Новый учебный год для меня был провален, я понял, что врачом мне не быть. У меня появилась вакансия. Купец Мамонов снял в аренду двухпалубный пароход компании «Кавказ и Меркурий - Олегъ». Ходил пароход  до Раздольного, это был остров на Москве-реке в двадцати верстах от Москвы. Каждый день в девять посадка, в семь вечера убытие. Человек триста прибывало ежедневно. Это были студенты, курсистки, разночинцы, молодые баре, даже дети – все они веселой толпой вываливали на берег. Тут было, где оттянуться. Во-первых, стояли фанерные домики – штук двадцать - дома свиданий. Это для любовников. Их снимали и запирались. Во-вторых, тут был хороший пляж с ровным песочком, где можно было позагорать, поваляться, поиграть в картишки, познакомиться с барышнями. Тут жарили мясо, можно было взять с собой вина, да все, что хочешь. Остров небольшой, много зелени, прорезан асфальтовыми дорожками. Ходи, влюбляйся, читай стихи – для того он и создан. Наша задача – развлекать публику. Были наняты  Нина и Сергей Воробьевы. Муж и жена. Эта парочка была из какого-то шантана, великолепные танцоры. Они тут были конферансами. В одиннадцать дня начинался детский утренник. Детишки с ленточками и шариками прыгали и бегали по танцевальной площадке. Нина водила хоровод. Мамы сидели на скамейках и хлопали в ладоши. Само собой, я тапер – вот где набиваешь руку. Время шло, и начинали подтягиваться взрослые, тут уже переходили к танцам. Появлялся Костя и вместе с Ниной исполняли смелые танцы. Самым популярным мотивчиком в те времена был рэгтайм. Костя с Ниной били чарльстон, потом степ. Потом программа «Учитесь танцевать красиво» - ведет Костя и Нина. А сколько мне работы…

Мне платили пятьдесят рублей, жили мы на острове. Бесплатный стол, проживание - я стал отсылать по тридцать рублей домой. В письме я написал, что домой не приеду, поскольку нахожусь на подработке, обнимаю всех и целую братишек и сестренку и т.д. К октябрю месяцу мне указали на дверь, но у меня была другая вакансия – я стал членом тапер-клуба. Клуб располагался на Тверской. Это было хорошее каменное здание со своим швейцаром в галунах, в которое можно было попасть только своим. У нас был председатель клуба – Эраст Николаевич, великолепный музыкант, который  руководил  здесь. Что такое тапер-клуб - это биржа, где можно купить тапера, обменять, продать и т.д. Тут шел постоянный, очень оживленный обмен. Появлялись купцы. В Москве открывались синематографы. Я хорошо помню «Иллюзион, Великан, Марс, Юпитер» и не только. И хороший тапер с надежной репутацией стоил дорого. Меня продали в «Арлекино». Сутки через сутки. Месье Жан (проще говоря, Сергей), и месье Николя (проще говоря, Николай) были совладельцы этого заведения. Мне положили семьдесят рублей. К тому времени из Америки шли фильмы с участием Макса Линдмана, комика без улыбки, из Франции любовные мелодрамы, да и Россия не отставала. И ко всем этим материалам прилагалась музыкальная партитура. Ее можно было повторять, но необязательно. Между нами это тоже учитывалось. Представления начинались с одиннадцати дня и заканчивались в одиннадцать ночи. С утра  человек двадцать в зрительном зале, к ночи битком. Через день я бывал в тапер-клубе. Тут были музыканты легкого жанра. Нам было интересно составлять капустники, самодеятельные оркестры – типа джаз, просто болтать друг с другом. Напротив был кабак для очень жирных. Там гуляли сибирские купцы. Зал накрыт и сервирован, купчина угощает. Давно уже закончились «Приваловские миллионы», но купчине это невдомек. В поддевке, опоясаный шнурком, в плисовых штанах и смазных сапогах, борода лопатой – купчина нес что-то про Стеньку Разина, а цыганский хор «Ромэн» выплясывал перед ним, звеня монистами:

- Всюду деньги, деньги, деньги. Всюду деньги, господа. А без денег жизнь плохая, не годится никуда.

Мы это знали, но морщились снисходительно, вспоминая про цыган. Однажды, помню случай. Был такой Алик, солист у цыган. Однажды, ввалился он к нам после сильного похмелья, а с ним две девицы. Видно, не так он что-то  понял. Кинул нам четвертной –«ну-ка, сыграйте нам, братцы что-нибудь такое». А мы уже за пюпитрами. Эраст Николаевич взмахнул палочками и мы дружно грянули марш Шопена номер два часть вторая. Алика с девицами вынесло как пробку из бутылки. Мы весело смеялись ему вослед.

- А скажите, - подал голос один, - откуда у цыган берутся «Очи черные»? – Тут же появился другой – Сочинит какой-нибудь пьяный подпоручик этот шансон, самому ему нельзя, не по чину, а цыганам можно… откуда у них письменность вообще… «старинный салонный цыганский романс» - передразнил  он и все захохотали.

Был уже месяц май – десятый год, когда неожиданно меня вызвали к моим работодателям. Месье Жан схватил меня за грудки, тряхнул и прошептал: «Вас ожидает какая-то дама, будьте почтительны». Я вошел, дама под вуалью  сидела в кресле, покачивая ногой. Я поклонился, дама отбросила вуаль, заговорила мягко, у ней было красивое лицо взрослой женщины.

- «Я устраиваю в своем особняке музыкальные вечера. У меня будет много дам, но нам нужен учитель музыки. Мне понравилось, как играет этот молодой человек. Жду вас завтра в гости, вот моя визитка, все расходы будут оплачены», - с этими словами она встала и направилась к выходу. Месье Жан ее сопровождал. Николя держал в руках визитку, и руки его дрожали. Графиня  Багдасарова, фрейлина Императрицы.

- Что ты играл?..

- Рэгтайм, буги-вуги, кантри…

- О, боже мой,- прошептал Николя, - тебе ведь ехать надо. Тебе одеться надо…

Явился месье Жан и оба принялись соображать как меня одеть.

- А давай в американский костюм. Раз ей понравился этот музон. Я сейчас напишу записку в артистическое ателье, пусть едет и у Степаныча подбирает себе костюм.

У  Степаныча я подобрал себе костюм – белые бриджи, ковбойские сапоги, темная рубашка, белая шляпа. Степаныч аж застонал, подвел меня к зеркалу – на меня глядел белокурый красавец с голубыми глазами.

На следующий день на вокзал, двадцать минут на поезде и я на вокзале в Бирюзове. По перрону ходит жандарм в белом, подходит ко мне, рука под козырек. Я предъявляю ему визитку.

- А это за вокзалом на площади, вас ожидают, - и руки за спину. Откуда он узнал…я выхожу на площадь, там пролетка тентованая, подхожу… Садитесь, барин … и вот пролетка несет меня. Асфальтовая дорожка, обложенная бордюрным камнем, кругом зелень, впереди имение с чугунной решеткой. Мы въезжаем в имение.  Дворец, первый этаж в зеркальных витражах. Лакеи в белых чулках и туфлях с серебряными пряжками. Ко мне один такой подошел и молча повел меня по дворцу. Он завел меня, скорей всего, в лакейскую. Стол был уже сервирован – жареная курочка, вино глинтвейн. Впрочем я ни до чего не притронулся. А время шло, уже четыре часа, появился лакей и показал мне следовать за ним.

Я вошел в просторную комнату, тут было два десятка дам, молодые и в возрасте, стояло пианино, рядом арфа, графиня Багдасарова тут же представила меня.

- Вот этот молодой человек наиграет нам современную американскую музыку. Я сел за пианино, пробежался по нему пальцами – чего уж тут стесняться – «Александр рэгтайм бэнд». Эх, что тут началось. Две девочки по четырнадцать лет Мила и Вика встали и принялись изображать танцовщиц  из кордебалета. Барышни не стеснялись, задрали юбки, замахали ножками, затрясли попками. Гул возмущения и смеха потряс публику. «О, боже мой! Что за воспитание, ведь вы в институте благородных девиц… Да пусть. Они  же молодые. Пляшите, девчонки. Ха-ха-ха». Я сразу же перешел на буги-вуги. Девчонки и здесь не спасовали, одна изображала партнера, другая партнершу - я как будто увидел перед собой Костю и Нину. Тогда перешел на кантри – подружки закружились в диком вальсе. Все это конечно под неумолочный гвалт присутствуюших.

- А теперь,- графиня обвела глазами всех,- что - нибудь спокойное. За пианино встали Мила и Вика, за арфу уселась Дашенька, так ее называли. «Однозвучно гремит колокольчик» - я солист, арфа на аккордах, Мила и Вика дуэтом поют:

- Однозвучно гремит колокольчик и дорога пылится едва…

На втором куплете врезаюсь я:

- Столько грусти в напеве унылом, столько грусти в напеве родном…

Трио изумительно. То они солируют, то я.

Дамы  чувственно вздыхают. Следующий номер «Голубка». То же трио. Мила и Вика ведут женскую партию, я мужскую. Дальше с Дашенькой вальс «Над волнами». Все танцуют.  Марш «Его превосходительство любил красивых птиц, и брал под покровительство хорошеньких девиц». И наконец «CRAZY» - блюз, я ее пел на английском языке. Я пел и улыбался Дашеньке, она мне. Эх, какая это удача играть с подготовленным человеком. Дашенька светилась от радости, Мила и Вика от меня не отходили, они просят еще, еще и еще. Меня отрывает от них графиня.

- Дорогие мои,- объявляет она, - восемь часов, на сегодня хватит, нас ожидает камерный оркестр. А вы,- добавляет она,- поедете завтра. Сейчас уже поздно.

Меня уводит лакей опять же в лакейскую. Вот теперь я могу поесть и даже выпить. Больше всего меня интересует сколько мне заплатят. Тут кровать, я ложусь спать. В два часа ночи кто-то гладит меня и ласково шепчет. Я открываю глаза – в одной рубашке графиня. Она целует меня и падает ко мне в постель. Я тружусь на ней до пяти утра, в пять она уходит. Утром меня кормят, конверт в руки, отвозят на вокзал. В поезде я заглядываю в конверт – сто рублей.