Я не знаю, почему это происходит, и меня это бесит. Я злюсь, я очень злюсь. Меня заебала эта дебильная система. Я не могу больше слышать, как в новостях какая-то блять в очередной раз говорит, что, мол там-то и там-то четверо человек изнасиловали одиннадцатилетнюю девочку, а потом ее же и убили. У нас в Росси просто наказание и за изнасилование, и за убийство с изнасилованием было одно - вышка, так зачем же её в живых оставлять. Меня заебало то, что проходя по улицам города, я вижу стариков, просящих милостыню. Меня бесит эта система, в которой отработанного человека просто из неё выпинывают .
Меня заколебало то, что мне в очередной раз звонят знакомые из города, в котором я жила раньше, и сообщают, что еще один хороший знакомый сдох, как последняя ебаная скотина от передоза. Я очень, блять, расстраиваюсь, когда узнаю, что мои подруги втихаря ебутся с человеком, которого я люблю. Меня разрывает на части, когда вспоминаю о том, что рак уже ничем не остановишь. Я бешусь, когда узнаю, что эта вот проститутка и есть моя когда-то знакомая девочка. Я бы поубивала отцов, которые насилуют своих малолетних дочерей. И с ними вместе сыновей, что могут мать-старушку прикончить за трицать сребреников. Я хочу, чтобы сдохли все эти звери, убивающие людей ради наслаждения. Для того, чтобы понаблюдать, как остекленеют глаза и перестанет пульсировать кровь из разрезанного тела.
Пока я несу этот бред, на свете тысячи стариков умирают от голода, тысячи мужчин убивают себе подобных, тысячи женщин замирают в первобытном страхе, тысячи сами шагают с ближайшего балкона, и еще сколько-то сладко замирают в очередном приходе.
Меня заебала эта война. В ней меня уже может и не быть. Я ненавижу. И не могу с собой ничего поделать. Я не хочу ничего с собой делать. Меня воротит, когда ревут и пухнут с голоду маленькие дети, потому что их родители уже третьи сутки спят в пьяном угаре в своей блевотине. Я не хочу верить в то, что мои знакомые отправили сына, а получили стандартную форму с соболезнованиями. Меня почти трясет, когда по телевидению в прямом эфире транслируют ублюдков в чулках на голове, не желающих показать свое лицо, и при этом говорящих о том, что враг не имеет для них ни пола, ни возраста. Эти ублюдки готовы запинать беременную женщину, убить ребенка только за то, что у них кожа не того цвета…
Все это гавно льется на меня, и будь я слабее, я бы просто сдохла. Сошла бы с ума, или воспринимала, как очередную новость то, что в соседнем подъезде повесили одиннадцатилетнего мальчишку.
Я ненавижу этот мир, и я знаю, что в нем никому нельзя верить, не на кого рассчитывать. Можно полагаться только на себя. А я не только на себя хочу. Но это уже не столь важно.