12

Cлушал куратор в этот раз вяло, будто потерял к операции всякий интерес. Он то поправлял необычный для него галстук, то снимал новенькую фетровую шляпу и внимательно изучал надпись на подкладке. Ближе к концу  моего доклада он сорвался и, сплюнув в сторону урны, тяжело заговорил.

- Дожились до позорища. Америкосы без пропусков по всей конторе лазят, как в музее Ленина. Туркам  вообще отдельный кабинет предоставили. Да что же это такое? Спецслужба? Безопасность какого государства прикажете защищать?  А гниет рыбешка с головы. С головы. Раньше были кроты, а сейчас жирные мерседесные крысы. Сливают уже открыто – оптом и в розницу. Ладно. Не бери в в голову. Долго объяснять. Я тут на днях ухожу в отпуск. На пару недель. А может на пару месяцев. Пожалуйста ни с кем не контачь. В крайнем случае – только в крайнем случае, если опасность будет реально угрожать жизни людей или твоей собственной жизни – сообщишь дежурному. Больше ничего и не с кем, пока я не вернусь. Режим радиомолчания.  Дело твоё я подчистил и убрал в дальний ящик. Наехать на тебя не смогут. В крайнем случае – предложат доброволку. Сам смотри. Отношения «куратор-агент» - вещь тонкая, почти интимная. Решай сам. Но имей в виду – могут и слить за один раз, как гандон. Тут голову в два счёта сложить можно. Нет ни одного нелегала, которого не провалили. Не в бирюльки играем.

Ежели от меня придет человек, то он назовёт пароль.

-  Я вас лучше подожду. Таких как вы – больше нет. А какой пароль, Михал Ваныч?

-  Вы читали «Прощай оружие, Хемингэуя?», отзыв «Нет, но я смотрел экранизацию». Ответ «Ну, экранизация это уже не Хемингуэй». Запомнил?

-Так точно. Экранизация это уже не Хемингуэй.

- Молодец, пацан. Самое главное – закаляй волю. Бегай кросс на пару километров, чтоб на последних приползать к финишу. Научишься себя контролировать в самые тяжёлые последние минуты марафона – передавишь любого. Всегда помни о цели. Имей в себе стержень. Постоянно. Не будет стержня – загремишь ты со своим характером в приключения. Если нет куратора рядом, сам будь себе куратором. Не делай резких движений. Быстро следует принимать решения, но действовать надо с некоторой ленцой. Знаешь японскую мудрость : «Думать надо быстро, а если и не быстро, то не более чем за 7 вдохов и выдохов принять решение, иначе ты не самурай, а жалкий ронин»

-  Михал Ваныч, а кто этот Ронин?

- Ронин-то?

Михал Иваныч впервые за встречу хохотнул:

- Ронин - это майор из ОБХСС. Ты главное – дыши, когда думаешь и считай до ста перед тем как исполнить решение. Иначе загремишь, Шурик. Провалишься. Помни об этом.

С тех пор как отрубило. Михал Иваныч не позвонил ни через две недели, ни через месяц, ни через полгода. А через год я уже числился в республиканском розыске с украденными деньгами.  Как водится, быстро принял решение и тут же, не посчитав до ста, как жалкий ронин, рванул в Москву, в бега. Потом, как и предсказывал мой куратор, я «загремел». Провалился на шесть с половиной лет.

***

А сегодня вот с лёгкой подачи Малявина, я просто добавил к магическому номеру единицу и в трубке пошёл вызов. С первым щелчком раздался голос дежурного.

- Слушаю вас

- Драсте. Мне бы с Михаилом Ивановичем поговорить, если можно?

- С каким Михаилом Ивановичем?

- С Полуниным.

- Нет у нас здесь такого

- То есть как нет? Вы уверены?

-Вы, очевидно, ошиблись номером

Я буквально увидел как он опускает трубку и заорал:

-Нет-нет! Я не ошибся! Мне бы Михал Ваныча!

Мою овладела паника. Номер сработал, но со просто мной не хотели говорить.

- Повторяю, вы не туда попали.

- Вы читали «Прощай оружие Хемингуэя»?

- Что-что, извините?

- Отзыв! Какой отзыв?

Я уже понял , что попал пальцем в небо и попёр по бездорожью.

- Не знаю, о чем вы. Скажите пожалуйста, кому-нибудь угрожает реальная опасность?

- Нет-нет, вот только...

- Вы хотите что-то срочно сообщить?

- Нет, но знаете...

- Тогда до свидания.

Трубка щёлкнула и недобрый дежурный растворился.

Пройдя путь в чёрти знает сколько китайских километров, я оказался там же откуда начал. А именно – у разбитого корыта. Операция «быстрая крыша» провалилась. Денег и документов тоже не было напрочь.

Плюнув себе под ноги я медленно попёрся по адресу выданному Еленой Брониславовной Ким.

***

Как ни странно, заседание фокус-группы от Джонсон и Джонсон проходило ни где-нибудь в Интерконтинентали, а в небольшой аудитории ташкентского института русского языка и литературы. Сюда недавно перетащили огромный памятник Горькому.  Видимо у одноименной станции метро, человек с вислыми усами Ницше начал раздражать проезжающего мимо Юртбаши. Я бы отдал многое, чтобы увидеть, это очередное кровавое преступление режима.

Горького демонтировали на одноименной площади. Как? Разобрали ли его на части или везли цельной тушкой на спине тягача предназначенного для баллистических ракет? Как выглядело прибытие Горького в институт русского языка и литературы? Какие лицо были у людей, когда его выгружали? Или это было сделано гебиским путем – глубокой ночью, с мешком на голове. Так или иначе, но добавить к этому видео правильную звуковую дорожку и получится шикарный музыкальный клип. Битва пластилинов.

Пока в комнату сползались другие групповые фокусники, я внимательно изучал каменного Алексея Максимовича. Пешков был устремлён вперёд, мощным локомотивом, вечным движением.Я почти уверен что большинство энтузиастов-швондеров устанавливающих памятники Горькому в раньше, никогда толком ни читало его книг. Многие по прочтению перестали быть швондерами, оставили в покое памятники и занялись бы чем-то полезным.

А сейчас когда дети тех же швондеров наоборот сносят памятники Буревестнику за то, что он якобы был близок к Сталину, тоже можно спросить, а вы вот лично читали его книги?  Разве можно наказывать романтика за то, что он до последнего верит в красоту человеческой души?

Я тихо снимаю перед вами шляпу, дорогой Алексей Максимович! Вокруг вас пестрит жизнь города, быстро превращающегося в Восток,  суетливого мегаполиса напрочь забывшего о Гулливере, рвущегося вперёд над толпою занятых повседневной мелочёвкой пугливых лилипутов.

Мой горячий внутренний диалог с каменным писателем прервала молоденькая студенточка, выбравшая служение русскому языку и литературе не в самое подходящее время. Это говорило либо о ее непрактичности либо о том, что в руслит сейчас, наверняка, самый маленький конкурс в Ташкенте. Её весенняя свежесть заставила напрочь забыть о Горьком и вообще забить на монументальную русскую литературу.

***

Сегодня только подготовительная встреча. Работа с фокус-группами начинается завтра, а сейчас Елена Брониславовна тестирует нас на выносливость. Отбирает истинных бойцов. Вычисляет жалких рониных. Если честно, мне тогда  больше хотелось произвести впечатление на студенточку руслита, чем на нового работадателя.

Кроме меня и глазастенькой последовательницы учений Пушкина и Горького, тут был ещё один руслитовец, скорее всего, толстовец – толстый и вялый, как пеписька семидесятилетнего слона. Он все время жевал что-то вегетарианское, даже во время перевода. Очень хотелось лениво съездить ему в ухо, потом отбежать на безопасное расстояние и показать язык.

Так или иначе двух руслитовцев я уделал одной левой. Талант не пропьёшь. Я английский учу с детства, йо. Но была в той комнате ещё одна фантастическая личность. Настоящий самурай перевода.Парень в дешёвом костюме с клетчатой рубахой. Ну, знаете, если хотите чтобы я вас уважал с первого взгляда, убедительно прошу не пяльте клетчатых рубах под костюм с галстуком. Уважайте себя и окружающих.

Клетчатый был старше меня на пару лет, но с сединою на висках и сетью морщинок вокруг глаз. Точно такие же морщинки я уже видел когда-то у пешаварца Саида Аюб Хана. Остаются у тех кто по долгу улыбается. Парень был явным неудачником если до сих пор не нашёл нормальной работы, а шаландался на таких вот  разовых подработках.

Когда он просто так, влёт, без раскачки перевёл несколько куплетов песенки на английском, что играла  с фм радио, я растерял своё пренебрежение. Простил ему  и идиотскую рубашку, и плохо выбритые щеки. Это был настоящий ас. Английский он знал лучше меня. А какой выговор! Теперь, чего не случись – например инфаркта у толстого шланга или нервной икоты у глазастенькой, мы на пару с клетчатым вытащим любой боевой синхрон. Джонсон и Джонсон могут спать спокойно. Будем биться до последней капли детского шампуня.

***

Когда мы курили с Илюхой – а его звали именно так, хотя представлялся он на американский манер «Илай» - я растоптал свою гордость и спросил:

- А где ты так по-английски насобачился?

- В Дэнис. Четыре года проработал официантом.

-В какой Дэнис?

- В каком.  В ресторане Дэнис. В Милуоки, штат Висконсин.

Он врал и не подпрыгивал.

-Так-так. В Милуоки значит?

-В Милуоках.

Я с огромным сомнением поглядел на его туфли со сбитыми носами. Видимо из Милуоков он дошёл сюда пешком.

- А какого рожна ты вернулся сюда, прости уж за прямой вопрос?

- Скучно там. Милуоки хороши когда на пенсию выйдешь. А я ещё пожить хочу. На полную.

- Скучно значит. Хм. В США, ага. Скучно. Ну дела. И в Ню-Йорке скучно?

- Скучно. Там везде всё предсказуемо. И пахать надо везде, как папа Карло. Думаешь зря они так кино про зомби любят?

- Ну, окей, джек восьмёркин, а не расскажешь тогда, как же ты попал туда, в скукотищу эту обетованную? Если не секрет, конечно.

- Не секрет. Не секрет. В Панджшере попал в плен к разведчикам Ахмад Шаха. Работал потом у самого. Сначала в охране – у него половина охраны была шурави. Уважал Шах хороших солдат. Потом потихоньку набрался фарси с английским, стал помогать ихнему переводчику. Переводить то с русского в основном приходилось. Ну, а потом Союз посыпался. Победил нас Ахмад Шах получается. Вот так то. Была возможность двинуть в Штаты или возвращаться сюда. Я и двинул по бездорожью. Тоже думал там как в Диснейленде, как ты сейчас. Скучно там, бро. Ску-у-чно.

Клетчатый оказался сочинителем с редкостным воображением. Милуоки, Ахмад Шах, Диснейленд. Ну и наплёл. Станислав Лем.

Я докурил сигаретку, подавил бычок и ехидно улыбнувшись сказал:

-Ну-ну. Пошли уже, воин Ахмад Шаха - Брониславовна заждалась.

Честно  скажу – до сих пор корю себя, что не выспросил всего у Илая тогда. Даже если он и врал – я мог бы урвать  в свои загребущие ручонки преинтересную историю. Плутовской роман. Вот вечная моя беда – никого вокруг не вижу вокруг, кроме самого себя. Ну нельзя же так, честное слово! Наблюдательность – золотое свойство разведчика.

***

Фокус-группы и прямой огневой переводческий контакт должны были начаться с завтрашнего утра. Поэтому Елена Брониславовна вскоре всех распустила по домам, на прощание рекомендовав как следует отдохнуть и выспаться. Могла бы и не говорить – сами учёные. Упаси вас бох набухаться вечером, а утром пилить на синхрон. Вспомните и Баграм и пешаварский вальс.

Когда все вышли, я набрался наглости и подгрёб к госпоже Ким Елене Брониславовне.

-Елен Брониславовна, а вот как авансик бы урвать какой, ну очень надо! Ну хоть маленько, а? По-возможности...

- Вообще-то я такого не практикую. Сначала Джонсон-и-Джонсон рассчитается с нашей фирмой, а потом мы вам всем будем начислять по договору. Таков порядок.

Мне очень хотелось порадовать Анну и я сделал такую мину, что у меня от голода умирает больная, прикованная к постели мать из пьесы Горького «На дне», и только вот этот аванс и спасёт гиганта синхронного перевода.

- Ну ладно. Ладно. Уговорили. Господин Малявин очень хорошо о вас отзывался. Да и я сама вижу – владеете. Не подведите завтра, хорошо? Вот тут (у неё была дорогущая кожаная сумка) –мммм- у вас сдачи с пятидесяти долларов нет?

Я радостно похлопал себя по пустым карманам – чёрт, забыл бумажник в других штанах.

- Ну, хорошо. Хорошо, берите все.  Я с вас вычту просто потом пятьдесят, договорились?

- Безусловно. Спасибо вам огромное, дорогая Елена Брониславовна!

***

Двери ВВП снова открыла Раношка. Я терпеть немогу когда она открывает дверь. Когда Анна дома, она всегда точно чувствует мой приход и ждёт. Без всяких пейджеров. Раношка это плохой знак.

- Уехаль твой Анна.

- На съёмка уехал?

Спросил я с плохо скрываемым ужасом.

- Не. Ни на съёмка. Доктур поехал. Дарханский дохтур.

- Зачем к доктору? Она, что заболела? Ты в курсе вообще, Рано?

- Товба килдым, зачём заболела? Не надо заболела. Проста асмотр. Работа наш такой – надо ходить к дохтур. Дарханский дохтур. Пасматреть.

Это мелкая деталь Аниной  гигиены меня уколола. И я снова почувствовал свою беспомощность. Такую девчонку и не могу вытянуть с вертепа. Грош мне цена. Ничтожный человечишко.

- А ты тоже ходишь к этому доктору?  Он мужчина? Молодой? Пристаёт к вам?

- Хожу к доктур, да. Армян маладой. Культурный. Рука воласатый. Не перестаёт. Хороший доктур. Меня лечил. Не периживай такь, Шурикджян!

Неожиданно она чмокнула меня в щеку. Будто задел хвостом электрический скат.

-  От чего он тебя лечил? От триппера? Ты болела триппером или ещё хуже?

- Насморк  ваш лечил. Да. Сосо Палиашвили знаешь певец-гурузин?

  Я вспомнил лицо грузинского шансонье и кивнул.

- Сосо Палиашвили прихадил Ташкент. Пель. Тут Дружба Народов пель. Потом поехаль на туй. Там тоже пель, кушаль, туда-суда каняк бухаль. Невеста-подружка на туй приставал, бухой. Ему тогда жених девушка снималь. Меня снималь. Да. Сосо Палиашвили  бухой биль, пеписькя маленький-маленький у Сосо. Если толстый тёлка будет сувать – не достаёт. Гурузин. Когда кончал смешно делаль. Изображая Сосо Палиашвили заходящегося в экстазе Раношка вся сжалась как прыгун случайно сорвавшийся с мостика в бассейн. кричаль: «Вай-ме-вай-ме» меньга так смешно сталь – не мог терпеть сапсем. Прям лицо ему хахаталь, когда он «вай ме» кончаль. Он меня по лицо биль. На пол кидаль. Сам спаль. Да. Шунака.

Потом дарханский дохтур говорит- антибиотик пей, гяандон одевать не сталь – вот теперь антибиотик пей, амигасикай. Сосо гяндон не даваль одевать мине. Месяц патом работать на съёмка не ходиль, антибиотик тудым –сюдым пиль.

Это история об интимной стороне визита известного грузинского куплетиста в наш город всколыхнула меня.

Когда я начинал  с осуждающей неприязнью слушать рассказ Раношки о дарханском докторе, я был как зритель в тёмном кинозале, далекий и любопытный наблюдатель. Но под конец истории мне стало горько и стыдно. Да кто же это я такой, чтобы осуждать таких вот девчонок? Чем я лучше этой грязной пьяной похотливой свиньи Сосо Палиашвили? Чем? Меня будто самого сейчас без гяандона выебли пьяные сытые животные.

Выебли, съездили по морде и вышвырнули на пол.

***

Трубку отец не брал. Но это ничего еще не значит.  Он мог как водится – наносить ручкой на бумагу бесконечный бисер сумасшедших букв,  и просто вырвать телефонный шнур, как гремучую змею из норы. А так как он писал в последнее время почти непрерывно,  то и звонить сейчас было просто напрасной тратой времени. Я вспомнил о неудачном звонке Михал Иванычу и загрустил. Сейчас накидаюсь у отца его знаменитой йогуртовки.

Поедим туда с Анной, пробудим часик, светские беседы, чучвара и маленькая писюлька Василина, моя сексуальная мачеха. В конце-концов при Анне я не стану на нее пялиться, это позитив, да и потом по отцу тоже успел соскучится.

***

Анна оделась более чем консервативно. Или  действительно хотела произвести впечатление на моих предков или просто лень было перевоплощаться в Барби. Но в этих вот сереньких джинсах, простых корах на босу ногу(спасибо, любимая, ненавижу твои каблуки), и в футболке без рукавов, но с огромными вырезами для рук, сквозь которые виднелся аппетитный чёрный бюстгальтер, Анна выглядела, как голливудская звезда, скрывающаяся от фотографов в перерыве между съёмками. Наряд маскирующейся звезды дополняли зеркальные очки от солнца и незатейливые серёжки с маленькими брюликами. Неброская роскошь направленая не на крикливое привлечение всеобщего внимания, а на резкую подсечку того, кто все же обратил. О, Анна тонко владела ремеслом охотницы.

Чтобы не ранить психику моей девочки фантасмагорией, я не стал вести ее через парк тюркского периода имени мёртвого пионера Котика.  Самое главное, чтобы отец уже не был в полной кондиции из-за своей чёртовой писанины. Доконает его этот ритм.

***

Если на окне стоит цветок, значит скоро из окна вылетит профессор Плейшнер.Когда мы подходили к дому отца, я глянул взгляд на балкон отца, чисто автоматически, не подумайте, что сказались навыки тридцатилетней службы во внешней разведке квантунской армии.

На окне торчала красивая головка Василины Ангелопулос. Головка выпускала клубы табачного дыма. Рядом с ней стоял и курил старший лейтенант милиции. Я автоматически отметил, что до Северо-Востока явна не докатилась волна новой ментовской формы. Легавый был одет в классическую фиолетовую форму времён СССР. И что особенно меня поразило – мент был русский. Убейте меня, если я за последние пару лет видел тут хоть одного русского мента.

«Опаньки» - дернул Анну за руку я: «Опаньки, менты!», да так и присел, стараясь не отсвечивать.

- Ну и чо?

Анна удивлённо глянула на меня сверху вниз

- Тебе то чего? Менты и менты. Ты что бамбука курнул? Или натворил чего я не знаю?

- Ничего я не натворил

- Так что это у тебя тогда? От всех козлов теперь будешь шарахаться?

- Пост-травматический синдром. Мент на балконе у моего пахана. Глянь вон аккуратно. Курит, гяандон.

- Это твоего отца балкон? А что за девчонка там с ним?

- Мачеха моя. Василина дочь Ангелов.

Довольно конфузливо признался я, уверенный, что Анна разгадает все мои грязные мысли по поводу Васи.

- Ну да. Мачеха. Хм. Ладно. Ты тут пока пригасись, а я схожу разнюхаю чего там.

- Правда? Сходишь? Спасибо, Анютка. Реально...

- Куда тебе без меня, буратина ты мой

Анна двинулась к подъезду. Когда она без своих каблуков, то двигается абсолютно безвучно. Не то что как кошка, как тень от кошки. Но жопой покачивать не забывает, знает, куда я наблюдаю, хитрюга.

Когда Анна вот –вот уже должна была скрыться в отцовом подъезде, русский мент докурил сигу, выбросил бычок в чей-то огород под окнами, развернул к себе красотку Василину, и она с удивительной готовностью впилась ему в губы. Похоже целовались они не впервый раз, но острый интерес к этому занятию пока не утратили.

Я медленно присел, прислонившись спиной к дереву, из-за которого пас. То она со мной готова лабзаться, то с ментами. Не случилось ли какой беды с отцом?

***

- Вот видишь, не зря я так хотела с папашкой твоим зазнакомиться! Вот оно как – ты оказывается сын подпольного миллионера!

- Не пудри мозг, Аня, рассказывай

- Деньги ищут. Нал. Говорят должно быть много. Перерыли всё вверх дном.

- Да там и без ментов все вечно перевёрнуто, а какого хера они ваще?

- Говорят твой папаш героином торговал не по-детски, у меня тоже руки хотели проверить, только я послала и быстро сюда.

- Ты шутишь? Какая гера? Какой нахер нал? У отца зрение – минус двенадцать. Барыгу поймали!

Я мысленно представил в какое слабое беззащитное существо превращается отец, когда снимает изредка на минутку очки – протереть стекла.

- А отец? Он там? Ты его видела?

- Забрали отца. Говорю же. Герой барыжил. Или не барыжил. Но нашли у него порох. А ща вовсю ищут нал. Вот так то.

- Куда забрали? В райотдел?

Я живо представил отца в камере с каким-нибудь кухонным боксером по-пьяной рассеяности сломавшим супруге ребро и ужаснулся.

- Нет вроде в райотдел пока не передали. Говорят тут,  в участковом опорном пункте. Думаю ждут попыток быстрой утряски.

-  Утряски и усушки. Вот твари. Просто подряд всех метут.  Мой отец – торговец героином! Да блин! Давай, двинули туда! Он наверное кушать хочет, курить. Там же или обезьянник или клоповник: не кормят, ни поят, волки.

- Конечно, пойдём. Ты же обещал познакомить. Да ещё как выяснилось – богатый наследник наркобарона. Отличная партия для удачливой проститутки.

-Иди к чёрту Анна. Я просто ума не приложу, что это тут завернулось.

***

Подходя к дверями опорного пункта, который в ходе сегодняшних мероприятий защитил Северо-Восток от злостного распространителя наркотиков и, одновременно с этим, доктора исторических наук, я был полон жестокой злостью.

Я ворвался в опорный пункт и старым арестанским методом, накинув мою олимпийку сонному дежурному на тупую башку взял его в заложники, разоружил остальных, захватил оружейную комнату и поставив представителей власти на колени к стене, привёл приговор в исполнение.

Потом схватив связку ключей бегом открыл все камеры. Из камер вышли изможденные избитые люди с серыми от голода лицами. Среди них  был и мой отец. «Это СЫН МОЙ» - радостно провозгласил он. Теперь нас с ним уже качает счастливая толпа граждан новой свободной от власти зелёных саламандр джамахирии.

Анна увидела всю цепочку этих счастливых событий у меня на лице и дёрнула меня за рукав:

- Давай так – я тру с ментами, а ты говоришь с отцом, надо узнать подробности.

- Спасибо  тебе Анна!

- Ты мой должник. Вечный при чём.

- Как есть должник, любимая!

***

В детстве я смотрел на отца как на рослого всесильного бога, который мог абсолютно всё. В средних классах школы отец превратился в карающий меч правосудия, которому регулярно стучали на меня соседи и учителя. В старших классах и институте я, будучи уже выше его ростом, смотрел на него, во многом под влиянием  земных взглядов матери, как на плохо организованное совершенно непрактичное существо с чернильными пятнами на брюках и ладонях.

Только освободившись из тюрьмы, совсем недавно, в последнюю нашу встречу, до меня вдруг дошло: отец это мой друг, отец это же я сам и есть. Только более старая, не такая быстрая но очень на меня похожая версия.  Сейчас эту версию меня, как собственно меня самого когда то – посадили в маленькую клетку. Кстати, эту мерзость в России называют обезьянник, а в джамахирии – тигрятник. Ученые еще долго до хрипоты будут спорить об историческо-краевидческих особенностях каждой версии этого термина. По сути это просто большая птичья клетка, куда одни люди – как правило одетые в одинаковую форму, закрывают других людей, как правило бесформенных от выпитого алкоголя или полученных пиздюлей.

Понятное дело внимание властей опорного пункта было сейчас полностью приковано к Анне, поэтому я мог спокойно поговорить с отцом.

- Что случилось, па?

Руки у отца слегка тряслись. Он был трезв и несчастен.

- Идиотское недоразумение. Скверный анекдот.

Мне хотелось поумничать перед отцом, как ветерану сидения в клетке хочется вознестись над новичками. Я мог наизусть воспроизвести отцу всё статьи уголовного кодекса джамахирии, которые попадают под определение «скверный анекдот».

Вместо этого я аккуратно, чтоб не рухнулись менты, прикурил сигарету и тосанул отцу в клетку.

- Здесь же нельзя курить!

- Понятное дело – нельзя. Но тебя уже посадили, пап. Понимаешь? Один из своих главных козырей они уже выложили. Теперь можно допускать некоторые преступления, оставаясь безнаказанным. Например, быстро покурить в не отведённом для этого месте. Когда дым дойдёт до них, а если дым выпускать аккуратно и вверх, тогда дойдет до них не сразу. Так вот даже когда они почуют дым, и начнут орать –«хорош курить» и так далее, по матушке, по Волге, даже тогда ты успеешь ещё пару раз дёрнуть, уже открыто, пока они не сделают вид, что бегут к клетке.
-  Ладно.Давай сигарету.

- На вот возьми всю пачку. Раздербань и попрячь во все складки одежды, носки, куда только можно спрятать. Будет шанс хоть одну затянуть в камеру. А в камере сигарета котируется выше чем акции Майкрософт на сегодняшних торгах гонконгской биржи. И рассказывай давай, чего там у тебя стряслось-то?

Отец жадно затянулся и по неопытности выпустил гигантское облако дыма. Увидев дым, он ужаснулся и стал быстро разгонять его обоими ладонями.

- Ну и?

- Что «ну и»? Пришли два милиционера. Один вроде даже участковый наш. Сказали «поступил сигнал». Начался обыск...

- Стоп – отсюда подробней. Они тебе бумаги какие-нибудь показывали? Ордер на обыск или постановления какие? Понятых приглашали?

- Слууушай! Они ведь действительно мне никаких ордеров не показывали... Сказали – «предъявите паспорт». Я пока за паспортом ходил, один из них за бачком в туалете нашел пакет с каким-то серым порошком. В жизни его раньше не видел. Может от старых владельцев остался?

Я подумал, что из меня вышел бы сейчас шикарный адвокат. Элитный. Нет ничего легче, чем работать адвокатом, отсидев самому. Тем более в  великой джамахирии где граждане обязаны соблюдать законы, а государство ничего никому не обязано.

Но я не адвокат.  Я просто ходячее недоразумение без паспорта, прописки и военного билета. Поэтому блестящая защита моего отца должна быть построена по неофициальным законам – как раз тем которые и работают в нашей мурлындии как часы. Это тот случай, когда всё упирается в крышу или в деньги. Лучше бы , конечно, в крышу, уж очень хочется опустить этих негодяев.

- Там у тебя дома продолжается шмон. Ищут деньги. Пока не нашли.

- И не найдут, я их ведь...

- Стоп. Стоп. Про деньги тут можно только шёпотом. Ты кому-то кроме меня говорил, что квартиру хочешь покупать и собираешь на взнос?

- Да вроде нет. Тебе только. Василине, само собой.  Может маме твоей разок похвастался. Но я же не дурак дома их держать, да ещё в таком районе. Тут и при советской-то власти махновщина была сплошная.

- Ясно. Слушай внимательно, пап. Мы тебя от сюда вытащим. Скоро. Очень скоро. Но! Не болтай ни с кем о деньгах. Напрочь. О чём угодно, только не о деньгах. Гони пургу.

- Какую пургу? Выражайся яснее, пожалуйста.

- Ну под слабоумного коси, Пушкина им читай на память, плачь, смейся, песни пой. Сильно не заигрывайся – побьют. Мягко манипулируй, что им смешно было. Потом. К тебе обязательно подсадят кого-нибудь. Может такого вот очкарика как я, милого и разговорчивого, а  может гориллу хамоватую.  Может и не одного, а пару. Это всё лохмачи. Подсадные утки, агентура внутрикамерной разработки. Им надо узнать про деньги. Им блять всегда надо узнавать про деньги, хозрасчет, понимаешь? Поэтому про тугрики тут в этих помещениях ни слова, ни кому. Даже если ангел прилетит в камеру и с ним не гу-гу.

- Хорошо. Понятно. Это, получается у них форма вымогательства такая теперь? Хм... А я думал так только в кино бывает. Может и впрямь дать им денег, чтоб отстали? Хотя и нет их денег то! Я ведь квартиру , сынок, купил. На Каракамыше, Олимпия называется место. Вот так. Домой  мне надо. Василинка, наверное, уже вернулась, голодная. Она ведь растёт еще.

-  Погоди. Постой. Так ты, что уже купил квартиру? Когда?

Отец гордо поправил очки

- Да почти две недели уже. В долги влез – беда. Там еще ремонт нужно такой делать дорогущий. Но ничего. Когда у человека есть цель в жизни, ему всё не почём.

- А Василина знает про квартиру?

- Да что ты! Нет конечно же! Сюрприз.

- Ну, считай, что сюрприз удался!

Во всей глубине моего циничного, прогнившего от баланды и утратившего веру в людей состояния я моментально понял, что именно произошло. Если изначально ждать от людей подлости, вы перестанете удивляться и начнёте жить. Старая тюремная мудрость.

Теперь у меня осталось две задачи разной степени сложности. Во-первых, вытащить на свободу это злосчастного наркоторговца, который выглядит в клетке так же нелепо, как Амур Темур в заголовке ментовской стенгазеты, и во вторых,– объяснить отцу, что головокружительный роман с греческой графиней Ангелопулос себя полностью исчерпал.

- Слушай, а может где денег одолжить? Дать им , понимаешь, на лапу? Хотя я так подвис с этими квартирами и ремонтами.

-Деньги пока не надо. Это наш последний козырь. Вот меня когда посадили, вы же тоже давали деньги?

- Ну, давали, а что было делать? Так и тебе поэтому и дали только восемь лет, а хотели – двенадцать.

- Свят-свят-свят. Двенадцать. По первому-то разу, с моей честной рожей и отсутствием претензий от потерпевшего? Дали бы минимум – как раз восемь. Такие дела. Кстати, а у тебя знакомых нет в серьёзных местах? МВД там, прокуратура, СНБ? Нажать на эту шарашку надо танками.

- Так. Так. Вроде у Марата Кучкаровича родственник в республиканской прокуратуре работает.

- Отлично. Какой телефон у Кучкаровича?

- Не помню. Надо в книжке посмотреть.

- Ясно.

В этот момент к нам подошла Анна.

Воздух сразу наполнился энергией её красоты

- Папа это моя Анна

- Здравствуйте!

Отец впервые за сегодня улыбнулся. Разумеется, Анна ему очень понравилась. Она всем сразу нравится.

- Очень приятно, хотя обстоятельства для знакомства сами видите. Поверьте, я впервые в жизни в клетке сижу! Расскажи кому – не поверят!  Но я вырастил замечательного оболтуса, девушка! Хотя вы и сами должны были уже заметить!

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Отец слишком буквально воспринял мою инструкцию «гнать пургу». А может быть ему просто захотелось процитировать Пушкина для Анны.  Что у меня, что у моего отца бывают моменты, когда практически невозможно определить – гоним ли мы дуру или просто захотелось процитировать Пушкина. Это у нас фамильное.

***

Афганский альбом. К2 , Карши-Ханабад.

День среднестатистического камуфлированного жителя базы начинался с путешествия в душевые. Потом большая часть работников направлялась на пробежку или гимнастический зал. Оттуда все шли на завтрак. Яйца, омлет, апельсиновый сок и галлоны кофе были стандартом.  На столах у выхода навалом были высыпаны пачки с молоком, яблоки, апельсины и бананы, которые можно было прихватить с собой.  Так они и валялись на рабочих местах, рядом компьютерами ДЕЛЛ и фотками родных.

Обед и ужин подавались несколько часов подряд, можно было просто зайти и набрать жратвы от пуза. В основном это была кухня южных штатов, много стейка, индейки, бургеров, кукурузы, бобов и салатов. Если вы любитель кулинарных изысков – то американская кухня не самая утончённая, но очень питательная.

В каждой палатке стояла коробка с сухпайками – шести вариаций рациона с саморазогревающимися консервами и обязательным арахисовым маслом. Сами палатки абсолютно все без исключения были оснащены кондиционерами.  Как сказал мне однажды начальник отдела снабжения и строительства майор Чак Гудман: «Холодный воздух жарким летом это право каждого американского гражданина».

Отбой для большинства населения базы был в 22.00.

На базе работало отделение полевой жандармерии и контрразведки армии.

Несмотря на спортзал, кучу игровых приставок два вида скоростного интернета (секретный армейский СИПР и простой гражданский НИПР) меня не оставляло ощущение пребывания в лагере. Режимном лагере.

Наверное от того, что  под запретом был секс. Будь ты голубой, розовый или черно-белый, спариваться на территории К-2 было запрещено и точка. Понятно, народ под страхом взыскания и штрафа все же шел на риск. Но я вам так скажу – холодный воздух летом и завал жратвы это, конечно, круто. И магазин военторга. И спутниковый интернет с со всеми основными каналами телевиденья. И наезды Роби Уильямса и Шакиры.

Но секс когда вздумается, все же важней для элементарного душевного равновесия.