Я сидел в камере смертников где-то в предместьях Парижа. Завтра мне отрубят голову. Палач подведёт меня к гильотине, возьмёт за волосы, наклонит и поместит шею в удобное углубление. Затем весело вжикнет смазанный солидолом нож фирмы жилет. Вжик, и я уже на небесах. Как всё просто.
Я тогда вошёл в тот бар выпить немного французского коньяку. Гадость жуткая этот ваш французский коньяк, но армянского у них тут не было. В баре было шумно. По углам сидели две парочки, о чём-то тихо шептались и прихлёбывали из бокалов. А в центре бара на большом столе три негодяя насиловали светловолосую девушку. Я сказал им по-русски:
- Отпустите девку, козлы.
Они в ответ послали меня внахуй по-французски. Не люблю я этого. А потому вытащил из-за пояса свой кольт и три раза выстрелил. Негодяи упали как подкошенные. Зачем насиловать женщин, если они и сами неплохо дают?
В зале ничего не изменилось. Так же за угловыми столиками шептались парочки и прихлёбывали из бокалов, грустный бармен вытирал белоснежным полотенцем свои вечные бокалы. Только порохом запахло. Я подул в ствол и крутнул барабан. Дым, выдутый из ствола, образовал два колечка и стал лениво подниматься вверх. Я засунул револьвер за пояс и подошёл к девушке. Она удобно лежала на столе голая по пояс. Осталось только подойти к ней, расстегнуть ширинку, потом положить её ноги себе на плечи и притянуть её на удобное расстояние. У меня даже кое-что набухло в штанах. И тут в помещение ворвалась полиция. Мне скрутили руки, ткнули мордой в стол прямо в волосы, что росли  между ног у девицы….  Налетели репортёры и ослепили всех окружающих вспышками своих блицев. Только две парочки, что за угловыми столиками так и не повернулись в нашу сторону. Наверное, именно они и вызвали полицию, суки.
Оказалось, что эти три негодяя вовсе не негодяи, а дети уважаемых людей – банкира, префекта полиции и местного епископа. А девка та оказалась местной проституткой и на суде заявила, что ей заплатили тройной тариф за имитацию изнасилования… Приговор суда был быстротечным – смертная казнь.
И вот я в местной тюрьме. Начальник тюрьмы шепнул, что очень мне симпатизирует, потому как те три парня были отменными негодяями. И обещал мне исполнить любое моё желание в ночь перед казнью.
- Ты же не сможешь меня отпустить?
- Нет, мсье..
- Тогда пришли мне бабу и выпить.
- Ту самую проститутку?
- Зачем мне проститутка перед смертью? Добропорядочную пришли.
Тюремщик гордо выпрямился.
- Во Франции все девушки честные и добропорядочные, мсье.
- Тогда добропорядочную и красивую.
- Это будет сложнее, мсье, но я постараюсь.
И вот, осталась последняя ночь. Часы на городской площади пробили восемь вечера. В дырочку замка вставился и четыре раза провернулся ключ, и в открытую дверь прошла девушка с двумя бутылками шампанского в руках.. Потом дверь снова закрылась и снова ключ провернулся четыре раза в замке. Но уже в обратную сторону. Я оглядел девушку. Стройное тело, скрытое лишь длинной шёлковой рубахой и распущенными волосами сильно контрастировало с аскетическим убранством моей камеры.
- Ты для меня, девочка?
- Уи, мсье – и в её карих и таких добропорядочных глазах сверкнула бездна похоти и страсти.
Что же, именно так я и представлял прощание моей чистой души с моим греховным телом. Я взял из её рук бутылки с шампанским и поставил их на грубый стол. Потом подошёл к ней, привлёк к себе и поцеловал в губы. Её тело отозвалось любовной судорогой. Я с трудом оторвался от неё.
- Не всё сразу, моя дорогая, давай сначала промочим горло. Что за шампанское, вдова Кличко?
- Уи, мсье, вэв Клико..
Это прощание стоило того, чтобы проститься с жизнью..

Утром всё было так, как я и предполагал. Грубо сколоченный эшафот, переносная гильотина, толпа зевак, ожидающая моей крови. Палач дохнул на меня перегаром и начал свои приготовления.
Боли я даже не почувствовал, почувствовал лишь вселенский холод, когда моя освобожденная душа рвалась наверх по какому-то небесному тоннелю.

Суд, который назывался страшным, страшным вовсе не выглядел. Скорее, он был забавным. Большие весы, какие раньше были в сельских продмагах со стрелкой-уточкой. Два человека, сидящие в резных деревянных креслах по разные стороны весов. Защитник с круглым румяным лицом жизнелюба и гуляки и Обвинитель с землистым лицом человека с больной печенью.
-Ну, что, приступим? – сказали они и потерли руки, словно давние приятели перед субботним покером.
Обвинитель бросил гирьку на свою чашу весов.
- Он был бабником, развратником и прелюбодеем. У него было много женщин. Весы качнулись влево.
Защитник ответил:
- Но он всех их любил искренне, пылко и страстно. И с каждой желал быть вечно. Любовь высокое чувство.
И бросил свою гирьку. Весы выровнялись.
Обвинитель бросил следующую гирю:
- Он занимался пьянством и чревоугодием.
- Но он в пьянстве своём не причинял никому зла. Наоборот, выпив, он часто смотрел на звёзды и думал о Боге. И даже о нас с тобой.
Весы вновь выровнялись.
Тогда Обвинитель взял свою самую большую гирю и бросил её на весы. Стрелка хрястнула об ограничитель слева.
- Он убил трёх человек.
Защитник встал, прошёлся по комнате, остановился возле весов.
- Понимаешь, он ведь сделал это не раздумывая, по велению сердца. Он защищал честь совершенно не знакомой ему девушки. А те три человека были жуткими подонками. Мы же неделю назад не раздумывая отправили их в ад. Получается, мой подзащитный был воином Добра и Света..
Затем он бросил свою последнюю гирю на правую чашу весов. Весы выровнялись. Потом медленно склонились вправо.
- Ха, я опять выиграл – сказал Защитник и радостно потёр руки. Обвинитель подошёл к нему и пожал руку.
- С тебя причитается - сказал Защитник.
Мне тоже захотелось выпить.
- Может, вы и мне нальёте, раз всё так удачно разрешилось?
Они оба поглядели на меня и громко расхохотались.
- Сказал бы ты что-то подобное пять минут назад, и гореть бы тебе вечно в геене огненной.
-А сейчас тебе в Рай – сказал Защитник.
- И помни, что преступлений без наказаний не бывает – уточнил Обвинитель.

Я был в Раю уже третий день. Или, может быть, даже больше. Время здесь текло мучительно медленно. Оно просто стояло как х.. Впрочем, здесь не матерятся. Жутко хотелось выпить. Да и соблазнительные девушки бы не помешали. Но ничего этого здесь не было. Только райские птицы, райские яблоки и какие-то приторные нектары. И ни капли алкоголя и ни одной соблазнительной женской фигурки. Тоска смертная. И тут я вспомнил прощальные слова Обвинителя и понял, что ту партию выиграл именно он, а не Защитник, ибо я был наказан и наказан жестоко.