О том, что я импотент, и, соответственно, моя безоргазмическая жизнь теперь не имеет совершенно ни какого смысла, я узнал очень давно. Это было еще до рождения первого из моих четырёх дитятей и даже до знакомства с первой из моих трёх жен. Это было в армии. Ещё в советской. Я лежал в кустах со спущенными штанами-галифе и бился в истерике, придавленный головой к здоровой сиське пьяненькой тётки-продавщицы. Одной рукой она прижимала меня к себе, с материнской заботой, пресекая мои нелепые попытки суицида на ближайшем дереве на брючном ремне, а другой натягивала на прежнее место дислокации свои трусы, при этом нежно шепча, - да ладно ты, с кем не бывает, нормально всё…

Но, когда я поднимал свои заплаканные глаза от её сиськи и видел её участливую, но разочарованную физиономию… истерика возобновлялась с новой силой. И все-таки, спасибо тётеньке за её заботу, понимание и альтруизм. Спасибо руководству страны и Коммунистической партии, которые воспитывали тогда таких душа-женщин давалок-бессеребрениц. О времена, о нравы… Случись такой конфуз со мной сейчас, в нынешнее время, время потреблядства, эгоизма и торжествующего капитализма,  то мне, наверное, пришлось бы продать свою почку, чтобы по суду возместить моральный вред неудовлетворённой самке и избежать распространения в отношении меня антирекламы в социальных сетях… Одна у меня, с высоты прожитых лет, к ней сейчас претензия – ну могла же отсосать мальчишке, в конце концов. Хотя, о чём я говорю?! Сосать… в советское время… это было равносильно предательству Родины. Она была не из тех…

Скоро закончилась командировка в Подмосковье, бесконтрольный выход за территорию завода, по изготовлению передвижных танковых мастерских, и свобода. Нас вернули в часть. Исчезла возможность вольготно ходить купаться в речке-говнотечке, играть в футбол, гулять по посёлку и безвозмездно ебать в кустах тётеньку-продавщицу единственного продовольственного магазина. Исчезло всё, но остался, что называется, «скелет в шкафу». Страшный, что весь пиздец… и с ним надо было как-то жить…

Что такое секс в советской армии для солдата срочника? По своей значимости это событие сопоставимо с победой в Великой отечественной войне – за четыре года – одна победа. Секс в армии за два года службы мог не произойти ни разу. Поэтому каждое увольнение и каждая самоволка сводились к поиску влагалища. Мы стремились к влагалищу, не меньше, чем наши деды к победе над фашизмом. Стремились все, но не я… я боялся встречи с ним… я чувствовал себя предателем… иудой-власовцем… эдаким латентным Макаревичем.

Умело маскируясь под заядлого ебаришку, я разрушал и саботировал любой более-менее реальный шанс-возможность солдатского коитуса с гражданским населением – я трепетал от одной мысли о новой встрече с влагалищем. Я боялся уже пережитого раз унижения, и тем более его повторения на глазах своих товарищей по оружию. Но, как говорится, сколько верёвочке не виться… дальше что-то про конец…

Они взяли нас технично и быстро, как спецназ ГРУ дворец Амина. Мы наслаждались субботним увольнением, когда меня и моего лучшего армейского друга Лёху они пригласили на «белый» танец в безалкогольной кафешке. Почему из  пятерых человек выбор пал на нас, я до сих пор не понимаю. Женская интуиция, наверное, безошибочно распознала сержантов-альфа-самцов. Потом они подсели к нашему столику, посмеялись, поболтали, и, долго не церемонясь, пригласили покушать жареной картошечки и выпить водочки в нормальном месте.

Стремительность атаки не дала мне даже шанса разработать более-менее приемлемый план отступления. Мой жалкий лепет о вечерней поверке, озвученный на скоротечном военном совете, на выходе из кафешки, был в пух и прах разрушен Лёхиным откровением, о том, что прапор, который сегодня был дежурным, и в обязанности которого входило проведение вечерней поверки, уже имел с ним, как с зам. старшины роты, беседу тет-а-тет, в которой сообщил, что вечером его не будет в связи с очень важными обстоятельствами, и поверку надо провести без него, - и чтобы без залётов, - угрожающе резюмировал прапор, суя под нос Лехе для «понюхать» свой кулак. Судя по прапорщицкому перегару, обстоятельства были более чем важными.

Такое в солдатской жизни бывает только раз, а бывает и не бывает вовсе. Я уверен, что многие критиканы вообще усомнятся в факте съема нормальными тёлками советского военнослужащего, но я вам скажу больше – тёлки были не просто нормальными, тёлки были охуительными. Лет им было так двадцать пять - двадцать семь, что для нас тогда было уже довольно много, но совсем не критично. Меня сняла блондинка, Лёху брюнетка. Задница у брюнетки была конечно поширше и поинтересней, но зато портрет у моей красавицы-блонди был симпатичней.

Судя по конспирации, с которой мы пробирались к «нормальному месту» - девушки парой впереди, мы с Лёхой, отшив хвосты из сослуживцев, на расстоянии видимости за ними, замужем были либо обе, либо одна из них уж точно. По дороге они зашли в магазин за бутылкой водки и какими-то продуктами, даже не взяв с нас денег. Я брёл, как телок на заклание. Мне было очень страшно, но что я мог сказать Лёхе, - я не хочу ебаться, или – я не хочу жареной картошки, или – я водку не хочу. Вы вообще представляете себе степень кощунства этих фраз для солдата срочника? Проще Е.Б. Мизулиной после пламенной думской речи на тему духовных скреп вместе с бесноватыми сатанистками из Пусирайт в православном  храме буги-вуги станцевать. Как я мог перевести стрелки на кого-нибудь из присутствующих при моём съёме боевых товарищей? Да никак. Рассказывать же другу про «скелет в шкафу», пугающий меня влагалищем, я боялся. Я до последнего надеялся на - «авось» что-нибудь как-нибудь в блядском плане не срастётся.

Хозяйкой «нормального места» - малогабаритной двушки, провонявшейся бомжатиной, была пропитая и измятая жизнью, как старая газета перед гигиеническим употреблением, женщина, с уже безнадёжно тлеющей, но все-таки ещё тлеющей блядской задоринкой в глазах. Эта Баба-Яга постелила себе на полу в зале рядом с единственным старым диваном, который гостеприимно уступила посетителям, дерябнула, не закусывая, за нашу радостную ёблю и улеглась смотреть популярный тогда иностранный сериал, про полицейского, борющегося с мафией. Я уже не помню название этого пращура «Улиц разбитых фонарей». Не помню и имя героя. Помню, что по длительности, ярости и безрезультатности его борьба с итальянской мафией могла бы сравниться только с борьбой В.В. Путина с российской коррупцией. Этот брутальный итальяшка-полицай по-видимому был героем сексуальных фантазий нашей морщинистой хозяйки, потому что, как только его показали крупным планом, она горько-мечтательно вздохнула и вполне серьезно произнесла, - вот ему бы я дала…

И столько тоски, боли, нереализованной женственности, обиды на свою суку-судьбу было в её голосе… что мы сразу представили «осчастливленного» брутального полицая выпившим водочки, наевшимся жареной картошки и безудержно одаряемого бабаёжкиными ласками на полу рядом с нами…
- Спасите меня, советские воины! – жалобно кричал по-итальянски трус-полицай, лёжа на спине и двумя руками брезгливо упираясь в назойливую голову Бабы-Яги, схватившей его цепкими старушечьими пальцами за итальянский член. 
– Мио аморэ, мио аморэ!!! - страстно шептала Яга, пытаясь одарить несчастного оральными ласками своей гнило-редкозубой пасти…
- Вы что, мальчишки, имейте уважение, она же нас выгнать может… - пресекла наш гогот красавица-брюнетка, суетясь и выставляя на импровизированный из двух табуреток журнальный столик, благоухающую жареным лучком, сковородку с картошкой.

Лёха со своей подружкой должен был расположиться на диване в гостиной, перед столиком с остатками еды и стоящим в углу телевизором. Мой же любовный плацдарм был запланирован нашими чаровницами в маленькой спаленке. Но производить передислокацию я боялся. Я пил, ел, смотрел кино, опять пил, ел, смотрел кино. Я готов был смотреть кино вечно, даже тогда, когда кончилась вся еда и водка, и в телевизоре появилась рамка для настройки. Только когда я понял, что через секунду, для стимуляции моего перебазирования, уставший ожидать уединения с подружкой Лёха, пнёт меня ногой в задницу, я сам пошёл на Голгофу…

Мы разделись и легли в постель. Чтобы как-то отдалить момент моего разоблачения, я начал облизывать ей сиськи. Сиськи были хороши. Не буду врать, что они имели форму целомудренных налитых яблочек – нет. Сказать по совести, я, что в детстве, что в молодости, что сейчас, яблоки как-то не очень… Это были груши… Эдакие генно-модифицированные груши объёмом с литровую банку с огромными розовыми сосками… И вот, нализывая, наминая, насасывая и нежно прикусывая эти соски, я пытался отдалить скандал. Ведь чисто теоретически, уставшая за день, наевшаяся картошки и напившаяся водки женщина, поздней ночью могла просто заснуть… Но она не засыпала… сука… наоборот… как-то задышала, застонала, заерзала и тут я понял, что всё… сейчас мне пизнес.

Но, как раз вместе с этой мыслю, я почувствовал какое-то шевеление в паху. Выражаясь образно, используя часовой циферблат, паховые шевеления перевели стрелки часов с половины шестого на пять тридцать пять… хотя это был не факт, вполне возможно, что это было двадцать пять минут шестого и впереди меня ждало не шесть ноль-ноль, а опять половина.
Но я не стал тут долго угадывать дальнейшее направление движения часовых стрелок, а остроумно просунул вялого товарища указательным пальцем в просторный мокрый волосатый футляр…

Для того, чтобы кончить, мне хватило не более десяти качков, но это была полнейшая победа. Это была виктория - я трахнул эту шлюху! Не важно - как, важно, что трахнул! Она могла предъявить мне много претензий, но сказать мне, что я импотент, она уже не имела никакого права – я её трах-нул! Я был в восторге, я чувствовал себя одновременно агентом 007, Казановой, маршалом Жуковым и Александром Македонским… Мне хотелось кричать, подбрасывать к потолку свои семейные трусы и танцевать лезгинку с гопаком…

- И это всё?!... – моя красавица явно не разделяла моих восторгов.
- А чо ещё?! – искренне удивился я, переполняемый чувством исполненного долга.
Она безнадёжно вздохнула, обиженно замолчала и начала громко думать, проклиная свою передковую слабость, провокаторшу-блядь-подругу, пьянь-кобеля-мужа, ради мести которому была затеяна вся эта история… про потраченные на водку деньги, про ожидавшие её впереди сплетни-разговоры, про «как-бы не залететь» и «как-бы не подхватить» и т.д. и т.п. … и ради чего всё это?!!!

Но мне было похеру на её духовные терзания… я продолжал торжествовать, ведь мне удалось легко отделаться от страшного скелета в шкафу… не на всегда, конечно… но в этот раз уже точно повезло…
Хотелось поделиться своей радостью с другом, но судя по недовольному шёпоту-бурчанию из соседней комнаты, его пассия, проникнутая коммунистической идеологией, либо отказывалась сосать, либо давать в свою шикарную попу. Предположение о том, что она вообще решила его продинамить, я отринул как фантастическое, при данных обстоятельствах. В общем, выходить из спальни я постеснялся.

Когда мои душевные ликования поутихли, переполнявшее меня чувство исполненного долга сменилось чувством сострадания к не пригубившей оргазма девушке, я решил с барского плеча преподнести ей небольшой бонус – полизать сиськи на-посошок. Ну, люблю я сиськи, что тут…
Короче, когда она по второму разу начала дышать, стонать и ёрзать от сисичного лобызания… нет, я не почувствовал опять шевеления в паху… я понял, что мой член отлит из чугуна… что больше никакого скелета, не в каком шкафу нет, и никогда быть не может… и начал её ебать… Нет, тут надо капсом - и НАЧАЛ ЕЁ Е-Б-А-А-А-ТЬ…

Я не большой мастер описывать сексуальные процессы, поэтому… Вы видели, как работает отбойный молоток?... Молодость и ежедневные армейские кроссы обеспечили меня выносливостью…
- Уже светает, может, хватит?!- часа через три-четыре взмолилась измордованная оргазмами женщина, выработанная мной, как шахта Стахановым.
- СтоИт ведь, что нам зря лежать? – обиженно недоумевая, вытащил я чугунное изделие, так и не кончив второй раз. Она была права - до подъёма нам надо было ещё успеть добежать до части.

Перед заборной дыркой, ведущей на территорию нашей в/ч, я остановился, чтобы подождать отставшего хмурого Лёху, - Что с тобой? Что ты недовольный такой? Баб выебли, картофана наелись, водочки попили – жизнь прекрасна?!
Он посмотрел на меня взглядом человека, только что окончательно сделавшего свой выбор между дальнейшей службой в рядах советской армии и эвтаназией, и, открывая дверь своего шкафа, обречённо выдавил страшный само-диагноз, - я импотент, брат…
За приоткрытой дверцей Лёхиного шкафа сидел скелет и махал мне ручкой, как старому знакомому, явно меня побаиваясь…