Кипящая, набегающая волна, выбрасывает на берег множество всякой суетливой и галдящей живности. Живность растекается по всему берегу, образуя броуновское движение. Через какое-то время, волна сходит назад в море, унося её, и оставляя только бедолаг, зазевавшихся у полок с товаром, или вопиющих в длинных очередях на кассах. И так каждый раз, когда приходит электричка. В прошлой жизни я был партизаном - подрывником, пускавшим поезда под откос.

Тихонько поскрипывает рация в левом нагрудном кармане униформы. В дальнем конце зала маячит напарник. У него лице, большими буквами цвета хаки написано – МЫ ВАМ НЕ РАДЫ. ИДИТЕ ВСЕ НА ХУЙ! Я уверен у меня на лице тоже самое. Конец вахты, а что вы хотели? Монотонность событий, из общения с мелкими воришками и выводом пьяных из магазина, выводит из себя. Я уже давно латентный психопат и параноик. Какое блядь нехорошее слово - латентный. Как будто кукла из латекса, с дурацким, раскрытым ртом и нелепо расставленными руками и ногами. Сами вы латентные, разъебаи.

Идеальный магазин для охраны, тот, в котором нет покупателей. В котором вообще никого нет. Кроме охраны. А здесь кроме всего прочего, частично Советский Союз. Это неправда, что он исчез с лица земли. Союз спрятался в супермаркетах Москвы. Киргизия на кассах. Молдавия в торговом зале. Узбекистан на складах. За несколько минут можно пройтись по бывшей империи, попутно наблюдая Таджикистан моющий полы и убирающий мусор. Все как прежде вместе, как прежде друг друга недолюбливают, но сообща трудятся, за чью-то идею и мизерную зарплату.

А мне на все на это похуй потому, что мне скоро домой и  потому, что мне нужна директриса. Хоть она и толстая, с жирной жопой, женщина. Потому, что мне вообще нужна женщина. Их здесь много. Всяких. Длинноногих, низкосраких, толстозадых, большегрудых и бессисястых. Мельтешащих у меня перед глазами, покупающих всякую хуйню, и одергивающих юбки, случайно поймав мой взгляд. Под конец двух месяцев вахты я уверен, что стал бы неплохим порноактером.

Скоро моя очередь спать. Пять часов мгновения счастья. Сейчас придёт мой сменщик. Еще один в нашем трио сданных в утиль терминаторов. Он, видимо когда-то давно, чем-то закинулся и поймал приход. Знающие люди меня поймут. И этот приход его до сих пор не отпускает. При этом он, ему очень надоел и измучил. А между тем человек ничего не употребляет, даже пиво не пьет, и стремится бросить курить. За то есть одна Гюльчатай со шваброй, хрен пойми как ее на самом деле зовут, которая в темноте старой щитовой, показывает ему личико.

Комната охраны в бывшей душевой, с настланными на сидячие ванны досками, старым матрасом и застиранным бельем, опять встречает запахом табачных листьев. Берцы летят в угол. Дунуть плюшку, принять душ и спать. Снял носок и понюхал. Блять... Женские грязные носки наверное пахнут по другому. Они пахнут фрикциями в цветочной клумбе.

Я лег и надеялся, что ко мне,  придет хотя бы жирножопая директорша. Но пришел какой-то татарин. Он сидел в комнате, курил и разглядывал свои ступни. Потом посмотрел на мои, сморщился, сплюнул и хотел затушить бычок об мою голову. Я испугался, проснулся, и написал эту хрень.