Около соседней палатки звучно хлопнул выстрел, прервавший мой и без того беспокойный сон. Разлепив глаза, я потянулся рукой к часам, глянуть время. Часов на месте не было. Я пошарил левее и почувствовал, как пальцы наткнулись на что-то склизкое. Отдернув руку от рыганины резким движением, я совершил ошибку. Голова, перед этим напоминавшая пустой горшок, зазвенела и загудела. Кое-как, обняв голову руками, я прервал этот похмельный ад. Часы искать было бесполезно, сон окончательно ушел. Вполголоса выматерившись и перевернувшись на спину, я начал перебирать в памяти те недели, которые я провел в этой гребаной армии…

Еще полгода назад ничего не предвещало такой задницы. Все мысли были о крутой работе, которую я найду, как выпускник Киевского института бизнеса и технологий. Нет, я слышал о Майдане, научился громко кричать про гиляку и «Славу», но, по-честному, на все это мне было похуй. Не похуй было моему братану. Ушлый жук,он в ебаном круговороте после Майдана успел покрутиться с правосеками, «позаниматься политикой», спиздеть какой-то спирт и быстро уехать в Россию. С деньгами. Деньги, видимо, были неплохие, так как потом семью таскали на допросы местные лягаши. Меня бы они тоже утащили, но, поскольку родом я из Днепропетровска, а учился тогда я в Киеве и постоянно жил по впискам, то их затея обернулась дохлым номером. Хотя, наверно, и не искали особенно… Впрочем, все дела братана, как и политика, меня волновали мало. До самого выпуска я неплохо подрабатывал барменом, а небольшая наглость и риск позволили мне купить сильно подержанную бэху. После покупки я завязал с продажей веществ и переключился на поиск доступных девушек, которых помогала приманивать тачка. Через некоторое время это все надоело мне, однообразные сопли этих дырок прочно остоебенили, а мои извилины стали мечтать о барном бизнесе. Бабла на раскрутку я подумывал взять у родителей, благо за период инста я не клянчил у них копейку. Можно сказать, жизнь была путем, пока не пришло лето.

Славно забухав на выпускном и осчастливив одногруппницу в сортире, я понял, что у меня с глаз свалились розовые очки. Гривна заскакала, словно ишак со стручком перца в заднице, и на горизонте барного бизнеса замелькал толстый полярный песец. Нет, можно было замутить фишку с алкашкой, произведенной из спирта со всякой хуергой, но в мои планы это не входило. Открывать непотребный кабак, башлять правосекам и быть пизженым клиентурой за отвратительное пойло? Вообще, так поступали многие, но молодость и оптимизм не дали мне вписаться в это дерьмо. Да и у родителей с деньгами стало натужно – зарплата и рост цен это вам не Яйценюха слушать. Так что до Нового Года я проболтался, по-прежнему подрабатывая барменом, понемногу толкали американские сухпайки, с друганом банчили немецкой символикой. Но всему приходит конец, что стало стало понятно, когда я увидел от родителей смс-ку с текстом от том, что на мое имя пришла повестка. Надо было что-то делать.

До повестки мне было сильно похуй на ополченцев или окопченцев, пусть каждый называет, как ему приятнее. Я их буду называть ополченцами – кто бы они не были, пацаны смогли оторвать задницы и рисковать башкой. Зомбоящик я давно не смотрел, предпочитая зависать в сети за фильмами с бутылочкой темного. А на политику мне давно было до балды, потому что умный человек знает: правды в словах этих делопутов не было и нет. Насчет русофобии меня одолевали смутные сомнения, поскольку в России я в жизни не ездил, ополченцев тоже не видел, а вот с правосеками довелось бухать и пиздеть они были горазды… Впрочем, все решили деньги. Бар закрылся ( а я ему помог, толкнув на сторону часть бухла), работу предлагали только с нищенской зарплатой, бэху я продал, чтобы помочь дядьке своему выехать в польшу. Без толковых перспектив, бабла и корней на гражданке, я решил, что такие хреновые времена лучше пересидеть в армии. Собрал наличку, занял долгов побольше у знакомых лохов, толкнул ненужные вещи и наменял долларов. Сходил в военкомат, где меня встретили радостнее, чем родные. Заодно и договорился – я получаю еще долларов и иду не просто так, а за сына местной толстой жопы. Оставалось только побухать с друзьями на прощание – часть из них уезжала в Россию, еще один намылился в Германию. Как он пиздел, там у него был вид на жительство. Может, и был. И в начале февраля я стоял на сборном пункте.

Первым сильным впечатлением стал мужик, просивший мелочь или сигаретку. Бомжа я, не раздумывая, послал бы нахуй, если бы он не обронил фразу, что типа, едет защищать родину. Закурив с ним, из его рассказа я понял, что бич едет защищать всех от сепаров, у него есть семья и была работа, а выглядеть он так стал, поскольку бухал с момента получения повестки, не просыхая. Сперва я подумал, что это исключение, но потом это оказалось правилом.

Хрен знает, на каких теплотрассах набрали этих казаков, но язык не поворачивался назвать их как-то кроме «оскотиненное человекообразное». Я думал, что фильм ДМБ – художественный. Хрен там. ДМБ – это пропаганда армейская. До тех пор, пока не увидите это, ДМБ – это сказка. Призванные/добровольные алкозавры уныло шлялись около пункта. Один из них предложил мне купить у него телефон за пару бутылок. Я согласился, поскольку мой самсунг мне было жалко, а про судьбу телефонов в армии я уже был наслышан. Обрадованный синяк заскакал косулей и уже через пятнадцать минут я видел небольшую компанию, активно потребляющую стекломой с горла. Я был занят более важным делом – встретил шапочно знакомого сокурсника и мы быстро раскурились. Подкуренный, я заходил в прибывший автобус в благодушном настроении и не сразу изумился чудной картине. Вояка, очевидно, сопровождавший несколько алкобасов в часть, спал, а один из его питомцев, упившийся до помрачения, расстегнул ширинку и пустил фонтан. Пиздили его все, включая водителя. Но было уже похуй – в этом же автобусе мы ехали до Киева, потом до полигона под Ровно. В мощный духан перегара изящно вплетался тонкий аромат аммиака.

Синее войско можно понять. Выдернутые из привычной жизни, едущие воевать за непонятные цели, синеболы забивали экзистенциальные переживания синькой. Мне от этого легче не было. Пить я не мог, хотя хотелось – часть из этих литробольцев по определению была крадунами. Ехали мы сутки и когда я вышел из автобуса, то чуть не упал в обморок – настолько свежим был воздух после духана скотовозки.

Путем мата и легких пиздюлей новое мясо построили и выдали обмундирование – старые ложку, котелок и крухан, все в солидоле. Пришлось срочно рожать тряпку и песок. К раковине была очередь, а во вторую раковину прошлой ночью насрал неизвестный диверсант. Чистить без приказа было западло всем, а командованию было похуй. Часть винососов не обратила внимание на солидол. Мне бы такой желудок.

После хавки мы получили места в казарме. Хер знает, кто там что говорил про армейский порядок. Лейтенант на построении прихлебывал с горла коньяк. Окружающие облизывались и урчали, как зомби.

Первая ночь была чудесна. Мне удалось сойтись с парой земляков. Решили, что будем квасить и курить вместе и охранять от краж и вандализма наш шмот. Кстати, обещанного натовского нам не дали. Несколько чуваков получили, по слухам, галифе. Остальные щеголяют в старой березке и в чем бог послал. Один земеля привез наличку и теперь снабжает ей стакановцев в обмен на часы и прочие ништяки. Договорился с волонтером, что продаст ему ништяки по сходной цене. Мероприятие достойное, решили учредить общество с тремя акционерами. Спали всю ночь плохо, мы еще не умели отрубаться под крики и громкое «буууу-эээ».

Следующий день выпал на воскресенье, потому и образовался выходной. Познакомились с местным хрючевом. Сытно, особенно если подкатить к раздатчице. Хлеб, мяско. Недалеко сельмаг, там можно закупаться. Вообще закупаться в сельмаге запрещено, так же как и курить. Все похуй. Курят везде. Про алкашку – прямо говорят, что пить можно, но рекомендуют из палатки не высовываться. Всем тоже похуй. Главный разговоры новеньких – где достать алкашку. Выяснилось, что местные едут домой и привозят самогон. Водка-монополька здесь не в почете, ибо цена и градусов мало. Сэм местный - Буууэээ. Ужасное качество обусловлено тем, что рассчитано на продажу для самого невзыскательного потребителя. А эффект «термоядерной крепости» достигается путём добавления специй, таких как димедрол, клофелин, мышиное говно, ацетон, белизна, карбид, жжёные старые калоши и прочий ассортимент пряностей индийской кухни. Кстати, синее войско часто идет на подвиги под действием именно этой ереси.

За деньги можно все. Мне впадлу быть дежурным, поэтому дежурит алкаш за литр сэма. Наверно, я слишком щедрый, но все местных реалий я не знаю. У одного бормотолога –земеля-офицер, поэтому в соседней палатке появилась 10-литровая канистра с зеленым змием. На закуске экономят, проще занюхнуть носками, наверно.

Вечер прошел относительно тихо, совсем конченые забухали сразу, непродвинутые добрых два часа показывали приколы на старых нокиях и скидывали рингтоны по блютусу. Продвинутые добавили друг друг друга в одноклассниках. Все отпускники рассказывали, какой фурор произвела их форма в их родном селе Педосы. Хуле – местный контингент от 30 лет. На 50 гривен купил коробок отменной шмали.

Ночь была феерична, под звуки шансона из хрипящих динамиков. Я заснул, пропустив две чудные истории. Тот самый алкаш, с которым я курил, малеха тронулся на почве дурной синьки. Голым бегал вокруг палатки и пытался кусаться. По рассказам, угомонили оборотня черенком в жбан. Возможно, ему и повезло – его должны комиссовать. Мне пока нравится, я пока в ожидании зарплаты. Потом был пьяная терка – кому-то нассали в палатку. Офицер бегал с пистолетом и орал дурным голосом.

Утром получили оружие. Автомат. 3 магазина. Остальное обещали потом. Когда расписывались за оружие, графы «количество» не было. Теперь я понимаю, чем воюют ополченцы. Потом было минное дело. Этого я наслышался от дядьки еще в детстве и спокойно втыкал на лекции. Спер электродетонатор – прикольная вещь. Жаль, что нет наушников. Разговоры колхозанов о цене картофана уже заебали. Все это напоминает хуйский пионерлагерь в кривом зеркале.

Кстати, после получения оружия к моему самсунгу выстроилась очередь. Все хотят получить фото и запостить в одноклассниках. Один мушкетер попросил меня не забыть щелкнуть его в Донецке, на фоне дохлого сепара. Пришлось пожать ему руку и пообещать. Потом были занятия по медицине и связи. Связь не впечатлила, а вот про медицину много слушал и понял, что закуплюсь у волонтера нормальной аптечкой. Кстати, понял, что на полигон можно не ходить – можно забашлять прапору или просто остаться кидать дровишки. Но лучше ходить, война уже скоро будет реальностью.

Вторая ночь прошла не менее феерично. Просто я еще не привык к ВСУ образца 2015 года. Синего мушкетера поймали за мародерством склада местного гамазина. Ночью пьянь орала, что нужно ехать в АТО. Они-то всех перебьют, это да. Дохрена народа в госпитале – отравления, попытки суицида, простуда. Слыхал о покусанных белочкой. Курнул на ночь и лег спать. Расслабиться вообще нереально – или трава, или алкашка, сам заснуть не могу. Кстати, несмотря на уверения про царящую в армии петушатню, гомосексуализма вообще нет. Тяжелой наркоты тоже нет. Может, кто-то и вмазывается хмурым, но я про таких не слышал. Тут люди простые, без выебоса.

Следующая неделя прошла однообразно. Из радостного – приехали волонтеры. Сторговал нормальную аптечку, разгрузку, пару коробков , сгущенки, нормальный спальник и нормальную лопатку. Нет, конечно, они все раздают бесплатно. Но если подойти и поговорить, можно получить нормальные вещи, которые этим синякам просто не нужны. Так ко мне попали еще и часы. Попробовал местный самогон и понял, что мне мой ливер еще нужен. Пить такое сможет только очень небрезгливый человек. Занялся физухой. Большую часть времени роем от столба до обеда. Прапор с опухшим лицом недвусмысленно намекает про деньги и советует всем съебаться с его глаз. С другой стороны, в палатке лучше, чем поле.

Про идеологию сказать нечего. Часть рвется в АТО, по ходу, от безысходности. Пафоса – полные штаны. Разговоров про вату мало, в основном про будущие подвиги на войне. Часть обвешалась тризубами и прочим. Земеля зацепил нашивку с орлом и крестом. Захотелось такую же. Достал кольцо «Мертвой головы» и значок НСДАП, про который говорят, что он обязательный в ДУК ПС. Кольцо сбагрил барыгану, бо не мой размер, а значок теперь на куртке. Всем похуй.

День назад ликующая гопота бегала на стрельбы. Без комментариев. Я буду опасаться за свою спину. Лежали в грязи несколько часов ради пяти минут судорожного экшена.

Ночью встрял в пьяную терку, вышедши поссать. Один хер с горы вообразил себя Рембой и решил дать по щщам немедленно. Я не оценил его порыва и превентивно приложил черенком лопаты, благо тот был рядом. Черенок – великая вещь супротив таких особей. Видимо, на них повлияла вчерашняя пропаганда про истребление сепаров. Часть настолько активизировалась, что уже начала готовить сумки для мародерки и дембельские альбомы. Один спрашивал у меня, не знаю ли, где можно купить аксельбант. Ну нахуя?

День прошел веселее. Познакомился с парнишей из Запорожья. Тот намекнул на то, что у медиков очередной запой. Покумекали и вечером сменяли литр спирта на аспирин, лейкопластырь, шприцы и витаминки. Витамины нужны, единственный способ получить их обычным путем – жрать вареный лук. Со спиртом надо быть осторожнее. Недавно один рыцарь дал зарок вечной слепоты, навернув метанола. Поэтому – никакой алкашки. И очень вовремя договорились с лепилами – ночью неизвестные их подломали , обнеся на спирт и повандалив. Может, и инсценировали. Думаю, их документы все одно проверки не выдержали бы.

Кстати, все говорят так, словно неделю назад откинулись. При том, что сиженых мало (лично я про таких не слышал или они шухерятся). Слушать про петухов, шутки про мыло и божбу на пидораса противно. Опущенных, к слову, тоже не было. Были только добровольные чуханы. Их, конечно, пиздюлями заставляли приводить себя в божеский вид, бо запах никому не нравился, но генетика потомственных воинов свалок брала свое, и назвать это солдатом у меня не поворачивался язык. Мимо положенной бани они часто умудряются проскакивать.

Ночью всех поднимали по тревоге – квач из Крыжополя сбежал с автоматом. Пока стояли, наслышался про цены на спижженное оружие. Дааа, банчить оружием неплохо, но что можно офицерам, нельзя солдатикам.

С утра одного лыгаря забрала белка и он начал выебываться, что он доброволец и может уйти с автоматом, когда и куда захочет. Поскольку в его руках был автомат, то козака, своими движениями напоминавшего сбоивший автомат, крутить стали не сразу, а навернули сзади по голове.

Все становится однообразнее. Яркие личности уже по домам или в больнице, гражданка стирается из памяти, деньги начинают кончаться. Стрельбы, окопы, трава. Несмотря на пришедшую первую зарплату, я сумрачно рассуждаю о будущем. Поделился настроением с корефанами, те примерно в тех же мутках. По слухам, в Москве можно поднять 20 тысяч гривень в месяц на стройке в легкую. Жить хочется больше, чем воевать, так что начинаю понемногу шарить информацию.

Наверно, есть впечатление, что все сослуживцы сплошь недочеловеки. Не совсем это так. Процентов 80 – сплошь алкота, это верно. Особенно местные. Из отпуска приходит спиртовая форма жизни. Они и творят всякое. Люди здравомыслящие словно в своих капсулах, много думают и молчат. Близость войны войны будоражит только дебилов. Один такой вчера предложил мне банчить спайсами. Не скажу, что идея совсем плохая, но трибунал – это не по мне.

Вообще, серо и беспросветно. Эти недели уже не стоит делить на дни. Единственное, это отдельные огоньки событий на болоте будней. Часть из них вспыхивала на почве синьки. Тут стоит пояснить, что в первые дни портвеешники, окружавшие меня, корешились сугубо на теме совместного распития. Потом все поменялось и я наблюдал охуительные алкокланы. Синьоры распределяли обязанности по поиску денег, выпивки и закуски. Делились в основном по землячествам. Отличить ханурика было проще простого. Загаженная форма, землистая морда и пустой взгляд –вот признаки солдата ВСУ, крепко скорешившегося с зеленым змием. Я всячески старался не иметь дело с ебантяями, благо, агрессивных среди них было совсем мало. Однако я еще раз встрял в синюю разборку. Воен ( на солдата он тянул, хотя выебывался на роту морпехов) обнаглел от недостатка спиртанола в организме и счел, что такой цивил , как я, принесет ему водяры. Срока мне на рожание бухла дали полчаса. Через полчаса он подгреб ко мне и грозно спросил, где спиртота. От запаха его обоссанного и высушенного на теле камуфла мне хотелось забиться в глубокую нору и сдохнуть от страха. Я сделал виноватое лицо и пригласил его в палатку. Там мы с корешами взяли его в черенки, брезгливо обшмонали и выкинули. Претензий от его «бригады» не было.

Но не синькой единой жив человек. Многим отчаянно хотелось бабу. Не спорю, промежность зудела и у меня. Пока я в самоходе не увидел местных деревенских шлюх. У меня моментально встал. И ушел. С той поры я твердо решил – пусть лучше зудит, чем отвалится. Они были настолько потасканными, что в их дупле, как в дупле баобаба, могло поселиться целое африканское племя. Описать их я не берусь, но мне сразу вспоминается та новость годичной давности, как две шалавы обслужили две сотни бойцов ВСУ, попутно наградив их венерическим. Байку слышал в разных версиях, за правду не ручаюсь, но в любом случае, коллегам местные дамы точно не уступили бы.

Кроме шлюх, бойцы жаждали домашнего. Из домашнего котировалось винцо и хавка. Винцо, особенно красненькое, с души не воротило, но после одной банки становилось понятно, что больше не хочется. Еще был покупной портвейн - разведённое в воде сухое «юпи», в которое добавлен спирт непонятного происхождения. Ну и былинный сэм. Отходняк от него — по отзывам, один из самых омерзительных, с дикой головной болью и бунтом всех внутренностей в брюхе. Запах перегара тоже выдающийся — язык бессилен передать то отвращение, которое он внушает. С хавкой я особо не разбирался, благо налегал на казенный харч. Но слышал, как из сельпо принесли хуеву тучу пирожков, от которых потом бойцы ставили мины там, где успевали снять штаны. Несколько дней какахи подстерегали везде, потом говноэпидемия утихла. Наверно, в нормальной армии военврачей за такое должны были расстрелять прямо у колеса собственного уазика. Наши врачи были постоянно на другой планете, поскольку питались самогоном. Им везло – травм было совсем мало. Начальству было похуй.

Еще одно мое заблуждение перед армией: я думал, что там стану религиозным. Наверно, на передовой я и уверовал бы, но в таких условиях мои убеждения не изменились. Молиться никто не заставлял. Искренне верующих особо видно не было – они не любили показуху. Зато некоторые типы обожали здоровенные кресты – напузники, по размерам и толщине не уступавшие броневому листу. Буйным цветом цвели суеверия. В сортах говна я не разбирался, поэтому для меня они прошли стороной.

По идее, за всем этим должны следить офицеры. Где они были, хороший вопрос. Коньячного лейтеху я регулярно видел, но складывалось впечатление, что он живет отдельной от армии жизнью. В случае приезда начальства начиналась обычная показуха, а потом попойка начсостава. Дикий прапор призывал не ебать его мозг и регулярно сваливал. Про остальных не скажу, так как в нужные моменты я просто был в стаде биомассы и выделять что-то вокруг не хотел, тупо становясь на ручник в любую удобную минуту.

Отсутствие нормального надзора порождало две проблемы. Первой из них было распиздяйство с оружием. Чистка оружия была поставлена из рук вон хуево. Второй стало дезертирство. Надо сказать, что начальство шевелилось только в случае проеба оружия. Это пиздец, большой залет. То есть, если животное убегало с оружием, это было ЧП. А если без, то тоже ЧП, но мааааленькое...

Интересно было читать про нас в новостях. В основном писали про дезертиров, ЧП, скорое пополнение армии и новую технику. Хер знает, про что писали больше. И вообще новости было читать интересно, сравнивая реальность и пропаганду.

Понял, что в армии есть и хорошее. Это четкий график. В сочетании с физухой он сделал из меня нечто, похожее на солдата. Армейское хрючево питательное, но не вкусное. Но его хватает. Хлеб, каша, мясо, масло радуют бывшего студента. Если раздобыть от волонтера колбаски, сала, конфет или фруктов, то можно порадовать кишку. На еду из местного чипка мне похуй, бомжпакетов я успел наесться за студенчество.

Из плохого – алкаши, серость будней, неопределенное будущее, однообразная хавка. Но обратно в Киев не хочется – меня там не ждут.

Все перевернуло известие об отправке. Узнаем, что едем «ебашить сепаров» 10 марта. Радости снова полные штаны. Начались маневры алкодивизии. Кого куда отправят? Говорят, что в штабе все равно по новой раскидают. Впрочем, днем списки таки появились. Я и кореша в разных списках. Моя тушка, как и еще полторы сотни рож, едем до Кременчуга. Там будут купцы и разбросают дальше. Почему – я не знаю. Но мне стыдно ехать в одной команде с такими алкарями. Хорошо, хоть задержки нет, иначе бы точно все спились.

Настал вечер. Понеслась манда по кочкам. Из палаток шансон и заунывное: «Мама, зачем ты родила меня…!». Звонят детям и женам. За ночь два раза вламывались пьяные рожи, то плачут, то угрожают, что повесят, как сепаров. Откупались заранее припасенными бутылками беленькой.

С утра отправка, сухпай на сутки. Люди в такую говнину, что в 11 дня стоять не могут. Кое-как погрузились в состав. Наша братия выглядит как сборище неликвида со всей страны. Уже на первой станции, в Здолбунове, вся братия рвется поправить здоровье в ближайший магазин. Алкомарафонцы совершают забег, победителям достается синька. Проигравшие берут пиво, оно не котируется. Иногда выпивку просто мародерят их холодильников. Вокзальные менты и прочие стражи правопорядка не рискуют вмешиваться в явном меньшинстве, а когда появляется подкрепление, то мы уже уезжаем. Думаю, там все крестятся от облегчения. Порадовали ушлые бабульки: они стоят на вокзалах с авоськами и продают сомнительную жидкость в стекле и пластике. Боюсь предположить, какого качества там самуил.

Вояки лежат в проходят, в тамбурах, в сортире. Видел пса войны, намочившего собственные штаны. Думаю, это самый цимес кутежа. Хотя нет, один кекс на спор гадил из открытого вагона, свесив дурную задницу. Кажется, такой эпизод уже был у Ремарка, может и ошибаюсь. Впрочем, у дураков мысли сходятся. Я рассчитывал, что он свалится, но бог алкашей милует, очевидно – тот не пострадал, разве что от него теперь очень плохо пахнет. Кстати, дове успели дезертировать.

На одной станции случилось любопытное( кажется, в Коростени, хотя я был преизрядно накуренный). Улучив возможность избежать посещения загаженного толкана в вагоне, я потопал в здание вокзала, обшарпанное настолько, что его можно было принять за местный бичовник. Купил бутылочку пива и решил помедитировать в местном сортире. От намерений пришлось отказаться – некая сволочь перемазала дерьмом дверь в одну из кабинок и от запаха натурально выворачивало. Открыл крайнюю кабинку и увидел там сидящего на полу и опершегося на унитаз спиной мужика, абсолютно синего. Я пнул бродячего фекалоида и тот попытался обрыгать мои штаны. Не стерпев такого, я обоссал его и пнул вторично. Когда тот завалился набок, я увидел торчащие у него из кармана штанов паспорт и зажим для купюр. Гривны перешли ко мне, а вот паспорт я немедленно выкинул в сортир – до того меня взбесила вложенная туда листовка ПС. Я хотел было оставить себе его документы на всякий случай, но мое лицо и еблище того заросшего муджахеддина в любом случае слишком контрастировали.

Ну, вот и прибыли на станцию назначения. Тут моя судьба сделала очередной поворот. Когда нас выгружали из вагона, похмельное войско начало рыскать глазками по сторонам в поисках горячительного. Говорю же, на небесах любят таких грешников. За нами прислали один бусик, куда поместилось от силы 20 щщей с вещами. Считать мне не хотелось. Остальных сдали на руки паре офицеров. Эти кадры вместе смотрелись донельзя комично: низенький, в старой стекляшке и пьяный в говно, и высокий, во флектарне, строящий из себя европейца, но явно с похмела. Вообще, полагалось, что оставшиеся будут смирно ждать бусик или иной транспорт из части, но хуй там был. Уже минут через пятнадцать они стали оккупировать местные кабаки и супермаркеты, покидав вещи и активно смешиваясь с толпой. Очевидно, по возрасту и трезвости я выделялся из прочего стада, поэтому меня выдернул низенький, представившийся Анатоль Санычем, навьючил грязной торбой (когда-то бывшей рюкзаком) и сказал, что я нужен здесь и сейчас. Задача была государственной важности: сходить с ним в супермаркет, дать денег на вечернее гуделово и нести его сраный мешок. Преизрядно охуев с такого расклада, я вяло потопал за ним в магазин. По дороге он меня заебал своими выкриками про армию, рашу и перемогу, поэтому в супермаркете у меня родился небольшой план. Вояка был явно разгорячен и настроен на драку, так что не стоило больших трудов убедить его, что охранник ржет, когда слушает его задвиги по части вiиск збройных. Тот немедленно попер буром, прибежал коллега охранника, а потом воена стали пиздить еще и местные гопники, целая грядка которых бухала около шопа, считая его своей территорией. В горячке боя я исчез, прихватив его торбу с собой. Очевидно, что всем было похуй на мое решение стать пацифистом. А в торбе, которую я спацифиздил, нашлись еще гривни. В общем, было принято окончательное решение – тикать!

До Харькова я добрался автостопом, а в городе упал на хвост старому корешу. Ушлый жук явно расстроился, когда услышал о дезертирстве, но четыре сотки зеленых и торба драчливого офицера вместе с его документами быстро поправили ему настроение. А еще мы его и водочкой на радостях отполировали… В общем, пересек границу я в бессознательном состоянии, заблевав багажник Волги. Как – это уж вопрос к корешу. Хорошо хоть, что никто не покусился на мой запас бабла и рюкзак. Ну а дальше… Пришлось помыкаться, пока не добрался до Москвы, где дядя меня и взял в строительную бригаду. Тем более, что пацифистом я стал надолго, а возвращаться домой меня не тянет, потому что лучше строительный вагончик, чем нары и чифирь!

Не бухайте и не воюйте! Всем Peace!