Героизм - это внебрачный ребёнок пьянства и разгильдяйства (с) народная ментовская поговорка.

Смеркалось (с) М. Задорнов.

В неприметной, замызганной "шестёрке", стоящей на обочине лесополосы, прохрипела рация.
- «Заказчик» - «нуль семь».
- На связи "Заказчик"…
- Мы снимаемся, нам наряд на завтра расписывать.
- Принял, удачи вам.
- До связи, в конторе отпишемся.
«Наружка» снялась, - "заказчик" повернулся к сидящим на заднем сидении "шестёрки" коллегам, - отбиваю СОБР.
- «Тяжёлые» - “Заказчик”.
- На связи, «тяжёлые».
- На сегодня всё, отбой.
- Порожняки, порожняки, гоняют наши "важняки" – издевательски пропела в ответ рация.
- Эх, завидую, пробурчал Стендаль - ну и работа у людей, спи, жри, пей, качайся - а как Чечня, так увольняйся!
- Ладно тебе, съязвил Еврей, кто на что учился... Сходи лучше к таксофону, "фейсам" позвони, отбей их.
- А чего их отбивать, они с утра уже бухие были.
- Ладно, всё, в контору. Отдай «наружке» рацию, вон этот "невидимый фронт" приземлился. Стендаль неохотно вылез из тёплой машины и ушёл в пургу.
"Шестёрка" медленно тронулась в сторону города, мимо "Дикого" посёлка, утыканного домами из фанеры - цыганского «самостроя».
Домики поражали своим дизайном - без фундамента, из картона, досок, рубероида и прочего строительного мусора. Посёлок был известен, наверное, всей стране – в нем жили цыгане, они торговали героином, скупали у наркоманов краденные вещи.
- Ну что, братва, по водосику, под бутики, за успех нашего безнадежного дела? - спросил сидевший сзади опер с позывным "Баста" - я спонсирую, я знаю, что вы нищеброды.
- Не вопрос, давай до конторы, стволы скинем, стремно со стволами пить, - довольно шмыгнул носом Еврей - Погнали!
- Вот же они! - заорал Стендаль - как же их "наружка" не увидела? - на обочине, у старых гаражей стояли две "бандитского" вида "девятки" – наглухо тонированные стекла, литые диски, задранные жопы – «гангстер – тюнинг». Не заметить такие яркие признаки местных бродяг было невозможно.
- Крепим? - спросил Еврей
- Без спецназа, одни? Их же там минимум шестеро?
- А хули, бля? Ёб вашу мать, в атаку!
- Шеф, тормози, принимаем!
Опера выбежали из машины...
- Урайа, чавелы, руки на капот, тараканы сраные! (Урайа - менты).
Мужчины-цыгане, в «козырных» дубленках и пыжиковых шапках, неохотно встали вдоль машины, распознав в подбегавших оперов. С ментами цыгане не шутили, менты отвечали взаимностью.
Стендаль приступил к досмотру стоящих раком цыган, Еврей и Баста пошли шмонать вторую «девятку».
Из машины шарахнул выстрел, вспышка на сотую долю секунды озарила всё кругом.
- Зацепили, стреляй, ****ь - заорал Баста – Стреляй!!!
Еврей упал на дорогу. Сзади послышались выстрелы, в ответ - ещё один. Еврей достал пистолет и наугад выстрелил на вспышку. Ещё раз, ещё, ещё. У «девятки» обрушилось заднее стекло, взвизгнула резина. Всё кончилось, не понятно, как и начавшись...
«….тогда считать мы стали раны, товарищей считать….».
На земле лежали Баста, Еврей и Стендаль. Баста держался за руку. Машин, кроме оперской "шестёрки" не было. Цыган - тоже.
- Баста, что у тебя?
- Синяк, куртке трындец, рукав оторвало, картечь...
- Рука цела?
- Вообще, не поверишь, ни царапины, ушиб. Куртку жалко, триста баксов, бля... .
- Не ссы - папа ещё купит, вставай, жив, зато. Охренеть, задержали...
- Докладывать будем?
- Что будем докладывать? Охренели что ли? Как мы тут эпично обосрались, проебали 12 кило героина и всех барыг? Как «наружка» их проспала? Как пьяные "фейсы" их "контролировали"? Как мы тут пальбу открыли? - заорал Стендаль, - Собираем гильзы. Патроны есть, стволы дозарядим.
Они плелись по дороге в сторону машины... Еврея трясло. Он никогда не стрелял в людей. А вдруг попал? Вдруг труп?
Он не помнил, как добрел домой. Холодильник. Водка, полный стакан, залпом. Тьма поглотила его, Еврей уснул.
Месть - это блюдо, которое подают холодным. (с)
- Вставай, жидовская морда! Родина в опасности!
Еврей открыл глаза, сбросил с себя старую милицейскую шинель, и сел на продавленный диван. Перед ним стояли Баста и Стендаль.
- Я с дежурства, домой хочу.
Ни хрена, с нами поедешь. Ствол не сдавай, мы стрелка нашли.
- Какого стрелка? Который стрелял в нас, блять. Вставай давай. Ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным.
- Так два месяца прошло...
- Вставай, поехали.
- Отсукаблд, подумал еврей. Он хронически не высыпался, и законный отсыпной после дежурства накрывался медным тазом. Выходных опера не видели месяцами.
Опера сели в машину.
- Стрелок то с другой стороны был, с машины, в которой был вес - рассказывал Баста - А вес знаешь, какой? - 12 килограмм, ****ь. 12 кг чистейшего героина мы просрали, гвардейцы ****ые. Мы когда первую машину крепить начали, цыгане - продавцы решили, что мы – «братва», и решили нас шугануть. Поэтому в нас и шмальнули. Среди покупателей был мой "человек"...
- Неудивительно, Баста, ты на свою рожу глянь. Вылитый браток. И куртка твоя, пилот, блять, американский - вставил Еврей.
- Так вот, продолжил Баста. Они, поняв, что попали в непонятку, из цыган - покупателей взяли заложника. На заднее сиденье усадили. Вот ты его и ухлопал. Поздравляю, блять, стрелок ты наш, ворошиловский. В затылок. Мозгами всех забрызгал. Хорошо, не моего.
"Попал мужик, подумал еврей. Бля, я же на вспышку стрелял..."
- И где труп? - спросил Еврей?
- Где, где - в шлакоотвале на коксохиме сгорел. Нет никакого трупа. А нету тела - нету дела. Машина тоже сгорела.
"Бля, может не было никакого трупа? Дай и *** с ним, трупа нет, пуль нет, гильзы сгорели раньше трупа на том же шлакоотвале. Нету тела – нету дела. Цыганва еще нарожает. Тюрьма отменяется. Ладно, глянем на стрелка", - думал еврей.
Грязная оперская "шестёрка" на "левых" номерах, проехав по Дикому, остановилась у самостроя. Стендаль, рукояткой пистолета выбил окно ближайшего дома из досок и фанеры и выпустил в него полный баллон "Черёмухи".
Стендаль, Баста и водитель держали в руках короткие монтировки
Из дома выбежала цыганская семья - мужчина, женщина и дети. Мужчина, выбежал, сразу поймал арматурой в голову и упал. К голове женщины Стендаль приставил пистолет.
Женщина, на автомате, словно робот, забрала цыганят и ушла в залитый "Черёмухой" дом. Баста поднял голову лежавшего за волосы цыгана.
- Ты Коля Кудрявцев?
- Я.
- А вы кто?
В ответ ему прилетел в лицо ботинок Стендаля.
- Стендаль выдал пенделя! Йоху!!!
- Где обрез, сука? - спросил Баста.
- Какой? - спросил в ответ Кудрявцев, и тут же получил монтировкой в позвоночник.
- Аааа, заорал он, всё возьмите, не убивайте!
- Обрез?
- Под крыльцом!! Ааааа!!
Крик Кудрявцева перекрывали звуки ударов монтировками
Тем временем, водитель разбирал стульчак в выгребной яме туалета типа сортир.
- Есть обрез, - заорал Стендаль! - Картечь, патроны!
- Это ты в меня попал, заорал Баста, - ты, в меня!!! Ах ты сука!
Монтировка Басты опускалась всё сильнее, беспорядочно, на голову, спину, плечи, руки Кудрявцева, словно вбивая его крик внутрь. Цыган лежал, и признаков жизни уже не подавал.
Опера взяли его под руки, затащили в нужник и бросили в яму с дерьмом головой вниз.
- Фу, выдохнули все.
За подпертой дверью визжали цыганята, утробно выла цыганка
- Поджечь бы их, тихо сказал Стендаль. Всё равно самострой. А трупы сами цыгане в шлакоотвал выкинут.
- Не надо, сказал Баста. Мы не фашисты. Отец их за своё ответил. Поехали.
- А как же вес, спросил Еврей? Где 12 килограмм?
- Где - где... Ушёл вес. Вон та, которая орёт и раскидала, чтобы этих тараканов кормить. 12 кг - городу на неделю.
Сообщение: 04.02.98 г. в 19.40 в травматологическое отделение ОКБ поступил гражданин Кудрявцев Николай Владимирович, 1962 года, рождения, проживает г.Энск, с. Дикое, ул. Буденного, дом б/н. Диагноз: ЗЧМТ, перелом бедра, гематомы, ушибы мягких тканей. Травму получил в быту, при падении с крыши строящегося дома. Выезжали: СОГ: УУ Петров, ОУР Пименов
"Тайно содеянное да тайно наказано будет!"
Человек шагнул навстречу Басте из темноты.
- Привет, Баста!
- Привет, Михай!
- Кало жив!
- Я знаю, Михай, он в областной травматологии, жидкую кашку через трубку сосёт.
- Вы облажались во второй раз. Кало нам не нужен. Совсем. Он - лишний.
- А мы и не собирались его мочить. Он получил своё.
- Кало не нужен, Андрей. А вы стрельбу устроили, Василя мочканули. И вес ушёл. Мне не жалко Василя, нехороший человек был, царствие ему небесное. Он знал, на что шёл. Но Кало не нужен, Андрей.
- Я решу.
- На, возьми на расходы, только с Евреем не делись. Он у вас в лоб контуженный, поймёт всё, срубит тему, опер он хороший. Нам проблемы не нужны.
- Я решу, Михай, не ссы.
- Давай, удачи!
- Удачи.
Ну что, братва, по оружию изъятий за квартал - ноль. А с сегодняшнего дня - операция "Оружие".
А что, операция "Милиция и дети" - всё уже, кончилась? - съязвил Стендаль.
- Обрез у тебя? - спросил Баста.
- У меня, вместе с патронами.
- Будем изымать.
- У кого?
- У его хозяина, Коли Кудрявцева, поболел и хватит. Еврей, что думаешь? -
- "И каждому воздастся по делам его, и более ничего", - задумчиво сказал Еврей,
- жаль, он тогда говном не захлебнулся.
- Его завтра выписывают из областной «травмы».
- Аминь, - фыркнул Еврей.
- Принимаем!
Кало приподнялся на подушке.
- Принесла, Рада? - возбужденные, голодные глаза жадно выискивали заветный сверток в руках жены.
- Да, Михай передал...
- Ломает всего...
- На, подлечись. Завтра выпишут, четырёх чеков хватит.
Через полчаса, в больничном туалете Кало укололся героином, и, с блаженной улыбкой, залип в палате.
Завтра - выписка.
Зябким зимним утром на светофоре у остановки "Областная больница" автомобиль такси, с сидящим в нём Кудрявцевым, подрезала синяя "шестёрка". Трое в "штатском" вытащили пассажира и уложили лицом в снег. С таксистом ограничились предупредительным ударом в грудную клетку, переписали его данные и отпустили.
- Узнаешь, Коля? Баста поднял голову Кудрявцева за волосы.
- Нет, кто вы, хрипел Кало, я вас не знаю...
- Мы твоя судьба, Кало, - улыбнулся Стендаль и рванул его за застегнутые за спиной наручники, подняв с земли, упер головой в дверь "шестёрки".
- Слышь, Баста, клиент ещё больший идиот, чем нам казалось... - у него «вес». Один чек - карман, второй носок, - классика жанра, крикнул досматривавший Кало Стендаль.
- Не моё, подкинули!!!
Баста рванул его за волосы и заглянул в глаза: ой, да мы "вшторенные" ...
- Кто "чеки" передал?
- Не моё!!!
- Прокурору объяснишь, придурок... Стендаль приподнял куртку Кудрявцева и засунул ему за ремень обрез.
- Еврей, веди понятых!
Через двадцать минут на месте происшествия жались друг к другу от холода пару студентов из ближайшего ПТУ, ещё через полчаса приехала оперативная группа.
Преступление. Раскрыто. В 10.30 05.12.98г. на территории ОКБ в состоянии наркотического опьянения был задержан ООР Кудрявцев Николай Владимирович, 10.11.1962 года рождения, проживает г.Энск, с. Дикое, ул. Буденного, ранее неоднократно судим по ст. 228, 158, 162 УК РФ. При личном досмотре обнаружен и изъят обрез охотничьего ружья, патроны к нему, 2 полиэтиленовых пакета с веществом белого цвета. СОГ: ОУР Скосарев УБОП Фефелов УБНОН Наумов. СО при ОВД Фрунзенского района г. Энска возбуждено уголовное дело по ст. 228, 222 УК РФ.
Через несколько месяцев Кало был убит в камере следственной тюрьмы.
Кот Шерхан обнимал ноги хозяина. Еврей спал. По телевизору выступала Наина Ельцина: "90-е годы надо называть не лихими, а святыми и поклониться тем людям, которые жили в то сложное время, которые создавали и строили новую страну в тяжелых условиях, не потеряв в нее веру...." Кот презрительно фыркнул.

****

Прошло 18 лет.
"Наружку что ли за мной выписали..." - у Опера “чесалась” спина… Ну-ка, глянем…
Не пытайтесь рубить за собой профессиональную наружку. Это глупость. Как говорят сотрудники этих подразделений - мы протащим любого, хоть и американского атташе - вопрос только в количестве экипажей.
Но есть один нюанс - если знать некоторые особенности работы профессионалов, то можно попытаться. Опер эти особенности знал наизусть.
Опер перешёл на “пониженную” передачу. Слабосильная “Шнива”, постанывая двигателем, начала набирать скорость… Она уходила от возможного скрытого наблюдения.
“Город поёт нам о любви и смерти…” - била в такт мотору рэп-команда 25/17.
Когда пытаетесь увидеть за собой “хвост” - не смотрите назад - это глупость из кинофильмов, навязанная режиссерами. Хвост может быть сбоку, справа, спереди. Даже сверху… Снизу? - сейчас глянем..
Опер съехал на обочину и повернул к лесополосе. Стоп. Осматриваем машину. Салон - пусто. Бампер, передний - задний. Вроде нет. К двиглу “закладку” прилепили? - вряд ли, не тот уровень… Нет ничего…
Но как? Манечка преследования? Шизофрения?
Кому ты нужен, за тобой “ноги прикручивать”, ты на пенсии, больше не в теме - с небольшой ностальгией подумал Опер.
Трасса была пуста.
Никого…
Не может быть… Нет, ведут. Оперская чуйка не обманывает. Два раза во время службы он рубил за собой профессиональные “хвосты”, старались свои и “старшие братья”. А сколько не срубил?
“Горечь в бокале, совесть в конверте. Город поет нам о любви и смерти…”
Шиза косит наши ряды. Синдром? Да нет же - спина “чешется”. Будто бы кто-то в неё смотрит в упор. Ведут, точно “таскают”. Кто, зачем? Бандиты - жулики? Месть? - глупость, я им зла не делал, сажал, да, но за это не мстят. Да и не под силу им меня “покатать” - спалятся, это в кино они “профи”…
Скорый поезд раз - два плачут дети и вдова - по взмокшей от пота рубахе пролетел холодок - скорый поезд, три-четыре, нам не спрятаться в квартире… - выла магнитола в такт биения сердца.
Ты что ли, костлявая, в спину мне дышишь?
Опер видел много смертей. И не одна из них не была похожа на другие… Нет, он боялся её, конечно. Но как то по другому, без истерики. Уважал что ли, как свою незримую коллегу-спутницу. Ведь часто следом за ней к человеку приходил Опер, выписывал направление в последний путь, вычёркивать человека навсегда из списков живых. И когда он заполнял бланк направления в морг, костлявая стояла рядом. Это ощущалось во всём, даже в воздухе. Будто бы прозрачная тень…
Пора?

****

Дома никого не было, кроме любимца семьи, кота Шерхана - изумительного создания голубых кровей, но, как положено элите, высокомерного и нелюдимого. Огромный, за десять килограмм веса, гордый потомок американских енотовидных кошек внушал уважение, как размерами, так и манерами.
Настоящий тигр, только комнатный, с клыками и когтями небольшой рыси. На прогулках он без особых проблем мог загнать среднего размера пса, разорвав тому уши и нос.
Любовь к дракам с собаками однажды его чуть не погубила - сломав карабин и вырвавшись из прогулочной шлейки он бросился на молодую немецкую овчарку, но совершил непростительную ошибку - он загнал её в угол.
Выворачиваясь от кошачьих ударов, собака перекусила коту заднюю лапу…
Но богиня Бастет была благосклонна к своему маленькому пророку. Вся семья выхаживала Кота, боялась потерять, словно родного человека. После тяжёлого курса уколов антибиотиками, Шерхан выжил и пришёл в норму. Ему опять хотелось бросаться драться на собак.
Опер проглотил холодный ужин и завалился на диван с книгой…
Кот лежал в прихожей на обуви любимого хозяина…
Сама собой отворилась входная дверь. Прямо на Опера потянуло запахом свежей земли и сыростью.
Я же закрывал её? - подумал Опер, -
как могилой пахнет…
Пора?

*****

Шерхан насторожился. Нет, всё тихо. Но что-то не то… Совсем не то. Где то рядом чужой. Он не понимал, что это, но было чужим, страшным и очень опасным. Не для него, нет. Кошки не боятся нечисти. Они сами - нечисть.
Сама открылась дверь.
Запах. Сырая земля.
- Ты кто? - спросил Кот.
- Я за ним… - просипел голос
- За кем?
- За ним - повторили из - за двери
- Уходи… Не получишь его. Он со мной.
- Отдай.
- Нет, - зло прошипел Кот.
- Он все равно умрёт.
- Не сейчас.
- Послезавтра. Я должен.
- Нет, ты его не получишь. Что он сделал плохого тебе?
- Он убил меня.
- Ты сам полез под пулю. Он стрелял не в тебя, а в того, кто стрелял в него.
- Он убил меня.
- Ты убивал других. Неужели ты думал, что Бастет простит тебя?
- Он умрёт. Я пришёл за ним.
- Не подходи - Шерхан изогнул спину и обнажил клыки - не подходи! - с его клыков закапала слюна, - это мой Человек!
- Ты отдашь за него свою жизнь?
- Отдам, у меня их девять - одну забрала чёрная псина… Бери восьмую…
Зачем он тебе нужен? - это всего лишь двуногий - шипел голос из за двери.
- Я знаю, кто ты… Ты убийца и ты не похоронен. Тебя сожгли твои друзья на шлакоотвале, такие же убийцы, как и ты. Он не хотел твоей смерти, но ты заслужил смерть. Он не виноват - его рукой водила Баст. Ты смеешь пойти против её воли? Ты, жалкий нетопырь? - прошипел Кот.
- Отдай его…
- Нет, уходи, не получишь - кот рыча подходил к двери
- Я всё равно убью его - обещал невидимый из за двери.
- Шера, Шера, что с тобой, малыш, - опер опешил от внезапной агрессии своего любимца. Кот стоял между ним и открытой дверью, будто пытаясь не пустить в дом кого-то невидимого.
- Шерочка, успокойся, - испугался Опер и захлопнул входную дверь. Сырой могильный запах немедленно исчез.
Кот убрал страшную гривну, когти, клыки и скуля, словно побитый пёс, на согнутых лапах, пополз под диван.
Шерхану было страшно, наверное впервые за его недолгую жизнь.
Шера, выходи… Ну, Шерочка - звал кота Хозяин.
Уу, ааа, - навзрыд плакал Кот, всхлипывая, как грудной ребёнок.
Пора….
*****
Во блин, “гаишники”, откуда в такую рань? - часы на панели “Шнивы” показывали шесть часов утра. Рука потянулась к ремню безопасности.
Опер не боялся стражей порядка - в сумочке лежало пенсионное удостоверение. За ремень простят. Но он пристегнулся, чтобы не давать повод для остановки. Время! Опер спешил в хозяйство, - рано утром проверить подчиненную ему охрану.
Поворот направо, не спеша, входим - гаишники остались далеко позади. Стрелка спидометра показывала скорость в 50 километров в час.
Черный поезд - раз, два; плачут дети и вдова.
Черный поезд - три, четыре; ты не спрячешься в квартире.
Черный поезд пять, шесть; просто так в него не сесть.
Семь и восемь - не грусти. Девять, десять - Бог простит.
Билетов хватит на всех, бронь не отменить.
Когда твой рейс, скажет: рак, инсульт, менингит
- хрипел из колонок авто реппер “Бледный”.
Хлопок, машину повело вправо, на обочину и закрутило в занос.
Для выхода из заноса на переднем приводе газуй, на заднем - ровняй, на полном - молись…
“Шнива” беспорядочно кувыркаясь полетела в кювет…
****ец - только и успел подумать Опер.

В этом поезде ты не отыщешь стоп-кран.
И все, что собрал в неподъемный чемодан -
Раздашь на вокзале близким; и тем, кто ждал.
Они будут вспоминать тебя иногда.
И вот котлы задышали, тронулся состав.
За несколько секунд свою жизнь пролистав.
Ты вдруг загрустил в переполненном вагоне.
О тех, кого все же не увидел на перроне. - пел Бледный в крутящемся авто.
Пора!
Лобовое стекло лопнув, обрушилось на водителя. Опер отстегнул ремень безопасности и пополз из разбитой машины прочь…
Отдышались. Грудная клетка цела. Снимаем ветровку, вся в бензине. Сигареты - там, на панели… Ползем назад. Башка опять поймала контузию, как тогда, в долбаном подвале, при перестрелке с “чехами”… Правая рука не работает - сушит… В деда - почему-то подумал Опер. У него тоже была контузия и немецкая пуля в лучевой кости правой руки …
- Командир, слышь - ты как? Над ним стояли “гаишники”...
- Ничего, свои… - Опер протянул права и пенсионное удостоверение. Дай прикурить…
- Да, машине ****ец, три оборота кувыркалась - в хлам. Правое переднее взорвалось - сказал лейтенант - “гаишник”, - сами то целы, товарищ подполковник?
- Цел. Руку присушил.
- Сейчас вызовем эвакуатор… Тебя спас ремень - сфамильярничал старший наряда, седоватый старлей, - если бы не ремень, ты бы вылетел из машины и она бы упала на тебя… Вот же, всем говорю - пристегивайтесь.
- Мужики, есть что выпить? - спросил Опер. Его трясло, и это нормально. Адреналиновый шок.
- Вась, принеси коньяк из машины - налей товарищу подполковнику - у него день рождения сегодня… Повезло… нормально чувствуешь, сотрясения нет? - спросил он у пострадавшего.
- Нет.
- Тогда наливай…
- А вы?
- И мы - сейчас твои “дрова” на эвакуатор погрузим и меняемся.
- Ну, ребят, - за днюху - поднял пластиковый стакан с коньяком Опер.
- За тебя, пей, тебя трясёт… Везунчик… Мог бы на “встречку” улететь… Сильный у тебя ангел - хранитель - глядя в куда-то в небо заключил старлей.
До придорожного креста с венками - памятника погибшим в аварии на этом же месте “Шнива” не дотянула всего несколько метров.
В шестидесяти километрах от места аварии во сне жалобно всхлипывал Кот.

****

Пора? - нет. Поживём. Спасибо тебе, его Котейшество. И богине твоей, Баст или Бастет… Есть ли Бог или нет - не знаю. Но Кот есть, и он лежит в ногах… По прежнему вальяжен, величав и неприступен.