…Сначала появились муравьеды, десяток языков синхронно вымывали песчаные дорожки и траву, не забывая протереть очищенные от насекомых горизонтальные и вертикальные плоскости своими пушистыми двухцветными хвостами. Слоны! Их поступь отдавалась в голове подобно стуку тысяч копров, почва медленно дрожала, заставляя подпрыгивать желудочный сок в моем животе и биться сердце медленнее. Серые исполины, покрытые колониями паразитов, корками многолетней грязи и лужицами лишаев, сбивали сталактиты с бивней, ломали и переворачивали деревья, крошили своими хоботами скальную породу, однако кажущийся хаос медленно образовывался в порядок. Порядок стянутых в одну кучу корявых пней. Порядок стянутых противотанковыми ежами стволов поваленных деревьев. Порядок возникшей железобетонной кучи экскрементов.
Потом появились бобры, и близлежащая роща не выдержала их атаки. Мерзкие твари обсасывали зловонными пастями стволы, пытаясь придать им нужную форму, и через полчаса лишь несколько ободранных деревьев, укоряли меня оставшимися островками сохранившейся коры, напоминая о нескольких счастливых годах, проведенных под тенью, брошенной их листьями, с блокнотом в руках и пачкой заветных витаминов в кармане холщовых брюк.
В середине этой оргии вдруг появился важный клювастый тукан. Замерев на одной лапе он медленно и важно крутанулся на одном месте, приведя в действие совсем другой механизм. И конечно же удалился.
И вот уже эскадрильи дятлов, в своей униформе, грязно-поносных беретах, начали бой за несчастный клочок пространства с полчищами жуков-короедов и сверлильщиков и устроили истинный шабаш. Сверленье и жужжанье, стук сотен клювов, дятлы отчаянно сопротивлялись, они вызвали подкрепление, звенья огромных журавлей, застеливших своими крыльями небо, превратив его в белую, колыхающуюся твердь и обрушив сверху тонны белого как кокаин помета. Но жуки не сдавались. Миллиарды муравьев суетились в плитняке, буравили цветными реками каменистый грунт, опутывая все ртутными прожилками, разгадывая шифры дятлов томительными летними ночами. И дятлы сдались, оставив плацдарм. Многострадальный плацдарм. Улетели, прихватив журавлей в далекую теплую страну. Наступила тишина, которую лишь изредка разрывал крик кукушки.
Настало время праздновать победу. И тогда пришли Курт Кобейн с простреленной головой и президент Билл Клинтон. Они орали во всю глотку Хорста Весселя, и пытались выяснить у меня телефон Моники Левински или на худой конец Лени Раффеншталь. Мао Цзе Дун цитировал Гегеля, и жал под столом коленку молчаливой Земфиры. Министр Молотов улыбался, глядя на неуклюжие пьяные попытки митька Шагина развести на еблю Аллу Пугачеву. Как всегда одинокий Брежнев исполнял гимн Нигерии на пустых бутылках из под растворителя.
Мне стало грустно. Я затаил злость. Я стал гадом, сволочью, подлецом. Я стал Сталиным. Сталин позвонил в управление и заказал 300 кафельных плиток. Нужно еще сортир с ванной отремонтировать.

Ремонт. MikeZepp.