочница с настоящими усиками, не выдержав операции имени Кесарева, умерла при загадочных обстоятельствах. Ходили слухи, будто ее отравили. Тяготы раннего отцовства наложили на отца горестный отпечаток. В канун своего двадцать пятого юбилея он казался стариком, у которого молоко на губах не засохло. Несмотря ни на что, он воспитывал сына в строгости и бамбуковой палкой в ежовых рукавицах. Багси с детства ненавидел отца и любил только красивых женщин, виски и пельмени с омарами. Ненавидел он бесплатно и даже в долг, а на любовь нужны были деньги. Младоотец был против этих элементов роскошества и разухабистости сына, пытался приручить его к труду в крематории, но тщетно. Он поклялся никогда не быть таким, как он. В восемнадцать Багси сделал обрезание фамилии и убил бездомного человека. Он пошел по преступной дорожке, вымощенной трупами и кровью.

   Бывают на свете люди, которые выпрашивают, чтобы их убили. Багси казалось, что с этой просьбой к нему обращаются слишком многие, некоторые просто умаляют. Как тот бездомный, который плюнул гноем ему на башмак и рассмеялся беззаветным смехом, осклабившись от собственной ядовитости. Глаза Багси заволокло поволокой ярости. Клубок черной желчи подкатился к горлу и с силой прорвался сквозь зубы:
   – Я лишу тебя жизни, поганый ублюдок! Ты больше никогда не посмеешь так неуважительно себя вести. 
   Грязное ругательство было ему ответом.

   Багси выудил из-под ремня брюк случайно подвернувшийся ему пистолет-пулемет системы Безручко, сделанный в стране Советов специально для инвалидов, и, отойдя на несколько шагов, выстрелил им в упор. Бродяга дернулся, недовольно скривился и, падая навзничь, попытался ударить Багси заточенной с правой стороны лыжной палкой. Это было также бессмысленно, как если б он собрался подбить броневик водяным пистолетом, заряженным кошачьей мочой или менструацией. Громадине Сигелю сделалось неприятно, но не более. Он ловким движением снизу вверх пристукнул его прикладом по затылку. 

   В разгар сухого закона в сумрачных кварталах чикагской бедноты процветало бутлогерство. Это было в сто раз хуже коммунизма. Никто не пришел бродяге на помощь, прохожие люди и женщины шли мимо, пряча взгляды и щуря их в другие стороны, только бы самим остаться в сохранности.

***

   Костелянша Сьюзи Гусмэн выбежала из дому без пяти минут до опоздания. Одной ногой она была замужем за Френком Чинзано, а другой просто в дерьме. Она уже неделю флиртовала с Багси Сигелем и при его виде у нее там внизу все сжималось, мурашилось и скрючивалось в сладкой истоме. Про огромное естество Багси ходили слухи похабного содержания, будто между ног он носит причиндал, по ощущениям напоминающий  цуккини-переросток. Если Чинзано узнает об их шуры-мурах, ей не сдобровать. Но она так спешила увидеться с Багси, что не заметила исполинскую кучу дерьма, оставленную на тротуаре соседским бульдогом. Его хозяин был грязный ублюдок, который не желал убирать, а всех недовольных этим соседей перекусал посредством собаки. Сьюзи растроилась и зашла в бар «Концо» за салфетками.   

   За одним из столиков седело семеро гангстеров из банды Фрагулиньо, среди которых было двое пожылых мужчины и четыре молодых жеребца в шляпах, на которых Сьюзи метнула източающий похоть взгляд. Они не видели, как она села на диван неподалеку и прислушалась. Разговор был чрезвычайной важности, Сьюзи услышала имя дона Винченсо и какие-то смертоносные угрозы. Она не дослушала, потому что в окне увидела своего возлюбленного и, на скорую руку вытерев ногу об диван, выбежала к нему.

   Они направили стопы своих ног в гостиницу. Там Багси схватил за шею Сьюзи огромными лапами, как пинбой кеглю, и потянул к себе. По выражению его лица стало видно, что он жаждет выплескать на нее все свои эмоции. Она с удовольствием охнула и открылась для всевозможных ласк. После короткой прилюдии из его штанов выпрыгнул деторождающий орган зоологических размеров, способный испугать до икоты сатану. Но только не Сьюзи. Она жадно схватила его ствол, обняла и прильнула к нему всей душой. После чего с наскока насадилась без малейшего скрипа под самый корешок. Багси вошел, как атомная боеголовка в хорошо смазанную солидолом шахту, и овладел белокурым исчадием похоти и бесстыдства, издавая звуки наслаждения, похожие на рычание мотора шестицилиндрованного гоночного «Паккарда». Он буровил ритмично и до тех пор, пока по ее бедрам не потекла обильная мутная клейковина прямо на ковер. Багси затих, как сытый питон в пампасах, и закурил сигару.

    Он расслабился в уютных объятиях Сьюзи, ерошил пальцами по ее смешно торчащим позвонкам спины и называл «самая единственная». От такого у нее свело восторженной судорогой внутренности, и она снова испытала экстаз.
   – Скоро будет заварушка у нас в квартале, – сказала она, прекратив сокращаться от оргазма.
   – Откуда ты знаешь?
   – Я слышала, пока тебя поджыдала в «Концо», как Хромой Пью и Вильям Пехора говорили, что собираются расправиться с доном Винченсо.
   – Правда?
   – Клянусь честью! Чтоб мне больше никогда твоего дружка не отведать!

   Для Багси Сигеля это был шанс. Он хотел серьезного дела, ему надоело носиться по мелким, рутинным разбоям с выпученными глазами и кастетом в кармане. Он, не теряя ни минуты времени, надел свой лучший кожаный плащ до пяток с курчавой мерлушковой выпушкой, купил кулек дорогих сигар и отправился на прием к дону.

***
   
   В доме на семнадцатой авеню располагался роскошный особняк дона Винченсо. На воротах был выкован девиз семьи из чистой позолоты: «Саблюдайте чистоту и омерту» на швейцарском языке. Дед дона был родом из столицы Швейцарии – Цюриха, а в семье умели хранить традиции.
   – Я имею важный разговор к мосье дону, – сказал Багси, позвонив в дверь, открывшему ему привратнику.

   Они пошли сквозь арку, опутанную плющем и другими листьями, среди которых виднелись бока сочных виноградин, отвисших до земли. За аркой располагались клетки с экзотическими животными. Кого там только не было! Сам сенатор когда-то пополнил этот зоопарк. Подарил редчайшую обезьянку с синим яйцекладом и полумертовую птицу бюль-бюль за оказанную доном услугу.

   Дон Винченсо восседал в кожаном кресле-качалке. На столике перед ним высился золотой бюст Сократа с лысой шевелюрой и босыми ногами как символ мудрости. Внешний вид дона выглядел солидно, он был похож на отставного профессора алгебры с бородкой клинышком на благообразной личине. Но Багси знал, как длинны его руки. Он зарабатывал на хлеб надсущный в десятках опасных дел. Кроме оливкового масла, мартеновских печей и прочего, дон поставлял солярку для самолетов в такие страны как Аляска, Австралия и Африка. Это был опасный бизнес. Там повсюду сновали дикари, озлобленные политикой апартеида эскимосы и аборигены. За солярку они могли сожрать и переварить вместе с шубами и мартенами десяток таких как дон Винченсо. Но он умудрялся вести в этих сложных условностях дело недрогнувшей и твердой рукой, карая виновных жестоко и напропалую.

   Недавно дон закупил стадо тучных коров и быков молочных пород. Их убили и надругались люди из банды фермера Гердауна. Преданный дону ковбой Доу Додсон отстреливался до самого последнего патрона, а потом, увидев размер ущерба рогатого имущества, застрелился сам. Люди дона нашли Гердауна. Они привязали его к кровати, привели к нему самую отъявленную проститутку и заставили фермера давать, а потом тут же пить собственное «молоко», пока тот не умер от стыда и истощения.
   Багси почтительно отлобызал подставленную ему руку с перстнями на пальцах, вручил кулек и представился. 
   – Я слышал про тебя много хорошего. Ты всегда работал один. Что привело тебя сюда? – спросил дон.
   – Я пришел предупердить. Фрагулиньо хочет вас убить.  
   – Почему я должен тебе верить?
   – Я случайно услышал, как они обсуждали это в "Концо". У меня нет  причин лгать, и я хочу быть вам полезен. 
   – У этих грязных выродков не осталось святого! Такое дело решать в этом гнусном клоповнике! Это апогей неуважения, – процедил сквозь плотно сжатые губы дон Винченсо. – Что ты хочешь за эти сведения?
   – Я хочу, чтобы вы поручили мне серьезное дело. Я не подведу. 
  
   Дон задумался не на долго. Потом он сказал:
   – Мой сын, двадцатилетний Джонни, погиб, когда ему не было и тридцати. Он так же рвался в серьезное дело. Но как говорил великий Аристотель еще более двух веков назад: убивают крайности. Не пули, амиго, далеко не пули... Поэтому сначала – шаг, а потом – дорога. Завтра брат Фрагулиньо – Гарри Свиная Головизна – поедет ставить внушительный куш на скачках на ипподроме. Тебе нужно перехватить его до того, как он успеет сделать ставку. Если все пройдет гладко, ты получишь четверть всей суммы, а это как-никак двадцать процентов. Хорошие деньги. И мое доверие в придачу.

  Багси не сомневался ни секунды времени. На последок дон сказал:
  – Будь осторожен, было бы глупо  сбрасывать охрану со щитов. Он ездиет на синем бронированном «Форде». А теперь иди.

***

  Багси вышел до краев полный надежды. Он не стал оттягивать резину в долгий ящик и начал приготовления. На следующий день гангстер приехал в засаду на трамвае за три часа до открытия и прямо возле главного входа наложил в урну кучу ветоши. Багси долго просидел в укрытии, читая газету и едя пончики. Потом он три раза чистил и разбирал свой «Томпсон». Для его деятельной натуры это было сущей пыткой. В вынужденном безделии он ощущал себя кошкой, что лижет свои яйца, когда нечем заняться. Наконец, он увидел синий «Форд» голубого цвета, в котором подъехала красотка и ждала, пока водитель откроит ей дверцу. Она вышла в роскошном норковом боа и глубоком жабо, а за ней – Свиная Головизна в кожаном плаще с кейсом. Он шел расхоложенно как хозяин жизни и разбрасывал вокруг равнодушные взгляды. Багси заметил, как красотка недовольно морщит мочку носа при виде неимущих слоев населения.

  Дальше начались еще более ужасные события. В этот момент Багси из укрытия поджег бикфордовый шнур. Не доходя до иподромма полпути, прибывшие услышали, как что-то грянуло громом посеред ясного неба. Это, как ни странно, был взрыв. Как установило впоследствии компетентное следствие, он, скорее всего, был произведен при помощи взрывчатки. С прискорбием в газетах сообщили, что большая часть посетителей осталась жива. На месте преступления были изъяты следы рук и ног, а также остатки самодельного часового механизма.

  Люди у входа и то, что от них осталось, повалились на землю и начали разбегаться. Несколько и более человек оказались затоптанными. Молекулы пороховых газов еще витали в воздухе, а с Гарри и его красотки уже улетучилась вся ихняя спесивость, когда они бросились обратно в машину.

  Там их уже ждал Сигель. Он проник на заднее сиденье, воспользовавшись паникой и набором отмычек. Передернув затвор и взведя курки, Багси приставил к голове жертвы малыша Томми:
  – Заводи и поехали прямо. И без фокусов. Или я сделаю из тебя дуршлак. А из твоей подстилки – дырявую циновку.
  – Кто ты? Что тебе нужно? – Головизна не теряя обладания, сдавлено спросил.
  – Я – твоя смерть. И лучше тебе заткнуться, не то я вышибу тебе мозги, и ты будешь абсолютно дохлый труп! Я насквозь продырявлю тебя и твою бабу, если ты не будешь паинькой! Причем ее – далеко не пулями.
  – Я сегодня не могу. У меня текущая неделя, – предчувствуя неладное, испуганно взвиздгнула красотка.
  – Медленно швырни мне кейс, дура, – приказал ей Багси.
  – Это будет черевато тебе боком. Ты не знаешь, с кем связался, – фиолетовые пятна ярости проступили на вздувшихся желваках ограбляемого.
  – Я сказал, брось мне этот чертов чемоданчик! Пока я не начал зверствовать! Христом богом клянусь, помилуй меня Перун, я не оставлю в твоей голове и капли мозгов! – Багси легко ударил прикладом по голове Головизны, произведя в его организме нешуточное сотрясение позвоночного столба.

  Потрясенный, тот с трудом повернул к своей спутанице глаза и, жестикулируя ими, показал повиноваться. Кейс тут же перекочевал на заднее сиденье.
  – Забирай и проваливай. Сегодня фортуна на твоей стороне. Но уже завтра я тебя найду. Можешь начинать завидовать мертвым, – в голосе Гарри зазвучали нотки металла.
  – Правда? Тогда план меняется. Сворачивай сейчас направо! – скомандовал Багси.
  Автомобиль, рассекая фарами сумерки, быстро выехал за город. Там на заброшенной стройке грабитель вывел обоих из машины и навел на них свой устрашающий пулемет-пистолет:
  – Видит бог, я этого не хотел. Клянусь Вувузелом!
  – Вельзевулом, деревенщина, – поправил его Головизна.
  – Сейчас ты с ним встретишься, сраный грамотей! – обиделся Багси и нажал на курок.

  Грянули два сильных выстрела, повергнув на землю красавицу и умничающее чудовище. Багси сгрудился над их распростертыми в неудобных позах трупами, чтобы проверить пульс. Оказалось, он остановился у обоих одновременно.
 
  Он погрузил их в «Форд», пожелал счастливого пути и столкнул в глубокий котлован. Три кубические тонны бронированного чугуном металла врезались в скалу и тут же загорелись синим пламенем.

***

  Дома Багси Сигель заварил себе какао со сливками, скушал кекс с изюмом, а потом, открыв чемоданчик, пресчитал наличность. Там было ровно сто тысяч. На них можно было уехать в Голливуд и жениться на киноактрисе, а не на какой-нибудь местной мандавошке. Соблазн был велик, но он вспомнил о длинне рук дона Винченсо. Собрав пачки обратно, он понес все до копейки боссу.

  – Дон Винченсо, я думаю, Фрагульньо, этот калифорнийский ишак и сын помойной шлюхи, наказан по заслугам, – победоносно сказал он, пыша гордостью и положа кейс на стол, когда ему было позволено войти. 
  – Твоя пустая голова только думает, что думает, – по непроницаемому лицу дона соскользнула недобрая усмешка. – Сегодня мне позвонил Фрагулиньо и очень просил помочь найти убийцу своего брата. Он прислал мне пикап, груженый чистым кокаином. И обещал в три раза больше, если я его найду. Разве так станет делать человек, который хочет меня убить? Тебе придется ответить за то, что ты устроил, чертов идиот! Ты подставил меня!

  Багси почувствовал себя овцой, которую водили на веревке, как козу. «Это развод и фиаско – не видать мне обещанных денег!» – подумал он и обернулся к двери, чтобы сделать ноги. Там стояло два мордоворота. Эти двое были в черных, похожих на  плащи, пальто и шляпах, натянутых на нос с кольтами сорок пятого калибра во всех руках.

  Первая пуля дум-дум угодила ему в пах, оставив от огромного достоинства приятные воспоминания и непригодность к приплодности. Вторая разворотила щеку и язык, пройдя на вылет и сделав его пациентом пластичного хирурга. Третья просто оторвала ногу. Он истекал кровью прямо на дорогие ковры хозяина. Но дон Винченсо оставил ему эту жалкую, трижды никчемную жизнь. Хуже этого наказания трудно было придумать.

  Через год безногий уродливый оборванец шагал по улице Чикаго, когда навстречу ему попалась Сьюзи Гусмэн. Он окликнул ее жестами и попытался схватить.
  – Отвали, гребанный Франкенштейн! – брезгливо скривилась она и треснула его дамской сумочкой с трехлитровой банкой тихоокеанской селедки пряного посола. В этом согбенном замухрыге она не узнала мужчину своей мечты, которого когда-то звали Багси Сигель по прозвищу Тефлоновый бык...