Группа южных корейцев, восемь человек. Все – парни и молодые мужики. Четыре Кима, три Пака и один, самый младший – Хон, по кличке Гиль Дон. Но он этого, конечно, не знает. Как и старший Ким не в курсе о своей кличке Ир Сен. Надо же мне их как-то для себя разнообразить.
Аккуратненькие, очкастенькие, в светлых рубашках всегда. Причесанные, в галстучках и блестящих туфлях. Только Хон Гиль Дон носит под костюм кроссовки, но ему это даже идет.

Очень религиозные – какие-то там своеобразные азиатские христиане. Некоторые из них уже состоявшиеся пасторы и миссионеры, остальные – так сказать, стремящиеся. У каждого подмышкой русско-корейский словарь и Новый Завет на русском, дорого изданный.
Язык учат старательно, в группе идеальная дисциплина. Когда отвлекаются от своих религиозных увлечений, оказываются общительными и веселыми ребятами.

Близятся майские праздники и традиционная чехарда с переносами рабочих дней.
Прихожу в группу и перед уроком объявляю:
- На этой неделе мы с вами еще в субботу встречаемся. Вместо понедельника.
В группе - молчание. Дорогая очечная оптика всех восьмерых нацелена на меня, за стеклышками я вижу настороженные и недоумевающие взгляды.
- Извините… - наконец выдает Ким Ир Сен.
И сопит.

Ага, произошла классическая «коммуникативная неудача» – этот термин нам поясняли на занятиях по методике преподавания.
Поясняю:
- Так как понедельник объявлен выходным днем вместе со вторником, то мы должны позаниматься в субботу.
Раздается отчетливый ропот, на корейском.
Один из студентов с недоверием переспрашивает:
- В субботу?! Учиться в субботу?!
Киваю:
- Ну да. В нее самую.
Корейцы проводят между собой блиц-совещание и снова берет слово старший:
- Неужели и вы, и мы должны в субботу работать?
Говорит он это таким тоном и с таким выражением лица, словно я предложил группе раздеться догола и побегать по коридору.
Вздыхаю:
- Ну а что делать. Это – жизнь.

Корейцы разом начинают тараторить:
- Так нельзя!
- Мы не можем!
- Это очень плохо!
- Скажите нам, что вы опять пошутили!
Ишь, думаю, шутника нашли.
- Нет, ребята, на этот раз - суровая правда. Но в чем проблема-то?
Слово берет после одобрительного кивка старшего самый молодой студентик, Хон Гиль Дон:
- Но Бог не разрешает работать в субботу!
Присоединяются остальные:
- Мы не можем не слушать Бога!
- Суббота – это день для Бога!

Вот, значит, как…
Минуту раздумываю, разглядывая учащихся.
Группа сидит не шелохнувшись. Кажется, от напряжения у них сейчас треснут очки.
- Ну что ж… - произношу как можно более задумчиво. – К сожалению, вы должны понимать, что Россия – светское государство. И Божьи законы здесь или не действуют, или в очень странном виде исполняются.
Группа вслушивается, понимает меня и заметно скисает. Даже стеклышки очков тускнеют, мне кажется.
- Но! – говорю я, воздев перст.
Корейцы вскидывают головы.
- У меня вопрос. Бог точно вам не разрешает в субботу приходить заниматься?

Восемь пар рук хватаются за свои фолианты и начинают лихорадочно что-то там искать. Я с недоверием жду. Вроде как четвертая заповедь отнюдь не новозаветная штука.
- А вот! – торжествующе опережает своих одногрупников старший Ким.
Маленький, но решительный пальчик тычет в страницу.
«Ибо Сын Человеческий – Господин субботы».
С сомнением гляжу на Ким Ир Сена:
- Ну как-то очень расплывчато… Господин-то, конечно, господин, ну а мы-то при чем?
На помощь приходит другой Ким:
- А еще вот!
«Посему для народа Божия еще остается субботство».
- Так ведь то не для корейцев и русских, а для евреев послание! – сдерживая смех, возражаю ему.
И тут снова берет голос Хон Гиль Дон:
- Нет ни эллина, ни иудея! – без всякой книжки говорит этот «парень со свирелью» и смотрит на меня, как отец на сына-несмышленыша.

Вот зараза. А я ведь старше, и вообще…
Поднимаю руки:
- Сдаюсь. Раз Бог сказал, кто мы такие, чтобы ему возражать. Верно?
Группа ликует.
- Только вы уж это… не нарушайте заповеди, договорились? – на всякий случай говорю я. – А то я ведь тоже не приеду тогда, не буду гневить Бога понапрасну.
- Мы не будем! – клятвенно заверяет Ким Ир Сен, прижимая писание к груди. – Нарушать не будем! И тут мы не будем!

Выйдя из здания факультета, любуюсь зеленой дымкой на ветвях, смотрю на радостные облака в весеннем небе и думаю: «В кои-то веки – реальная божья помощь!»